Шендерович уехал в израиль
Виктор Шендерович, российский журналист, теле- и радиоведущий, писатель и автор больше чем 20 книг, сообщил на своей странице в Facebook, что оформляет израильское гражданство.
По словам Шендеровича, в юности у него было критическое отношение к Израилю как к стране, собранной по этническому и религиозному принципу.
Виктор Шендерович считает, что группирование людей по национальному признаку - неприемлемым. Израиль давно перестал быть для него абстракцией, поскольку в этой стране живут десятки его знакомых, друзей и родных.
"А про мое отношение к Российскому государству (не путать с родиной) я все давно сказал, и повторяться не буду", - подытожил Виктор Шендерович.
Отметим, ходят слухи, что Виктор Шендерович якобы, бежит из России из-за давления со стороны власти, вызванного его оппозиционными взглядами.
Однако, сам российский журналист этого не подтверждает, и мы тоже не утверждаем.
Виктор Шендерович - российский журналист ,прозаик, поэт, драматург, сценарист, теле- и радиоведущий, сатирик. Колумнист журнала "The New Times". Лауреат премии Московской Хельсинкской группы 2010 года. Родился в Москве в 1958 году.
Со времён работы на канале "НТВ" последовательно критикует политику Владимира Путина на посту президента России. Виктор Шендерович утверждал, что Владимир Путин работал на "Тамбовскую ОПГ".
В марте 2014 года, в свете анексии Крыма, выразил свое несогласие с политикой российской власти в Крыму. Свою позицию он изложил в открытом письме. В сентябре того же года подписал заявление с требованием "прекратить агрессивную авантюру: вывести с территории Украины российские войска и прекратить пропагандистскую, материальную и военную поддержку сепаратистам на Юго-Востоке Украины".
Шендерович не один раз заявлял о давлении на него Следственного комитета РФ. Сообщалось, что на него было совершено нападение. Нападающий, угрожал "подавить", аргументируя это деятельностью Шендеровича как писателя и насмехаясь, что полиция не поможет.
«Пусть хоть в моей пьесе палачи будут мучиться»: Виктор Шендерович о путинской эмиграции, пьесе «Увидеть Солсбери» и о том, как его стерли с афиш в России
Драматург Виктор Шендерович выпустил новое издание своих пьес — «„Потерпевший Гольдинер“ и другие пьесы». Писался сборник во время локдауна: автор исправил и дополнил реальными историями свои старые произведения. Прошлое издание («Текущий момент») вышло восемь лет назад. С тех пор, по словам автора, изменилось очень многое, включая его вкус. В «Потерпевший Гольдинер» вошло пять уже бывших в печати пьес и шесть новых, написанных в период с 2012 по 2020 годы. А помимо самих пьес читатель получит юношеские воспоминания Шендеровича, истории написания произведений и их постановок / не-постановок на сцене.
В гостях у Михаила Козырева — Виктор Шендерович, с которым обсудили самые яркие пьесы из сборника.
Начать я хочу вот с этой книги, драматург Виктор Шендерович выпустил новое издание своих пьес. Сборник называется «Потерпевший Гольдинер» и другие пьесы», писался он во время локдауна, когда мы все чем только ни пытались занять себя, чтобы не сойти с ума, сидя взаперти.
Поэтому в итоге в «Потерпевший Гольдинер» вошло пять пьес, уже бывших в печати, и шесть новых, написанных в период с 2012 по 2020 год. А помимо самих пьес, читатель получает еще юношеские воспоминания автора, историю написания произведений и их постановок на театральной сцене.
Дамы и господа, сегодня у меня в гостях Виктор Шендерович. Добрый вечер, дорогой.
Барабанная дробь. Привет.
Слушай, у меня совсем не про книжку. Сегодня у тебя прочитал замечательный пост про дятла и трансформатор в Сокольниках. Я просто хочу, чтобы эту историю услышали. Что ты увидел?
Я услышал характерный звук работающего дятла, то есть вот этими короткими очередями автоматными, но очевидно, что по металлу. Я увидел дятла над своей головой, который на металлическом столбе сидит и долбит эту крышку от трансформатора, которая похожа, правда, на нарост на дереве. И он ее долбит и чувствует, что что-то не так, но перестать долбить не может.
Я подумал, что-то в этом есть от нашей жизни, мы в общем, лучше дальше долбить, легче дальше долбить, чем остановиться и подумать. Но он с восьмого раза, надо отдать должное дятлу, хоть он и дятел, во всех смыслах слова дятел, но даже дятел на восьмой, на девятый раз как-то так он все-таки улетел в сторону, я бы написал, традиционных ценностей, к дереву куда-то. У человечества тоже есть шанс иногда перестать долбить металлическую коробку и подумать немножко. Это впечатлило, да.
Пьеса, просто хочу сказать, вот драматургия, ее не надо высасывать из пальца, она…
Кругом вокруг нас.
Вот просто оглянуться, прислушаться, она тут.
Как прошел локдаун?
Локдаун прошел успешно, потому что я жив и здоров, и частично привит, значит, в процессе. И все вокруг меня, ну да, самые близкие живы-здоровы, это значит, что все хорошо, по нынешним временам.
Хорошо прошел локдаун в том еще смысле, что мой случай счастливый, я встал с дивана — я на работе, вот мой компьютер. Значит, вот чайник, вот кофейник, и вот компьютер.
И я сел, и появилась возможность, поскольку не было возможности никуда ездить, распускать хвост, концертировать, читать лекции, то стало быть, это надо было потратить на работу. И я тратил на работу, вот собирал, делал новые редакции пьес, что-то вспоминал, записывал. Марал бумагу, делал то, что мне нравится делать.
Как был совершен отбор именно этих произведений?
По вкусу собственному. Пара вещей, которые мне нравились когда-то, мне разонравились, что-то я исправил, довольно прошелся. Ну, по вкусу, это не значит, что это совпадет со вкусом читателей непременно, но у меня другого нет, вот я доверяю своему вкусу.
Это одиннадцать пьес, очень разных, очень разных по жанру, очень разнообразных, и стилистика разная, и просто условия игры разные каждый раз. Ведь пьеса, это каждый раз другие условия игры, это как вот та самая коробочка булгаковская из «Театрального романа», которую ты видишь, и надо дождаться, пока фигурки начнут там разговаривать и двигаться сами. И до тех пор, пока они не заживут своей жизнью, по своим правилам, не надо туда лезть.
И я, слава богу, научился не двигать их руками, не насиловать эту природу, а ждать, пока они заговорят. В случае, когда они заговаривают, то потом все легко, потом все пишется довольно быстро. Но иногда и они делают паузы на месяцы.
Вот это вызывает ощущение внутреннего какого-то отчаяния, что больше никогда ничего не выйдет?
Это нормально, это ощущение отчаяния, оно мне кажется нормальным. Не отчаяния, нет, отчаяния уже нет, ты понимаешь, что…
Сомнения?
Ну да, потому что никто не обещал, бог дал — бог взял. Это я все проходил в еженедельном режиме, в более катастрофическом, в программе «Куклы», когда деваться некуда, когда ты должен к среде к обеду выдать одиннадцать страниц текста, убейся, смешного. А у тебя может ну просто кислорода не быть, тебе не просто не смешно, тебе плохо, тебе физически плохо, а ты должен. Вот это ужасно, и я пару раз на силе воли писал эти программы, это ужасно.
Здесь счастливый случай, не пишется — ну так я и никому не должен. Я погуляю, подожду, пока они продышатся, заговорят. И когда они снова начинают там разговаривать, это бывает забавно.
Ну вот я хочу в качестве примера, чтобы ты рассказал про историю возникновения спектакля «Увидеть Солсбери», поскольку это как бы, как я понимаю, свежайший пример того, как сама жизнь, как тот дятел сегодня, дает материал для пьесы.
Я посмотрел и ахнул, потому что, ты помнишь, это было дико смешно, потому что они же не успели срепетировать, и пока один нес свою пургу какую-то, другой на него в ужасе смотрел. Это было дико смешно. И Симоньян, которая пыталась делать вид, что она журналист, а не подельник, это все было очень смешно.
И я ахнул от того, что готовая пьеса, я вдруг подумал, как было бы смешно, если бы эти люди говорили правду. Я начал подгонять и подумал, и ахнул, и рассмеялся сам, что это всего лишь два тихих российских гея, которые свинтили от своих семей, потому что они любят готику и друг друга, и «Хартию вольности», они давно мечтали посмотреть на этот шпиль, на этот собор. Представить себе на секундочку, что эти два человека говорят правду!
И я расхохотался от этой мысли, и тут же сел подгонять реальность под ответ. Я перевернул, их легенда стала реальностью, а реальность стала легендой. И это, ну это сама жизнь подарила, и конечно, я не думаю, что у этой пьесы длинная жизнь, может быть, потому что она слишком привязана к фактуре, хотя пьеса пошла в совершенно фантасмагорическую сторону, это, конечно, ни в коем случае не хроника, это совершенно другое.
И дальше был счастливый случай, потому что почти тут же в Лондоне, вот ровно два года назад, 30 и 31 марта две версии, русская и английская, были сыграны. Разумеется, не в Москве, а в Лондоне, причем английская версия, которую играли английские актеры на английском языке, меня совершенно поразила. Я прилетел, и это было удивительно, для меня самое удивительное было, что английская аудитория реагировала, что они что-то понимали, что общий абсурд, общечеловеческий какой-то абсурд ситуации, он проник.
Я думаю, что еще и сама эта геолокация Солсбери, она для них насыщена большим количеством смыслов, чем для нас.
Конечно. Хотя, я об этом я и написал даже в истории этой, вот успех, прием, смех, хорошие слова, и встает на обсуждении, были потом обсуждения, встает милая женщина и говорит: «А знаете, мне вот не очень все равно смешно, потому что я из Солсбери».
И вот ты видишь сразу, что да, сны зависят от положения спящего. Не смешно, потому что то, что для меня игра ума и, так сказать, фантасмагория, для нее это город, где пришли вот эти вот люди и убили там жительницу этого города. Ей не смешно.
Да и потом город вообще погрузился в кошмар многомесячный, со всеми этими дезактивациями и так далее.
Это к тому, что смешное и не смешное очень рядом.
Я предлагаю показать зрителям фрагмент из англоязычной версии спектакля, это как раз момент принятия важного решения позвонить на Russia Today. Смотрим.
Англичане, по-моему, все считывают вообще, они веселятся.
Подозрительно точно реагируют. Правда, конечно, половина этого зала, если не три четверти, были такие англичане, которые понимают и по-русски, то есть это наша эмиграция.
Скажи, пожалуйста, а какой-нибудь театр, какой-нибудь режиссер в стране предлагал? Или предлагал ли ты кому-нибудь?
В нашей стране, да, в этой.
Нет, в нашей стране я это прочитал однажды в «Театре.doc», и кстати, это было на Дожде показано, я сам прочитал эту пьесу. Разумеется, гораздо более безобидные пьесы, вообще безобидные, где никакой политики нет, моя фамилия сегодня по техническим причинам практически невозможна к постановке, к появлению на афише.
Это кто, я все понимаю, но кто-то это сформулировал тебе вот так вот, просто из режиссеров, из руководителей театров, из тех людей, которые в принципе могли бы такую пьесу поставить? Или это просто шлейф, который…
Когда-то сформулировал Олег Табаков, который мне каждый раз, когда я показывал ему новую пьесу, говорил мне: «Витек, я государев человек», говорил он мне. Значит, другие, большинство не снисходят до разговоров. А самое главное, нет, я давно уже отношусь к этому как к пейзажу. Я же не буду каждый раз рыдать, что мы не на Капри, в смысле климата. Выглянул за окно — серое небо, ну серое небо, живем под серым небом, это бессмысленно об этом говорить.
В 2014 году они перестали валять дурака, до 2014 года прорывало трубы, ломалось это, там низкий художественный уровень, вот эта вся байда. А в 2014 году мне в Доме музыки отменили мой спектакль с Игорем Брилем, с «Комитетом джазовым» Игоря Бриля блестящим, и директор Дома музыки сказал: «Никогда больше». Вот насчет никогда он погорячился, но это было внятно сформулировано.
И Театр Вахтангова стер мою фамилию с уже готовой афиши, вот пьеса «Потерпевший Гольдинер», ее играл Владимир Этуш с Ольгой Тумайкиной, которая вчера получила звание народной артистки, Советского Союза чуть не сказал, Российской Федерации.
Вот они вдвоем играли эту пьесу, два вахтанговца, но играли не на сцене, не под афишей вахтанговского театра, а в антрепризе, потому что в 2014 году, за два месяца до премьеры, уже объявленной и раскупленной премьеры в театре Вахтангова, случился Крым, и директор театра Вахтангова стер мое имя с афиши и сказал: «Никогда». С тех пор уже никто ничего не объясняет, да и я и не спрашиваю, я просто пишу впрок.
Как Этуш согласился?
Этушу предлагали взять этот позор на себя. Этушу предлагали любую, это я хвастаюсь сейчас, предлагали любую пьесу, он должен был сказать, что материал оказался плохим, он должен был взять этот позор на себя. Ну как так, куплена пьеса, премьера объявлена, куплены билеты, почему нет премьеры? Плохая пьеса оказалась, неудача творческая. Этуш не стал брать их позор на себя и сказал: «Я буду это играть». И Этуш играл это в антрепризе, в каком-то Дворце культуры, под совершенно другой маркой. Он играл это три года, до своей смерти он играл.
Это оказалась у него последняя?
Одна из последних, две роли он играл, эту и …
Я прочитал там твои воспоминания о нем, как он на сцене слышал суфлер через ухо, и что…
Паузы были, значительные.
Да, паузы были такие, и когда его увозили за кулисы…
Он резко, не просто, да, он молодел на двадцать лет, на сцене ему было там ну 70-75, это бы, он все слышал, видел, реагировал, он видел партнера, он слышал зал, он держал паузу, абсолютно. Он родился как бы у рампы, у него опыт такой, семидесятилетний опыт, семидесятипятилетний опыт выхода на сцену, понимаете, что это такое, абсолютно.
Когда я пришел в последний раз, когда я пришел к нему за кулисы в антракте, я не поручусь, что он меня узнал даже. У него падало внимание, он был совершенно, он был глубокий и уже очень слабый старик. Я с ужасом ждал второго акта. Во втором акте это был человек, который все видел, все слышал. Конечно, сцена продлевает жизнь артистам, и это не метафора. Это не метафора, это так и есть, включаются какие-то резервы, и сцена держала его в живых.
Я хотел бы услышать, из какого сора эта пьеса родилась.
Да. Потому что, для наших зрителей, это пьеса о старом человеке на Брайтоне, которому суд американский решает, наказывает едва ли не сбившую его женщину, которая была за рулем, исправительные работы, которые она должна делать у него в доме.
Да. Это как раз удивительная штука, то есть, с одной стороны, там все очень рационально. Геннадий Хазанов принес мне пьесу «Приходящий мистер Грин» Джеффа Барона, бродвейского драматурга, где завязка была та же, которую я потом взял: сбитый человек старый, только в американском варианте это ортодоксальный еврей, ортодоксальный еврей верующий и молодой нью-йоркер, гей, которого приговаривают, парень. И два человека, которые по понятным причинам видеть друг друга не могут, просто из двух миров не соприкасающихся, они оказываются запертыми в одной кубатуре. Вот и вся драматургия.
Я прочитал эту первую сцену, и даже не стал читать, клянусь, я не читал дальше пьесы Джеффа Барона, потому что понял, что мне это не надо. В моем случае он попадает под колеса машины, где сидит наша эмигрантка, которую девочкой вывезли из Советского Союза, и они встречаются по тем же правилам.
А он такой советский парторг, у которого умерла тут жена, который никому тут не нужен, который доживает свою жизнь в чужом Брайтоне, в Америку он вообще не ходит, совершенно в этом окуклившийся. И вот эта вот молодая американка, нью-йоркерша, для которой весь Брайтон это зоопарк просто какой-то, она не хочет даже вспоминать, что она помнит русский язык и так далее. Вот эти вот два мира встречаются.
Я это писал для Хазанова и Алисы Хазановой, по его просьбе. Но в какой-то момент, после первой очень смешной сцены, а он хотел комедию, но память об этих дедушках-бабушках, о собственных дедушках-бабушках, говоривших на идиш, об этих парткомах, об этой советской жизни, об этой брайтонской набережной, которую, я никогда не жил там, но я ее видел, вдруг пьеса легла на крыло и улетела в сторону от чистой комедии в сторону мелодрамы. И вышла мелодрама, она смешная вполне, но она мелодраматическая история, и Хазанов сказал: «Нет, это не то, что я хотел».
Удивительная, конечно, вещь, но вот я когда осознаю, что уже вот при мне мы сейчас переживаем, я не знаю, как это назвать, третью волну эмиграции.
Мы, при нас третью, а вообще это пятая, шестая.
Да, вообще-то да.
С харбинско-шанхайской, с белогвардейской, с парижской, с белградской…
Да, если оттуда… Но есть ли у тебя какие-то вот наблюдения, чем те волны, которые происходили при нас, отличаются друг от друга? Кому приходится тяжелее и жалеют ли эти люди о том, что они это совершили?
Это все индивидуально. А волны очень разные, понятно, была эмиграция, которую называли «колбасной», это люди из мира, где нет колбасы, уезжали в тот мир, где есть колбаса. Была еврейская эмиграция идеологическая, но она касалась в основном Израиля.
В Израиль.
Но это очень незначительная на самом деле эмиграция, если говорить об идеологической эмиграции, политической. Сегодняшняя эмиграция, «путинская» эмиграция, это, конечно, политическая эмиграция, уезжают люди вполне устроенные здесь, вполне вписанные, вполне успешные, не за колбасой, которая здесь есть.
Они уезжают за свободой, от духоты, от невыносимости жить в духоте, от нежелания жить в духоте, от невозможности поменять. После Болотной уехала, половина Болотной уехала, я так думаю, это уехали вполне успешные люди. Вполне успешные, класс вполне успешный уехал. Для кого-то это шанс, и кто-то нашел там себя, и когда Маск благодарит российское правительство за его политику, потому что сколько людей там работает, кто-то там нашел свою свободу и жизнь, реализацию. Кто-то несчастен, это индивидуально, люди счастливы или несчастливы классами. Кто-то уехал и правильно сделал, кто-то уехал и неправильно сделал, кто-то остался и правильно сделал, а кто-то остался и неправильно сделал. Четыре варианта.
Еще одна пьеса, которую я не успел прочесть, но меня привлекли фотографии с Сережей Фроловым.
Это вот как раз, это пьеса «Сладкое для памяти», это мрачноватая пьеса, в основу которой положено как раз расследование томского журналиста Дениса Карагодина, которого сейчас прессует ФСБ. Это читка, сейчас на экране читка в «Театре.doc» в том же самом, где я читал за одного персонажа, а Сергей Фролов за другого персонажа.
Это пьеса о памяти, как в палаче просыпается память. И я писал эту пьесу и насытил ее реальностью карагодинского расследования, там такие подробности, страшнее и точнее которых, и метафоричнее которых не выдумать. Я даже имена палачей оставил в пьесе из его расследования.
А потом Денис приехал вот на эту вот читку в «Театре.doc» и сказал мне, потом было обсуждение, и он сказал: «Дорогой автор, вы их насытили своими рефлексиями, они очень, они совершенно, они в полном порядке. Они совершенно не мучаются, они доживают в полном порядке, в полном своем праве, и никто не рефлексирует по поводу убитых. Они в полном порядке, это мы нагружаем их человеческими рефлексиями». Я подумал, ну хоть так, хоть в моей пьесе человек будет мучиться этими убитыми. Это мрачноватая пьеса.
Повторяю, очень разные они, там есть вполне такая веселуха, есть вполне мало нагруженные политикой или совсем не нагруженные политикой пьесы.
Назови мне пару, которые мне вот прямо обязательно нужно прочитать, из тех, о которых мы не говорили.
Из которых не говорили, я думаю, «Тезка Швейцера», это пьеса о том, как в людоедское племя приехал миссионер, это вторая из написанных мной пьес. И пожалуй что посоветую последнюю из пьес, «Маршрутка», это пьеса, вот написанная…
Ее начал, только вчера ночью. Витя, спасибо большое. Я хотел зрителям еще раз напомнить, вот как выглядит эта книжка.
Которая продается в Москве…
Спасибо тебе большое.
Каждый раз рад с тобой поговорить.
И темы не иссякают.
Да куда же они денутся.
Это у меня в программе «Би Коз» в прямом эфире был Виктор Шендерович. А мы едем дальше.
Шнур вернул в телеэфир Шендеровича, оформляющего израильское гражданство
Вечером 27 ноября бывший писатель-сатирик, бывший теле- и радиоведущий Виктор Шендерович объявил о том, что "начал оформление израильского гражданства", поскольку "тема антисемитизма оказалась вечной", а "про своё отношение к Российскому государству он всё давно сказал".
Проводы выдались бурными. Настолько бурными (порвали двадцать два баяна), что обернулись грандиозным хайпом для Вити, коротавшего последние годы в Фейсбуке и на жалких оппо-сходках. О Шендеровиче вспомнили, Шендеровича пожалели, Шендерович восстал из зада (извините).
После долгого перерыва махровое русофобище вернулось в телевизионный эфир.
На международном русскоязычном канале RTVI с 12-миллионной аудиторией состоялась премьера программы "Шендерович в своём репертуаре". Идея создать авторскую программу Шендеровича принадлежит генеральному продюсеру RTVI Сергею Шнурову - Шнуру - назначенному на этот пост 29.06.2020.
Ушлый многостаночник Шнур считает русофоба Витю "легендарной фигурой российского телевидения", способной "вызвать у зрителей живые эмоции и размышления". "Программа вообще получилась очень живая. Верю, что зрители оценят продукт", - сказал Шнуров.
Шоу будет выходить как в эфире RTVI, так и на видеохостинге YouTube. В формате беседы двух ведущих - Виктора Шендеровича и главного редактора радиостанции "Эхо Москвы в Петербурге" Ольги Бычковой (ранее работала на "Радио Свобода"; подписант всех богомерзких обращений нашей либероты). Аннотация к премьере: "«Шендерович в своем репертуаре» — новая программа на RTVI. Писатель и журналист Виктор Шендерович и ведущая Ольга Бычкова обсуждают самые острые и злободневные темы: делятся своим мнением о политике, тенденциях современного общества и многом другом. В этом выпуске поговорили о мировых лидерах и их мотивах, а также о международной системе безопасности". Название первого выпуска: "Путин без маски и наследие Трампа".
"Ну зашибись — Шнуров реанимировал Шендеровича. Берегите матрасы", - кратко резюмировал ТГ-канал CULTRAS.
Шендерович наконец-то свалит из России?
Как водится, пламенный либерал Виктор Анатольевич Шендерович - потомок пламенных революционеров. Своего деда Шлёму Мордуховича Шендеровича он с гордостью именует "старым троцкистом", "убеждённым троцкистом". Местечковый дедушка пару раз сидел, но таки дожил до восьмидесятых и застал становление внучка. Тот окончил Институт культуры по специальности "режиссёр самодеятельных театральных коллективов", подвизался в качестве писателя-сатирика и автора нескольких миниатюр для Геннадия Хазанова, сварганил три сюжета для киножурнала "Фитиль", преподавал сценическое движение. В 1995-2001 годах Витя Шендерович являлся сценаристом программы "Куклы" на НТВ, в 1997-2001 годах параллельно вёл "информационно-паразитическую программу «Итого»" на НТВ. Считался любимым шутом хозяина телекомпании - олигарха Владимира Гусинского. Но сменились времена-эпохи, Гусинский бежал из страны, Шендерович лишился фантастического заработка и ушёл в радикальную оппозицию режиму. Материальное благосостояние, впрочем, ухудшилось незначительно. Если вообще ухудшилось. Так как Витя вёл передачу "Все свободны" на "Радио Свобода", передачу "Плавленый сырок" на "Эхе Москвы", программу "Новые времена" на телеканале RTVi. Однако режим настолько сильно оскорблял чувства потомка троцкиста Шлёмы Мордуховича, что он пустился в чисто политические приключения. Вошёл в "Комитет-2008" под председательством Гарри Каспарова, пытался баллотироваться в Госдуму РФ, произносил зажигательные речи на белоленточных митингах, затем голосил об "аннексии Крыма". Попутно попадал в красочные истории - от домогательств к женщинам до изнасилования матраса. Выступил соучредителем Конгресса интеллигенции "Против войны, против самоизоляции России, против реставрации тоталитаризма". Отчаянно русофобствовал: то вякнет о "пахнущей дерьмом России", то двинет спич о генетической неполноценности русских, то. Хватит на целые тома (уголовных дел), льётся из него ежедневно и ежесекундно. Ненависть к нам у Вити неподдельная, фундаментальная. Но эмигрировать он не спешил (где ж я харчеваться буду?!), хотя иногда грозился "сваливать отсюда, так сказать — залить хлоркой и эвакуировать детей, и сказать: всё, вот тут пускай идёт, как идёт. Потому что здесь будет ещё хуже. Разумеется".
Есть шанс, что на 63-м году жизни Виктор Анатольевич решился. Решился валить. По крайней мере, начал оформлять гражданство Израиля. О чём сообщил читателям своей Facebook-страницы вечером 27 ноября.
"Каждый вносит свои поправки в свои основные законы. Я — начал оформление израильского гражданства <…>. Тема антисемитизма оказалась не охотнорядской и не фашистской: она оказалась (страшно сказать) вечной. И однажды я подумал, что если некоторая (немалая) часть человечества продолжает ненавидеть евреев и мечтать об их уничтожении, то, наверное, хорошо и правильно, что на Земле есть место, где евреи всегда дома. Не лучше и не хуже других, просто — дома! К тому времени Израиль давно перестал быть геополитической абстракцией и ромбиком на карте: в этой стране у меня есть любимейшие адреса и маршруты, в ней живут десятки моих добрых знакомцев, родных и друзей. И в ней я тоже дома. Как говорится, теперь и официально. А про моё отношение к Российскому государству я всё давно сказал, и повторяться не буду", - написал Шендерович.
Российский писатель, публицист Виктор Шендерович заявил, что не намерен переезжать в Израиль насовсем, но обстоятельства в России могут заставить его это сделать.
Российский писатель и публицист Виктор Шендерович получил израильское гражданство. Об этом он рассказал 7 января в эфире радио "Эхо Москвы".
Шендерович сказал, что не собирается переезжать в Израиль насовсем, но обстоятельства в России могут "вынудить его к бегству" в любой момент.
"Я планирую по-прежнему, насколько это будет позволено обстоятельствами, вести жизнь свободного человека. Я планирую значительно увеличить свое присутствие в Израиле. Есть проекты телевизионные. Уже они обрели некоторую конкретику. Есть некоторые медийные проекты в Израиле. Я надеюсь их осуществлять. Когда откроется мир, я надеюсь по-прежнему жить там, где я буду работать. Это может быть Европа, Америка, Австралия, Россия. Разумеется, если речь об этом, я предполагаю возвращаться и в Россию, пока есть эта возможность", – сказал писатель.
Конституция РФ позволяет своим гражданам иметь гражданство других стран.
Шендерович родился в 1958 году в Москве. Он выступает с критикой президента РФ Владимира Путина. В авторской программе основателя издания "ГОРДОН" Дмитрия Гордона в августе 2020 года Шендерович заявил, что Путин назначал губернаторами своих охранников.
"Там проходил кастинг на самый бестрепетный поцелуй высочайшей задницы. Побеждал тот, кто поцелует и получит удовольствие", – сказал писатель.
Шендерович уезжает? Двойное гражданство не помешает!
Если это называется эмиграцией, то да, это эмиграция. Но я уже говорил, кажется, я не фикус, меня нельзя поставить просто в горшочке у окошка. Я, разумеется, в этом случае, если получу гражданство, то у меня с государством Израиль будут некоторые взаимные обязательства. И, разумеется, я собираюсь их выполнять. Они касаются некоторого большего моего участия, большего включения в жизнь Израиля. Разумеется, я планирую поискать работу в Израиле, у меня уже есть несколько идей по этому поводу. Разумеется. Но это не значит, что я остаток жизни проведу фикусом у какого бы то ни было окошка. Когда мир откроется, я предполагаю, как и раньше, путешествовать. Я живу там, где работаю. Уже четверть века с тех пор как появилась возможность путешествия, я живу там, где работаю. Я буду жить и в Израиле, и в России, Америке, Европе. Там, где я буду работать. Но, безусловно, мое участие, мое включение в израильскую жизнь будет заметно большим, чем было до этого.
А. Соломин― А почему вы решили заняться этим сейчас?
В. Шендерович― Вы знаете, я почувствовал, это вопрос такой, я писал об этом посте, о котором вы упомянули. В фейсбуке. У меня были некоторые предубеждения против моей возможности, у меня всегда это было право, разумеется, но у меня были некоторые предубеждения против того, чтобы я брал израильское гражданство. Они касались моего отношения к национальной тематике, к любому группированию по национальному признаку. Прошло время, изменилось мое отношение к этому группированию по национальному признаку. Я немножко сейчас смотрю на это по-другому, чем смотрел, скажем, 30 лет назад. Изменились мои отношения с российским государством, вместо которого сегодня просто «малина».
Простите. У нас сегодня нет государства в европейском, ни в каком смысле. У нас малолегитимная власть. У нас Конституция, принятая на пеньках с нарушением закона. У нас нет закона. Мы живем в стране без закона. И подтолкнуло к израильскому гражданству ощущение полного разрыва с российским гражданством. С российским государством. Прошу не путать государство и страну. Мои отношения со страной прежние, я русский писатель. Я пишу на русском языке, я думаю по-русски. И это уже пожизненно. Я буду писать на русском языке, публиковать, разговаривать на русском языке. Это мои отношения, интимные отношения с родиной Пушкина, Чехова. С этой культурой. Которая уже моя в отличие от еврейской культуры, может быть, к сожалению, потому что я плохо знаю еврейскую культуру. Но это вопрос культуры, вопрос отношения со страной. Отношения с государством взаимно отвратительные. Государство меня презирает, государство меня унижает. Государство нарушает мои права ежесекундно. Государство в грош меня не ставит. Я ни в грош не ставлю это государство. Это преступное, опасное для жизни государство. Израильское гражданство мое в частности — это ответ, в том числе и на то, что произошло с российским государством в последнее время.
В. Шендерович― Нет. Послушайте, это странный разговор, потому что никакой визовой проблемы у меня нет и переехать я мог тихо куда угодно, хоть в Болгарию, хоть в Чили. Это не вопрос. Израильское гражданство не спасает ни от какой уголовщины. Ни уличной, ни государственной. Государство по-прежнему может со мной сделать все, что захочет. Руками «закона» или просто уличными способами. Через какого-нибудь Пригожина, прости, Господи. Поэтому все эти доводы для меня не работают. Еще раз, это принципиальное решение. Мое принципиальное решение. Оно связано с изменением в отношениях к израильскому государству. В лучшую сторону и ухудшением моих отношений с российским государством. А последняя история, если вы спрашиваете, что стало последней каплей. Да, конечно, история с Конституцией. У нас нет сегодня Конституции. У нас нет закона. Просто мы живем в беззаконной стране. Мы живем просто в стране, руководимой по понятиям. Мы живем в такой большой «малине» и это тоже послужило одним из толчков для взятия израильского гражданства.
А. Соломин― Виктор Анатольевич, уточняющий вопрос. Означает ли это, что в будущем вы намерены отказаться от российского паспорта и перестать платить налоги в российскую казну.
В. Шендерович― С налогами это вопрос пускай выясняют юристы и бухгалтера. Я об этом не думал. Что касается, я буду рад, конечно, платить больше налогов в израильскую казну, потому что это пойдет на людей, а не на войны и беззакония. Я смогу, как израильский гражданин, больше контролировать расход своих налогов, как российский гражданин — это не налоги вообще. Меня просто грабят. У меня просто берут деньги, а потом говорят: пошел вон, не твое дело, куда мы их тратим. У меня берут деньги и 15% бросают на военный бюджет. А еще треть разворовывается. Я никаким образом не контролирую. Это не называется налоги. Вспоминаем чайную церемонию бостонскую и так далее. С этого начиналось. Налоги – это то, что я контролирую. Это взаимные обязательства государства и человека. Я плачу налоги и контролирую их расход. Через выборы, через прозрачность. В России это выглядит так. С меня просто дерут то, берут то, что берут. Больше-меньше – другой вопрос. А потом захлопывают дверь, уходят там делить у себя. И говорят мне «не твое дело». И даже депутаты не могут посмотреть военные расходы, огромную часть бюджета, даже депутаты не имеют право туда… Поэтому если говорить о налогах, то с большим удовольствием я их буду платить, разумеется, в израильскую казну.
А. Соломин― Вот смотрите, какая реакция. Очень жаль, — пишет Ольга, — господин Шендерович очень поддерживаю вас, все правильно. Или критика, например. Ксения пишет в чате: да, правильно, валить, пусть другие разгребают, а свалившие не хотят пачкаться. Что вы им ответите этим критикам?
В. Шендерович― Тем, кто желает мне добра, скажу спасибо. А как зовут последнюю корреспондентку?
А. Соломин― Ксения.
В. Шендерович― Ксения, дорогая, давайте примеримся, кто сколько разгребал и в какое время. И потом выясним с вашим правом мне чего-то предъявлять. Эту кучу наливал не я, я пытался разгребать и буду продолжать. Повторяю, ничего не изменилось. В моих отношениях с моими радиослушателями и читателями ничего не меняется. Я буду им говорить то, что я думаю. Но никакой обязанности сидеть не просто возле этой кучи, а чтобы она меня погребла, никакой этой обязанности у меня нет. Простите. Я свободный человек. И это вообще подход очень русский, если не сказать советский. Русский, и досоветский. Почему-то отъезд воспринимается и вот Ксения, может быть ей совсем немного лет, надеюсь, она младше меня. Но отъезд воспринимается как предательство. Это уникальный случай.
Господи, боже мой, 21-й век. Люди живут там, где им удобно, Ксения дорогая. И в 20-м веке жили там, где им удобно. Это нормально. Половина русской литературы написана в Риме, Флоренции, Лейпциге. Где угодно.
Хемингуэй писал в Париже. Их не лишали, никто вроде бы не кричал о том, что они предатели. Нет этой темы. В мире нормальных людей как мне кажется, этой темы нет. Это есть какая-то ущербность. Эта земляная ущербность буквально, ты должен тут быть с нами. Почему-то. Нет, так не работает. Повторяю, я не горшочек с фикусом, я человек. Я могу жить там, где я живу. Вы можете читать меня, не читать. Никакого насилия. Но еще раз, давайте разделим мои обязательства перед государством, они заключаются в том, чтобы платить налоги. И не совершать преступлений. Это мои обязательства перед любым государством. И есть обратная сторона этого вопроса, очень понятная. Государство оно должно быть моим. В том смысле, в котором французское государство принадлежит французам. Они каким-то образом имеют возможность реагировать на то, что происходит. В нашем случае разрыв с российским государством совершенно очевиден. Это уголовная структура, которая мне причиняет только неудобства. Всякий раз, когда мне нужно что-нибудь получить от государства, медицинскую помощь, защиту моих прав, получить от государства, я утыкаюсь в абсолютную некомпетентность и хамство. Мои отношения разорваны в этом смысле. Гражданство – нет, я не буду отказываться. Я хочу иметь возможность приехать сюда в любую секунду в свою страну на свои Чистые пруды. В свои Сокольники. Я хочу в любой момент иметь возможность сюда приехать. Я даже по этой убогой Конституции, которую они приняли без моего согласия, я имею на это право. Я буду этим правом пользоваться. А все остальное – извините, мое личное дело.
Шендерович - туда, Навальный сюда, кто-то обратно. И всем нам приятно. Или нет?
Даже про матрас не надо было ничего говорить. Или, как Лимон, сказать: "Да, трахнул Муму я, с удовольствием причём и даром!"
А уж про переезд в Израиль, на свою историческую родину тем более.
И да, мне одному кажется, что антисемитизм в России сильно преувеличен?
Как-то резанула слух фраза ведущей про то, как в 1987м или каком-то году она уехала из-за того, что к ней подошли из общества "Память" и "намекнули", что пора валить "жидовке".
Как они увидели, что она еврейка? Звезды жёлтой ведь на ней не было.
Хотя оснований не верить ей у меня нет. В Москве, Питере, наверняка такое случалось.
То, что я об этом не слышал, конечно, не значит, что такого не было.
В Петрозаводске, во всяком случае, точно знаю, что никакой "Памяти" не наблюдалось.
Но вот хорошо помню, что когда посадили какого-то лидера этого общества, то он как-то скоропостижно в тюрьме скончался.
Совпадение? Не думаю?
Моё личное мнение, конечно, не навязываю, но не думаю, что антисемитизм в России когда-либо в постперестроечную эпоху был определяющим мотивом для отъезда в эмиграцию.
Мотивы были другими. Эмигрант ехал "за колбасой" в основном. Естественно, в переносном смысле.
За лучшей жизнью короче.
Для себя и детей.
Кстати, сейчас я работаю с устными переводами чуть ли не раз в неделю с трудными монреальскими детьми и их русскоговорящими родителями (дети, как правило, уже на трёх языках бегло щебечут) и вижу, как обломились мечты на эту "лучшую" жизнь.
Но это - другой разговор. Когда перестану работать, напишу заметки или даже книгу об этом, ебж.
Шендерович получил израильское гражданство
Шендерович: После запущенной в сеть информации о моем избиении я получил письмо из Израиля, от Губермана
Шалом , православные. Писатель Шендерович оформляет гражданство Израиля
Широко известный в недалеком прошлом писатель и журналист Виктор Шендерович , занимавшийся и политической сатирой ( проект «Куклы»), оформляет для себя гражданство Израиля. Об этом пишут «Известия» со ссылкой на личную страницу Шендеровича в Facebook.
Писатель признается , что Израиль давно является его вторым домом , но только сейчас он решил оформить для себя гражданство.
«Израиль давно перестал быть геополитической абстракцией и ромбиком на карте: в этой стране у меня есть любимейшие адреса и маршруты , в ней живут десятки моих добрых знакомцев , родных и друзей… И в ней я тоже дома. Как говорится , теперь и официально», — написал Шендерович в своем аккаунте.
Виктору Шендеровичу — 62 года. Он уже в возрасте 15 лет поступил в театральную студию Олега Табакова , а окончил Московский государственный институт культуры по специальности «режиссер самодеятельных театральных коллективов».
Получил множество литературных и журналистских премий , в том числе «ТЭФИ».
С 1995 по 2001 год на телеканале НТВ реализовал удачный политический проект «Куклы». Жалкие попытки повторить его на других телеканалах не увенчались успехом.
С середины 2000-х годов стал резко критиковать действующую власть в России. В частности Шендерович вошел в знаменитый список культурных деятелей , которые не признали присоединение Крыма к России.
В настоящее время Шендерович больше сотрудничает с радиостанциями «Эхо Москвы» и «Радио Свободы».
Писатель и публицист Виктор Шендерович опубликовал письмо поддержки от известного поэта Игоря Губермана.
После появления информации об избиении в России Виктора Шендеровича писатель получил письмо поддержки от поэта Игоря Губермана. Об этом сообщил сам Шендерович в Facebook.
"После запущенной в сеть информации о моем избиении (уродцы делают это не в первый раз, случалось читать и некрологи) я получил письмо из Израиля, от Губермана", – написал он.
Писатель отметил, что письмо очень лестно для него, однако он решил поделиться им не только чтобы похвастать, а потому, что "такое счастье, конечно, не должно принадлежать" ему одному.
"Витька, дорогой, как же тебя здесь любят! Жуткий поднялся кипеж из-за этой параши. У одной старушки чуть не случился выкидыш (по счастью, она не была беременна). Все стали звонить и охать (большинство поверило, ибо давно боялось за тебя). Но ведь это уже вторично! Будь здоров и весел, а авторов этого подлого вброса пусть покроет парша и экзема. Большой привет жене гладиатора", – процитировал он послание Губермана.
Накануне в России недалеко от радиостанции "Эхо Москвы" произошло нападение на журналистку Юлию Латынину . Шендерович поддержал свою коллегу.
Читайте также: