Заселение японии в древности
История древней Японии
За последние десятилетия японской исторической наукой был проделан колоссальный путь. Разумеется, мы должны иметь в виду, что этот прогресс стал особенно заметен на фоне упадка всех гуманитарных наук в 30-х — первой половине 40-х гг., когда свободная и независимая исследовательская работа под влиянием чисто политических условий была маловозможна. Тем не менее, творческая активность нынешних японских историков и археологов вызывает глубокое уважение. Поскольку данный учебник не ставит перед собой специальных историографических целей, мы ограничимся самыми общими замечаниями относительно состояния исторических штудий древности в современной Японии и за рубежом.
Сегодняшняя историческая наука в Японии представляет собой мощный союз историков самых разных специальностей, совокупные усилия которых поддерживаются неослабевающим вниманием широкой общественности. Упомянем хотя бы издаваемые достаточно крупным тиражом переводы древних памятников на современный язык, образовательные передачи радио и телевидения, широкое освещение последних открытий историков (археологов) всеми средствами массовой информации. Оставляя в стороне множество конкретных открытий, догадок и новых гипотез последнего времени, выделим лишь несколько основных направлений, которые сделали возможным поступательное движение исторической науки в Японии.
1. Масштабная работа археологов, обеспечиваемая самыми современными методами исследования, позволила существенно уточнить культурное, социальное и хозяйственное «наполнение» археологического периода японской истории, выявить преемственность (антропологическую, культурную и социальную) между отдельными периодами. Дли нашего тома, уделяющего главное внимание истории государственности древней Японии, особенно большое значение имели открытия в области исторической археологии, позволившие на обнаруженном эпиграфическом материале (прежде всего на материале деревянных табличек — моккан) проследить распространение письменности в Японии V–VIII вв., в значительной степени скорректировать или же подтвердить те данные, которые содержатся в нарративных и законодательных памятниках. Вместе с чисто текстологической критикой памятников это позволило выйти на совершенно новый уровень комментаторской деятельности. Наиболее яркий пример — недавнее (1989–1998) блестящее издание в серии «Син нихон котэн бунгаку тайкэй» издательского дома «Иванами сётэн» основного источника VIII в. — хроники «Сёку нихонги».
2. Очень плодотворной оказалась тщательно конкретизируемая исследователями идея о включении истории Японии в общеисторический контекст Дальневосточного региона, в результате чего был в значительной степени преодолен изоляционизм, свойственный прежде работам японских ученых. При этом реальная специфика исторического пути этой страны была выявлена с достаточной степенью аккуратности и корректности.
3. Широкое распространение получили исследования по отдельным регионам древней Японии. Было убедительно показано, что понятие «древнеяпонская история» следует употреблять с большой степенью осторожности, поскольку «Япония» (этот термин начинает употребляться с начала VIII в.) не представляла собой гомогенного образования. Поэтому для периода ранней японской истории многие специалисты предпочитают ныне говорить о «древней истории Японского архипелага».
Несмотря на неоспоримые достижения японских историков, они остаются для российского и западного читателя в значительной степени недоступными. В особенности это касается истории древней Японии. Основной причиной этого следует назвать не столько наличие межкультурных барьеров (хотя и этот фактор нельзя сбрасывать со счета), сколько пренебрежение современного западного общества проблемами, связанными с древностью (как своей, так и зарубежной). Ориентация этого общества на непосредственно извлекаемую «полезность» результатов науки, желание немедленного «потребления» плодов исследований диктуют общую ориентацию науки на сугубо прикладные исследования. Все остальное, что не может быть потреблено без определенной подготовки и последующей утилизации, в значительной степени остается за барьерами интереса и финансирования. Анализ глубинных причин этого явления выходит за пределы задач, поставленных перед собой авторами. Тем не менее, мы считаем своим долгом отметить явное снижение интереса западных специалистов по отношению к древнеяпонской истории, а также понижение уровня имеющихся исследований. Зримым подтверждением этого является сравнительно недавно вышедший весьма солидный том «Кэмбриджской истории древней Японии» («The Cambridge History of Japan. Vol. I. Ancient Japan». Cambridge University Press, 1993), в котором (в отличие от других томов) большинство разделов написано японскими учеными. По той простой причине, что ныне на Западе не имеется достаточного количества квалифицированных специалистов по истории древней Японии, которые могли бы составить хоть какую-то конкуренцию японским историкам. Западная японистика знала когда-то немало блестящих историков и культурологов, занимавшихся японской древностью, но ныне — увы! — настали совсем другие времена.
Как появилась Япония
В древние времена на больших островах у восточного побережья Евразии, покрытых крутыми высокими горами и густыми лесами, часто сотрясаемых землетрясениями и извержениями многочисленных вулканов, переселенцы с Корейского полуострова основали государство Ямато.
С течением многих веков Ямато подчинило себе проживавшие на островах с первобытных времен племена, которые в основном смешались с потомками переселенцев и друг с другом, образовав единый этнос.
посадка риса посадка рисаКультура государства Ямато к VIII в. достигла исключительных высот, и его правители — тэнно, в российской литературе называемые также царями или императорами, стали равнять себя с роскошными монархами Китая.
Подчеркивая уникальность своей страны, тэнно сменили ее название, вместо древнего Ямато приказав именовать ее Нихон или Ниппон , что означает «где восходит солнце» . Ведь дальше на восток лежали только необъятные просторы Тихого океана, а о далеком американском континенте в те времена, конечно, не знали. Это название много времени спустя попало в европейские языки, где приняло искаженную, но прочно вошедшую в обиход жителей Европы форму «Япония» .
Япония глазами первых европейцев
Первыми европейцами, попавшими в Японию были португальцы. В 1542 (или 1543) году три потерпевших кораблекрушение португальских купца оказались на острове Танэгасима (острова Рюки). Они же передали японцам огнестрельное оружие. Уже через полгода японцы начали изготовлять аркебузы, получившие название танэгасима.
Португальцы установили с Японией торговлю; с 1580 года к ним присоединились испанцы, а с начала XVII века - голландцы. Европейцы привозили в Японию европейское оружие, одежды и, самое главное, распространяли христианство. В 1549 году в Японию прибыл иезуит Франциск Ксавье (Ксаверий), ставший первым епископом Японии. За 2 года работы его миссии в христианство было обращено 2000 японцев. К 1581 году в Японии было уже более 150 тыс. местных католиков и 200 церквей. В конце XVI века число христиан удвоилось. В Нагасаки миссионеры открыли училище и типографию, где Библию и труды европейских богословов переводили на японский язык и печатали в латинской графике.
Многое в европейцах поразило японцев и далеко не все восхитило. Японцы презирали "южных варваров" (европейцы приплыли с юга) за нечистоплотность, грубые манеры и употребление в пищу мяса. Вместе с тем, при сёгуне Тоётоми Хидэёси (1582 - 1598) мода на европейское проникла в высшие слои общества. Джеймс Мэрдок в "Истории Японии" пишет: "Западное платье стало настолько обычным, что случайно встретив толпу придворных, было трудно сразу определить кто они - португальцы или японцы. Подражая португальцам, некоторые страстные приверженцы моды выучивали Pater noster и Ave Maria ". Тогда в Японию проникли португальская кулинария, в частности, способ готовить рыбу, овощи и морепродукты в кляре, обжаренном в масле. Блюда, приготовленные таким способом, получили название тэмпура (от португальского tempora - "время"). Дано это название было благодаря дням поста и покаяния, которые католики называли "четыре времени года". В Японии тэмпура стала чрезвычайно популярной. Ее готовят из множества продуктов, но особенно часто из свежих креветок - эби тэмпура.
Вмешательство европейцев во внутреннюю жизнь Японии и распространение христианства вызвало отторжение. В XVII веке сёгунат Токугава начал проводить курс на ограничение контактов с европейцами, известный как сакоку. В 1614 году японцам было запрещено исповедовать христианство. В 1630 году был запрещен ввоз европейских книг. В 1636 году японцам запретили покидать пределы страны. В 1637 году христиане острова Кюсю - крестьяне и самураи-ронины, подняли восстание в Симабаре, подавленное с помощью голландского флота. В 1638 году из страны выслали всех португальцев (испанцев выслали еще раньше), а в 1641 году японцам запретили все контакты с иностранцами. Исповедание христианской веры каралось смертной казнью. Европейцам было запрещено посещать Японию. Лишь голландцам, помогшим подавить восстание христиан, было разрешено посылать корабли для торговли на искусственный остров Дэдзима в Нагасаки. Со временем, сёгунат стал ограничивать оборот торговли с голландцами: с 1715 года - до 5 кораблей в год, затем всего один - два корабля.
Изоляция Японии закончилась в 1853 году, когда японское правительство под угрозой пушек командора Перри открыло страну для торговли - сначала с США, затем с европейскими странами. Встретившиеся стороны испытали культурный шок - поверхностный у европейцев, и глубокий, изменивший страну, у японцев. Европейцы находили страну красивой и ухоженной, а людей - трудолюбивыми, вежливыми и опрятными. Раздражало их обилие чиновников, формализованность отношений, излишняя вежливость, которую они почитали лицемерием. Решительно не нравилась европейцам японская пища, где полностью отсутствовали мясные и молочные продукты. Моряки командора Перри, приглашенные на устроенный в их честь роскошный банкет, всерьез считали, что служители утаили или украли лучшие блюда и потому им пришлось есть сырую рыбу, рис и водоросли. Прохладно отнеслись американцы и европейцы к сакэ, который считали слабым подобием рейнского вина.
Европейцев шокировало "бесстыдство" японцев - крестьяне работали почти голыми, матери открыто кормили младенцев грудью, мужчины и женщины справляли малую нужду на улице и оба пола совместно купались в общественных и семейных банях. Французский путешественник Пьер Лоти описывал это купание следующим образом: "В Нагасаки есть такое время суток, которое еще смешнее остальных: это вечер, часов пять-шесть. В этот час все раздеваются догола - дети, молодежь, старики, старухи и садятся в глиняные сосуды принимать ванну. Делается это где угодно, без всякой завесы, в саду, во дворе, в лавке и даже в дверях, чтобы удобнее было переговариваться через улицу с соседями. В таком положении даже принимают гостей; хозяин без колебаний вылезает из чана, держа в руках маленькое неизменно синее полотенце, чтобы усадить пришедшего и радостно перемолвиться с ним".
Доступность услуг Ивового мира нередко принималась за доступность японских женщин. Относительно самих японок мнения разделились. Многие восхищались грациозной красотой и изяществом молодых гейш и куртизанок. Другие были настроены критично. Тот же Пьер Лоти писал:"Надо сказать, мусме (как и старые дамы) совершенно не выигрывают, появляясь в таком виде. Японка, лишенная своего длинного платья и широкого пояса с тщательно вывязанным бантом, оказывается всего лишь крошечным желтым созданьицем с кривыми ногами и худосочным, грушевидным бюстом; ничего не остается от ее своеобразного искусственного обаяния, бесследно исчезающего вместе с одеждой".
Европейцы не понимали, что Японии голое тело не считалось ни красивым, ни сексуальным. В отличие от западных проституток, юдзё не обнажались, а наоборот - накручивали на себя много слоев дорогого шелка. И чем дороже проститутка, тем больше на ней одежд. Не случайно японская живопись, включая "весенние картинки" сюнга, избегает изображение полностью обнаженных тел. "Весенние картинки" показывают не столько обнаженные тела (за исключением гениталий), сколько красиво расположенные изысканные ткани. Эротика обнаженного тела отсутствовала в Японии напрочь.
Насильственное открытие Японии и контакты с европейцами произвели на японцев (по крайней мере, на думающую часть общества) потрясающее впечатление - это был глубокий культурный шок. Сначала преобладало чувство стыда, Оказалось, что Япония не является самой цивилизованной и, тем более, сильной страной. Гайдзины - "люди извне", превзошли японцев в науке и технике, вооружении, воинском деле и даже в разнообразии изящных искусств. В порыве самоуничижения многие в Японии посчитали, что европейцы превосходят японцев и физически - они выше ростом, у них длиннее ноги и шире плечи, сам вид более мужественен. Европейские женщины лучше сложены, чем японки; их крепкое тело позволяет рожать больших здоровых детей. Самолюбивый и одаренный народ (в лице лучших его представителей) не желал уступать европейцам. Была поставлена задача во всем сравняться с европейцами - в этом была суть реформ эпохи Мейдзи (1868 - 1912).
Главные усилия реформ Мейдзи были направлены на превращение Японии в современную страну: на заимствование западной системы образования, развитие промышленности, создание по-европейски организованной армии и строительстве флота. Вместе с тем, большое внимание было обращено на человека: перед японцами была поставлена задача не только интеллектуально, но физически стать в один уровень с европейцами. Здесь успех был лишь частичным. Проще всего было заставить японцев (военных и чиновников) носить европейские прически, отпустить бороду и усы и одеть в военные и гражданские костюмы. Переодетые японцы внешне приблизились к европейцам, хотя эффект иногда был комический. Известный географ и социолог, Лев Мечников, проведший два годя в Японии (1874 - 1876), язвительно писал:"Здешние кондукторы, японцы в европейских мундирах и в белых панталонах на коротеньких, дугообразно изогнутых ножках, сильно смахивающие на хорошо дрессированных мартышек, проделывающих с умным видом перед публикою неожиданные для их звания штуки. ".
Против реформаторов выступила биология - японцы принадлежали к иной, чем европейцы расе, с другими пропорциями тела и, вдобавок, питались совершенно другой пищей. Последнее препятствие казалось легко преодолимым: большие надежды возлагались на смену питания. В Японии стали пропагандировать употребление мяса и молочных продуктов. Император Мейдзи подавал личный пример. Даже буддийским монахам разрешили есть мясо. Энтузиасты шли дальше и предлагали заменить рис хлебом. В русской газете начала 1870-х годов описан такой случай: "В городе Наби издан закон, которым предписывается есть хлеб в подражание европейцам, которые красивее, выше ростом, крепче и разумнее". В долговременном плане смена диеты (японцы стали есть больше животных белков) себя оправдала, правда, через 100 лет: в ХХ веке японские юноши подросли на 13 см, а девушки - на 11 см. Если же судить о периоде Мейдзи, то успех был сомнительный. Добавка в диету мяса и молочных продуктов, хотя революционная, на деле была скромной: как результат, с 1868 года по начало ХХ века японцы выросли на один сантиметр, но европейцы за этот период тоже подросли.
Перестали нравиться японцам и собственные короткие ноги. Японские врачи рекомендовали пересесть с циновок татами на стулья - сидение на полу искривляет колени и препятствует росту ног. Искривляется и позвоночник, что задерживает рост. Японцы начали заводить европейскую мебель и пересаживаться на стулья. Если раньше людей изображали, сидящими на циновках, то на фотографиях эпохи Мэйдзи все стоят или сидят на стульях. Изменилась и форма приветствия - теперь не прижимали нос к циновкам, а кланялись стоя. Надо сказать, что японцы действительно избавились от распространенной кривизны ног, но произошло это во второй половине ХХ века и связано было с улучшением качества питания и здравоохранения. Выросла и длина ног, но пропорционально увеличению роста, т.е. японцы остались относительно коротконогими по сравнению с европейцами.
Реформы Мейдзи коснулись и женщин, хотя, в силу женского консерватизма, с запозданием. От женщин потребовали отказаться от сложных причесок, из-за чего они редко мыли голову, и перейти к европейской одежде, по крайней мере, на службе. Изменились и требования к женскому телу: современные японки должны быть крепкими женщинами с мышцами и прослойкой жира, способные родить здорового ребенка, а не анемичными и бессильными красавицами. Надо заметить, что японки действительно физически изменились, но произошло это не в эпоху государственных предписаний, а значительно позже - во второй половине ХХ века, когда резко улучшилось качество жизни японцев. Женщины стали на 11 см выше ростом, но не прибавили в весе. Изменились объемные пропорции женского тела: бюст стал больше, талия тоньше, а бедра шире - японки стали больше похожи на европейских женщин.
Вместе с тем, культ обнаженного тела, столь характерный для эстетики и эротики европейцев, так и не стал популярен в Японии. Лишь в последние десятилетия здесь наметились сдвиги, и женщины озаботились насколько упруги их ягодицы и как они выглядят в бикини. Японцев сковывала застенчивость и даже самолюбие, ведь десятилетиями они считали свое тело менее совершенным, чем тело европейцев. То же касается желтоватого цвета кожи, узкого разреза глаз и больших, часто неправильно растущих зубов. Кожу пытались отбеливать, во второй половине ХХ века стала популярна пластическая хирургия для придания глазам европейского вида, а дантисты успешно исправляли зубы. С 1930-х годов наметилась и противоположная тенденция - гордость своими расовыми чертами и цветом кожи. В 1931 году писатель Танидзаки Дзюнъитиро публикует эссе "Любовь и чувственность", в котором размышляет об особенностях красоты и эротики японок. Он признает, что европейские женщины лучше сложены, но отмечает, что японок есть свои достоинства: "Красотой фигуры и телосложения восточная женщина уступает женщине европейской, но красотою кожи, ее мелкой текстурой она ее превосходит. И не только я, человек неопытный, считаю так - многие знатоки придерживаются такого же мнения, да и среди западных людей есть немало таких, кто думает точно так же. Я же хочу сделать еще шаг вперед и скажу: восточная женщина (по крайней мере, с точки зрения японца) превосходит европейку и на ощупь. Если посмотреть на европейку с известного расстояния, то ее тело покажется глянцевым и гармоничным, но вместе с сокращением дистанции вас ожидает жестокое разочарование - текстура кожи оказывается грубой, вы замечаете, что она покрыта густой растительностью. Руки-ноги европейки приятны на взгляд и кажутся полно-плотными, что так привлекает японца, но если попробовать их на ощупь, то окажется, что плоть эта весьма мягка и дрябла, пальцы не встречают отпора - ощущение завершенной подтянутости отсутствует.
С точки зрения мужчины на европейскую женщину лучше смотреть, чем заключать ее в объятия, с женщиной же восточной - все наоборот. На мой вкус, в части гладкости кожи и ее текстуры на первом месте стоят китаянки, но и кожа японок много нежнее, чем у европеек; хоть она и не бела, но в некоторых случаях ее легкая желтизна добавляет ей глубины, в ней заключено нечто ценное".
Сасаки Масато, автор эссе "Японские представления о прекрасной женщине", считает, что контакты с западным миром резко повлияли на представления японцев о женской красоте. Самым важным оказался пересмотр отношения к выразительности лица. Прежде красивым считался спокойный, бесстрастный облик. Теперь японские женщины осознали привлекательность живости лица, его мимики и кокетства. В настоящее время в Японии существует широкий спектр понимания женской красоты. Многие японки перестали стремиться быть похожими на европеек и хотят быть сами собой. Они уже не комплексуют, когда цвет их кожи желтее или смуглее, чем у северных европейцев, хотя другие склонны осветлять волосы и менять линзами цвет глаз. Наметился парадоксальный "возврат к истокам": в моду стала входить неправильно растущие зубы, когда один зуб заходит за другой. Девушки с такими зубами кажутся молодым людям более естественными. Некоторые даже носят накладные зубы. Впрочем, процветают и молодежные субкультуры - Лолита, Гяру, Харадзюку , берущие внешние образцы из западного мира.
Европейский обычай прилюдно целоваться в губы глубоко шокировал японцев. В Японии поцелуй считался чрезвычайно эротическим актом, допускаемым только в спальне (причем, не с женами). Поцелуи входили в арсенал развратных ласк гейш и куртизанок. Даже на "весенних картинках" сюнга поцелуи не изображали. Восприятие поцелуев - кису (от английского kiss), как нечто глубоко непристойного, сохранялось в японском обществе всю первую половину XX века. Когда скульптуру "Поцелуй" Огюста Родена была выставлена в Токио в 30-е годы, она вызвала общественное возмущение. Полиция запретила ее показ. Предлагали выставить скульптуру, закрыв покрывалом головы целующихся - обнаженные тела никого не смущали. Скульптуру показали уже после окончания Второй мировой войны; тогда же на экраны вышел первый японский фильм с кису.
В отличие от европейцев, японцам не была знакома платоническая любовь, по крайней мере, между мужчиной и женщиной. Любовные отношения мужчины и женщины предполагали физическую близость или стремление к ее достижению. Любовь, основанная на духовной близости, иногда встречалась, но только между мужчинами - в случае сюдо - любви старшего и младшего самураев. Гетеросексуальная платоническая любовь европейцев вызвала у японцев изумление и . умиление. В Японии она получила имя рабу. Японские писатели пытались подражать европейцам, описывая это странное, но благородное чувство.
Древняя цивилизация Японии. Культура и история.
Древнеяпонская цивилизация не оказала существенного влияния на древнюю и средневековую культуру других регионов. Значение ее для мировой культуры заключается в ином. Выработав на основании самых разнородных и разностадиальных элементов своеобразное искусство, литературу, мировосприятие, Япония сумела доказать, что ее культурные ценности обладают достаточными потенциями как во времени, так и в пространстве, даже если они и оставались в силу островного положения страны неизвестными современникам в других странах. Задача историка японской древности состоит, в частности, в том, чтобы понять, каким образом были заложены основы того, что мы именуем ныне японской культурой, которая после многовекового периода аккумуляции культурного наследия других стран вносит в настоящее время все возрастающий вклад в развитие общечеловеческой культуры.
Основные периоды истории древнеяпонской цивилизации
Заселение японских островов
Глиняные фигурки. Период дзёмон. VIII-I тыс. до н.э.
Японская цивилизация молода. Молод и народ, создавший ее. Он сформировался в результате сложных и разновременных этнических слияний переселенцев, преодолевших водную преграду, отделяющую Японские острова от материка. Наиболее ранними обитателями Японии были, по всей вероятности, протоайнские племена, а также племена малайско-полинезийского происхождения. В середине I тыс. до н. э. из южной части Корейского полуострова наблюдается интенсивная миграция протояпонских племен ва, которым удалось в значительной мере ассимилировать население юга Японии (японский язык, согласно последним исследованиям С. А. Старостина, обнаруживает наибольшее родство с корейским).
И хотя в ту эпоху все племена, заселявшие территорию Японии, находились на уровне первобытнообщинного строя, уже тогда, вероятно, был заложен один из ведущих стереотипов мировосприятия японцев, который просматривается на всем протяжении истории этой страны, — это способность к усвоению навыков и знаний, поступающих в результате контактов с другими народами. Именно после ассимиляции с местными племенами на рубеже IV-III вв. до н.э. начинается возделывание поливного риса и обработка металла.
Эпоха «яёй»
Период продолжительностью шесть веков (до III в. н.э.) носит в японской историографии название «яёй» (по кварталу в Токио, где впервые были обнаружены остатки этой культуры). Культура яёй характеризуется созданием устойчивых общин, основой жизни которых было поливное земледелие. Поскольку бронза и железо проникают в Японию практически одновременно, то бронза использовалась в основном для изготовления культовых предметов: ритуальных зеркал, мечей, колоколов, а железо — для производства орудий труда.
Эпоха Ямато
Глиняная статуэтка. Конец периода дзёмон. II в. до н.э.
Способность к усвоению иноземных образцов становится особенно заметной вместе с возникновением государственности, датируемой III-IV вв. н.э. В это время происходит завоевательный поход союза племен Южного Кюсю в Центральную Японию. В результате начинает формироваться так называемое государство Ямато, культура которого характеризуется невиданной дотоле однородностью.
Период с IV по начало VII в. носит название курганного («кофун дзидай») по типу погребений, устройство и инвентарь которых отличаются чертами сильного корейского и китайского влияний. Тем не менее такое широкомасштабное строительство — а в настоящее время обнаружено более 10 тыс. курганов — не могло бы иметь успеха, если бы сама идея курганов была чужда населению Японии. Курганы Ямато, вероятно, генетически связаны с дольменами Кюсю. Среди предметов погребального культа особое значение имеет глиняная пластика ханива. Среди этих блестящих образцов древнего ритуального искусства— изображения жилищ, храмов, зонтов, сосудов, оружия, доспехов, лодок, животных, птиц, жрецов, воинов и т. д. По этим изображениям восстанавливаются многие особенности материальной и духовной жизни древних японцев. Строительство сооружений курганного типа было, очевидно, связано с культом предков и культом Солнца, что нашло свое отражение и в дошедших до нас памятниках раннеяпонской письменности (мифологическо-летописные своды «Кодзики», «Нихон сёки»).
Культ предков в синтоизме
Культ предков имеет особое значение для исконно японской религии — синтоизма, а значит, и для всей культуры Японии. Наряду с отмеченной выше открытостью к иноземным влияниям культ предков представляет собой другую мощную движущую силу развития японской цивилизации, силу, которая обеспечивала преемственность в ходе исторической эволюции.
На государственном уровне культ предков воплотился в культе богини Солнца Аматэрасу, считающейся прародительницей правящего рода. Среди цикла мифов, посвященных Аматэрасу, центральное место занимает повествование о ее сокрытии в небесной пещере, когда мир погрузился во тьму и пребывал в ней до тех пор, пока богам с помощью магических приемов не удалось выманить богиню из ее прибежища.
Деталь глиняной статуэтки. III-II тыс. до н.э.
Пантеон раннего синтоизма включал божеств — предков родов, которые занимали ведущее место в социальной структуре японского общества в период оформления мифа как категории государственной идеологии. Божества-первопредки считались полифункциональными защитниками родов, выводивших от них свое происхождение. Помимо родовых божеств японцы поклонялись и многочисленным ландшафтным божествам, имевшим, как правило, местное значение.
Появление буддизма
К середине VI в. в государстве Ямато была достигнута определенная политическая стабильность, хотя смягчение центробежных тенденций все еще оставалось одной из основных забот правящего рода. Чтобы преодолеть идеологическую раздробленность, освящаемую родовыми и региональными культами синто, японские правители обратились к религии развитого классового общества — буддизму.
Трудно переоценить роль, которую сыграл буддизм в истории Японии. Помимо его вклада в становление общегосударственной идеологии вероучение буддизма формировало новый тип личности, лишенной родовой привязанности и потому более пригодной для функционирования в системе государственных отношений. Процесс буддийской социализации не был когда-либо завершен полностью, но тем не менее на данном этапе исторического развития буддизм служил той цементирующей силой, которая обеспечивала идейную гомогенность японского государства. Велика была и гуманизирующая роль буддизма, привносящего положительные этические нормы общежития, которые приходили на смену табуациям синто.
Глиняный сосуд. Период дзёмон. VIII-I тыс. до н.э.
Строительство буддийских храмов
Вместе с буддизмом в Японию проникает и материальный комплекс, обслуживающий потребности этой религии. Начинается строительство храмов, производство скульптурных изображений будд и бодхисатв, других предметов культа. Синтоизм в то время еще не имел развитой традиции строительства крытых культовых сооружений для проведения богослужений.
Планировка первых японских буддийских храмовых комплексов с их ориентацией с юга на север в целом соответствует корейским и китайским прототипам. Однако многие конструктивные особенности строительства, например антисейсмичность сооружений, свидетельствуют о том, что храмы и монастыри возводились при непосредственном участии местных мастеров. Важным свойством многих первых буддийских храмов Японии являлось также отсутствие в них помещения для молений—особенность, унаследованная от композиционного построения синтоистских храмов. Интерьер предназначался не для молений, а для сохранения храмовых святынь.
Наиболее грандиозным буддийским культовым сооружением стал храм Тодайдзи, комплекс которого занимал более 90 га (возведен в середине VIII в.). Храм символизировал мощь государства. Помимо чисто религиозных нужд он использовался и для проведения светских церемоний общегосударственного значения, например для присвоения чиновничьих рангов. «Золотой павильон» («кондо») Тодайдзи неоднократно отстраивался после разрушительных пожаров. В настоящее время он является самым большим деревянным сооружением в мире. Его высота — 49, ширина — 57, длина — 50 м. В нем размещается гигантская статуя космического будды Вайрочаны высотой 18 м. Однако «синдром гигантомании» был преодолен довольно быстро, и в дальнейшем ничего подобного храмовому комплексу Тодайдзи сооружено не было. Характерным становится стремление к миниатюризации.
Танцор. Ханива. Период кофун. Середина III — середина VI вв. н.э.
Буддийская скульптура
В VII-VIII вв. континентальная буддийская скульптура почти полностью подавляет местную иконографическую традицию. Бронзовые буддийские статуи либо ввозились из Кореи и Китая, либо изготавливались приезжими мастерами. Наряду с бронзовой скульптурой со второй половины VIII в. все более распространенным становится изготовление лаковых, глиняных и деревянных буддийских изображений, в облике которых заметно влияние местного иконографического канона. По сравнению со скульптурой монументальная храмовая живопись занимала в изобразительном каноне намного меньшее место.
Скульптура изображала не только будд и бодхисатв. Поскольку буддизм принес с собой концепцию личности, отличающуюся большей индивидуализированностью, нежели та, которую успел к этому времени выработать синтоизм, то не случайно, что с середины VIII в. наблюдается интерес к портретному изображению выдающихся деятелей японского буддизма (Гёсин, Гиэн, Гандзин и др.). Однако портреты эти еще лишены личностных черт человека и тяготеют к типизации.
К 710 г. было завершено строительство постоянной столицы Нара, представлявшей собой типичный чиновничье-бюрократический город с определенной планировкой, подобной столице танского Китая — Чанъани. С юга на север город был разделен девятью улицами, а с запада на восток — восемью. Пересекаясь под прямым углом, они образовывали прямоугольник размером 4,8 на 4,3 км, в 72 кварталах которого вместе с ближайшими пригородами могло, согласно современным оценкам, проживать до 200 тыс. человек. Нара была тогда единственным городом: уровень развития сельского хозяйства, ремесел и социальных отношений еще не достиг той ступени, когда возникновение городов стало бы повсеместной необходимостью. Тем не менее колоссальная по тем временам концентрация населения в столице способствовала развитию продуктообмена и товарно-денежных отношений. В VIII в. в Японии уже чеканилась собственная монета.
Стенная роспись гробницы. V-VI вв.
Создание свода законов
Строительство столицы по континентальному образцу представляло собой одну из важных мер по превращению Японии из полуварварского королевства в «империю», чему должны были способствовать многочисленные реформы, начавшие активно проводиться с середины VII в. В 646 г. был обнародован указ, состоящий из четырех статей.
- Согласно статье 1-й, упразднялась прежняя наследственная система владения рабами и землей; вместо этого провозглашалась государственная собственность на землю и в соответствии с чиновничьими рангами выделялись фиксированные кормления.
- Статья 2-я предписывала новое территориальное деление страны на провинции и уезды; определялся статус столицы.
- Статья 3-я объявляла о переписи дворов и составлении реестров для передела земли.
- Статья 4-я отменяла прежнюю произвольную трудовую повинность и устанавливала размеры натурального подворного обложения продуктами сельского хозяйства и ремесла.
Вся вторая половина VII в. отмечена повышенной активностью государства в области законодательства. Впоследствии отдельные указы были сведены воедино, и на их основе в 701 г. завершено составление первого универсального законодательства «Тайхорё», служившего с добавлениями и модификациями базой феодального законодательства на протяжении всего средневековья. Согласно «Тайхорё» и «Ёрорё» (757 г.), административно-чиновничий аппарат японского государства представлял собой сложную и разветвленную иерархическую систему со строгим соподчинением сверху донизу. Экономическую основу страны составляла государственная монополия на землю.
Стенная роспись гробницы Токамацу-дзука. VI в. н.э.
Построение идеологической основы государства
На протяжении VII-VIII вв. японское государство пытается идейно обосновать сложившиеся и вновь создаваемые институты управления. В первую очередь этому должны были послужить мифологическо-летописные своды «Кодзики» (712 г.) и «Нихон сёки» (720 г.). Мифы, записи исторических и полулегендарных событий подверглись в обоих памятниках существенной обработке. Основной целью составителей было создание государственной идеологии, иначе говоря, состыковка «мифа» и «истории»: повествование «Кодзики» и «Нихон сёки» делится на «эру богов» и «эру императоров». Следовательно, тогдашнее положение царского рода, а также других наиболее могущественных родов из среды родо-племенной аристократии находило обоснование в той роли, которую играли божества-первопредки во время «эры богов».
Составление «Кодзики» и «Нихон сёки» знаменует важный этап в создании общегосударственной идеологии на основе синтоистского мифа. Эту попытку следует признать весьма удачной. Миф был приведен в соответствие с реалиями истории, а система сакральных генеалогий вплоть до XX в. играла выдающуюся роль в событиях японской истории.
Ритуальные буддийские объекты. Старый дворец Киото. VII-VIII вв. н.э.
Уменьшение роли буддизма
Одновременно с активным привлечением синтоизма к государственному строительству буддизм теряет свои позиции в данной сфере. Особенно заметно это становится после неудавшегося переворота, предпринятого буддийским монахом Докё в 771 г. Чтобы избежать давления буддийского духовенства, обосновавшегося в храмах и монастырях Нара, в 784 г. столица переносится в Нагаока, а в 794 г. — в Хэйан. Лишившись в значительной степени государственной поддержки, буддизм тем не менее в громадной степени способствовал формированию выделявшейся из коллектива личности и постоянно участвовал в процессе ее социализации. В этом заключается его непреходящая значимость в истории Японии.
Китайское влияние на культуру Японии
Несмотря на то что составление «Кодзики» и «Нихон сёки» преследовало одни и те же цели, «настоящей» династийной хроникой была признана только «Нихон сёки». Хотя оба памятника были составлены на китайском языке («Кодзики» — с большим привлечением фонетической записи иероглифов «манъёгана»), «Кодзики» была записана Оно Ясумаро с голоса сказителя Хиэда-но Арэ. Использовался, таким образом, привычный синтоизму «устный канал» передачи сакральной информации. Только тогда, согласно убеждениям приверженцев традиционализма, текст становился текстом истинным.
Текст же «Нихон сёки» с самого начала возникает как текст письменный. Ввиду активного распространения китайской письменности, создававшей новые возможности в фиксации и хранении важных культурных ценностей, перед японским обществом встал вопрос о том, какую речь — письменную или устную — следует признать более авторитетной. Вначале выбор был сделан в пользу первой. Языком культуры на некоторое время стал китайский литературный язык. Он обслуживал прежде всего потребности государства. На китайском языке велись хроники, составлялись законы. В качестве учебников в государственных школах, учрежденных в VIII в., использовались произведения китайской философской, социологической и литературной мысли.
Деревянные даосские ритуальные фигурки. Киото. IX в. н.э.
Средневековая японская поэзия известна теперь всему миру. Но первая из дошедших до нас стихотворных антологий —«Кайфусо» (751 г.) — представляет собой собрание стихов на китайском языке. Через некоторое время составляется и антология японской поэзии— «Манъёсю», стихи которой были записаны «манъёганой». Эта антология подвела итог многовековому развитию японской поэзии. В «Манъёсю» вошли стихи различных временных пластов: образцы фольклорной и культовой поэзии, авторские сочинения, еще не утратившие связь с народным песенным творчеством. Последние вплотную приблизились и к индивидуальному творчеству. Однако большая престижность китайского языка привела к тому, что после составления «Манъёсю» японские стихи надолго исчезают из сферы письменной культуры. Следующая антология на японском языке — «Кокинсю» — появляется лишь в начале X в. Стихи «Кокинсю» обнаруживают как преемственность по отношению к «Манъёсю», так и многие качественные отличия. Это свидетельствует о непрерывном совершенствовании поэтической традиции, несмотря на долголетнее вытеснение японской поэзии из разряда официальной культуры.
Конечно, главные достижения ждали японскую культуру впереди. Период, непосредственно предшествующий блистательной и вполне самостоятельной средневековой культуре хэйана, был в значительной степени временем упорного и плодотворного ученичества. Тем не менее даже при самых разнообразных заимствованиях японцам удалось сохранить преемственность по отношению к прошлым достижениям собственной культуры. К середине IX в. японская культура, обогащенная иноземными заимствованиями, уже обладала достаточной внутренней энергией для самостоятельного развития.
Читайте также: