Путешествие в эрзурум пушкин
Путешествие в Арзрум
во время похода 1829 года
Путешествия на Восток, предпринятые по поручению Французского правительства (франц.).
Один поэт, замечательный своим воображением, в стольких славных деяниях, свидетель которых он был, нашел сюжет не для поэмы, но для сатиры (франц.).
Среди начальников, командовавших ею (армией князя Паскевича) выделялись генерал Муравьев. грузинский князь Чичевадзе. армянский князь Бебутов. князь Потемкин, генерал Раевский и, наконец, г. Пушкин. покинувший столицу, чтобы воспеть подвиги своих соотечественников (франц.).
Пушкин в Кавказском корпусе и взятие Эрзерума
Александр Сергеевич Пушкин был лично смел, что неоднократно подтверждается его многочисленными дуэлями. Отрицая наличия у себя военных навыков, поэт дружил с офицерами, мечтал о подвигах и хотел проявить себя в боевых делах.
В 1828 г. началась очередная русско-турецкая война (1828–1829 гг.), основные действия которой проходили на Балканах, в Закавказье и Чёрном море.
Так как, на Балканский театр военных действий поэту попасть не удалось, он решил присоединиться к русской армии действующий в Закавказье.
Отдельный Кавказский корпус под командованием графа Ивана Федоровича Паскевича планировал наступление в Азиатской Турции. 14 июня 1829 года Александр Сергеевич присоединился к русской армии и был представлен Паскевичу.
В середине июня корпус Паскевича пересек границу, а уже 19–20 июня разгромил турецкие войска на подступах к Эрзеруму, 27 июня эта важная крепость была занята русским войскам. В эти дни состоялось боевое крещение поэта, он принял участие в реальных боевых действиях, в которых проявил храбрость. В Эрзеруме 19 июля Паскевич сообщил Пушкину, что поэту надлежит вернуться в Россию, поэт отправился в обратный путь.
Таким образом, Пушкину довелось оказаться в самой гуще военных событий на территории Восточной Турции, где Россия одержала блестящие победы, которые он впоследствии описал.
Путешествие в эрзурум пушкин
Тифлис. Народные бани. Безносый Гассан. Нравы грузинские. Песни. Кахетинское вино. Причина жаров. Дороговизна. Описание города. Отъезд из Тифлиса. Грузинская ночь. Вид Армении. Двойной переход. Армянская деревня. Гергеры. Грибоедов. Безобдал. Минеральный ключ. Буря в горах. Ночлег в Гумрах. Арарат. Граница. Турецкое гостеприимство. Карс. Армянская семья. Выезд из Карса. Лагерь графа Паскевича.
a lovely Georgian maid,
With all the bloom, the freshen'd glow
Of her own country maiden's looks,
When warm they rise from Teflis' brooks.
Lalla Rookh 1 .
Душа, недавно рожденная в раю! Душа, созданная для моего счастия! от тебя, бессмертная, ожидаю жизни. От тебя, весна цветущая, луна двунедельная, от тебя, ангел мой хранитель, от тебя ожидаю жизни. Ты сияешь лицом и веселишь улыбкою. Не хочу обладать миром; хочу твоего взора. От тебя ожидаю жизни. Горная роза, освеженная росою! Избранная любимица природы! Тихое, потаенное сокровище! от тебя ожидаю жизни.
Грузины пьют не по-нашему и удивительно крепки. Вины их не терпят вывоза и скоро портятся, но на месте они прекрасны. Кахетинское и карабахское стоят некоторых бургонских. Вино держат в маранах, огромных кувшинах, зарытых в землю. Их открывают с торжественными обрядами. Недавно русский драгун, тайно отрыв таковой кувшин, упал в него и утонул в кахетинском вине, как несчастный Кларенс в бочке малаги. Тифлис находится на берегах Куры в долине, окруженной каменистыми горами. Они укрывают его со всех сторон от ветров и, раскалясь на солнце, не нагревают, а кипятят недвижный воздух. Вот причина нестерпимых жаров, царствующих в Тифлисе, несмотря на то, что город находится только еще под сорок первым градусом широты. Самое его название (Тбилискалар) значит Жаркий город. Большая часть города выстроена по-азиатски: дома низкие, кровли плоские. В северной части возвышаются дома европейской архитектуры, и около них начинают образоваться правильные площади. Базар разделяется на несколько рядов; лавки полны турецких и персидских товаров, довольно дешевых, если принять в рассуждение всеобщую дороговизну. Оружие тифлисское дорого ценится на всем Востоке. Граф Самойлов и В., прослывшие здесь богатырями, обыкновенно пробовали свои новые шашки, с одного маху перерубая надвое барана или отсекая голову быку. В Тифлисе главную часть народонаселения составляют армяне: в 1825 году было их здесь до 2500 семейств. Во время нынешних войн число их еще умножилось. Грузинских семейств считается до 1500. Русские не считают себя здешними жителями. Военные, повинуясь долгу, живут в Грузии, потому что так им велено. Молодые титулярные советники приезжают сюда за чином асессорским, толико вожделенным. Те и другие смотрят на Грузию как на изгнание. Климат тифлисский, сказывают, нездоров. Здешние горячки ужасны; их лечат меркурием, коего употребление безвредно по причине жаров. Лекаря кормят им своих больных безо всякой совести. Генерал Сипягин, говорят, умер оттого, что его домовый лекарь, приехавший с ним из Петербурга, испугался приема, предлагаемого тамошними докторами, и не дал оного больному. Здешние лихорадки похожи на крымские и молдавские и лечатся одинаково. Жители пьют курскую воду, мутную, но приятную. Во всех источниках и колодцах вода сильно отзывается серой. Впрочем, вино здесь в таком общем употреблении, что недостаток в воде был бы незаметен. В Тифлисе удивила меня дешевизна денег. Переехав на извозчике через две улицы и отпустив его через полчаса, я должен был заплатить два рубля серебром. Я сперва думал, что он хотел воспользоваться незнанием новоприезжего; но мне сказали, что цена точно такова. Все прочее дорого в соразмерности. Мы ездили в немецкую колонию и там обедали. Пили там делаемое пиво, вкусу очень неприятного, и заплатили очень дорого за очень плохой обед. В моем трактире кормили меня так же дорого и дурно. Генерал Стрекалов, известный гастроном, позвал однажды меня отобедать; по несчастию, у него разносили кушанья по чинам, а за столом сидели английские офицеры в генеральских эполетах. Слуги так усердно меня обносили, что я встал из-за стола голодный. Черт побери тифлисского гастронома! Я с нетерпением ожидал разрешения моей участи. Наконец получил записку от Раевского. Он писал мне, чтобы я спешил к Карсу, потому что через несколько дней войско должно было идти далее. Я выехал на другой же день. Я ехал верхом, переменяя лошадей на казачьих постах. Вокруг меня земля была опалена зноем. Грузинские деревни издали казались мне прекрасными садами, но, подъезжая к ним, видел я несколько бедных сакель, осененных пыльными тополями. Солнце село, но воздух все еще был душен:
Ночи знойные!
Звезды чуждые.
прелестная грузинская дева с ярким румянцем и свежим пыланьем, какое бывает на лицах дев ее страны, когда они выходят разгоряченные из Тифлисских ключей. Лалла Рук (англ.).
Путешествие в эрзурум пушкин
Пушкин Александр Сергеевич
Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года
Недавно попалась мне в руки книга, напечатанная в Париже в прошлом 1834 году под названием: Voyages en Orient entrepris par ordre du Gouvernement Francais[1]. Автор, по-своему описывая поход 1829 года, оканчивает свои рассуждения следующими словами:
Un poete distingue par son imagination a trouve dans tant de hauts faits dont il a ete temoin non le sujet d'un poeme, mais celui d'une satyre[2].
Из поэтов, бывших в турецком походе, знал я только об А. С. Хомякове и об А. Н. Муравьеве. Оба находились в армии графа Дибича. Первый написал в то время несколько прекрасных лирических стихотворений, второй обдумывал свое путешествие к святым местам, произведшее столь сильное впечатление. Но я не читал никакой сатиры на Арзрумский поход.
Никак бы я не мог подумать, что дело здесь идет обо мне, если бы в той самой книге не нашел я своего имени между именами генералов отдельного Кавказского корпуса. Parmi les chefs qui la commandaient (l'armee du Prince Paskewitch) on distinguait le General Mouravief… le Prince Georgien Tsitsevaze… le Prince Armenien Beboutof… le Prince Potemkine, le General Raiewsky, et enfin — M-r Pouchkine… qui avait quitte la capitale pour chanter les exploits de ses compatriotes[3].
Признаюсь: эти строки французского путешественника, несмотря на лестные эпитеты, были мне гораздо досаднее, нежели брань русских журналов. Искать вдохновения всегда казалось мне смешной и нелепой причудою: вдохновения не сыщешь; оно само должно найти поэта. Приехать на войну с тем, чтобы воспевать будущие подвиги, было бы для меня с одной стороны слишком самолюбиво, а с другой слишком непристойно. Я не вмешиваюсь в военные суждения. Это не мое дело. Может быть, смелый переход через Саган-Лу, движение, коим граф Паскевич отрезал сераскира от Осман-паши, поражение двух неприятельских корпусов в течение одних суток, быстрый поход к Арзруму, все это, увенчанное полным успехом, может быть и чрезвычайно достойно посмеяния в глазах военных людей (каковы, например, г. купеческий консул Фонтанье, автор путешествия на Восток); но я устыдился бы писать сатиры на прославленного полководца, ласково принявшего меня под сень своего шатра и находившего время посреди своих великих забот оказывать мне лестное внимание. Человек, не имеющий нужды в покровительстве сильных, дорожит их радушием и гостеприимством, ибо иного от них не может и требовать. Обвинение в неблагодарности не должно быть оставлено без возражения, как ничтожная критика или литературная брань. Вот почему решился я напечатать это предисловие и выдать свои путевые записки, как все, что мною было написано о походе 1829 года.
Степи. Калмыцкая кибитка. Кавказские воды. Военная Грузинская дорога. Владикавказ. Осетинские похороны. Терек. Дариальское ущелие. Переезд через снеговые горы. Первый взгляд на Грузию. Водопроводы. Хозрев-Мирза. Душетский городничий.
…Из Москвы поехал я на Калугу, Белев и Орел, и сделал таким образом 200 верст лишних; зато увидел Ермолова[4]. Он живет в Орле, близ коего находится его деревня. Я приехал к нему в восемь часов утра и не застал его дома. Извозчик мой сказал мне, что Ермолов ни у кого не бывает, кроме как у отца своего, простого, набожного старика, что он не принимает одних только городских чиновников, а что всякому другому доступ свободен. Через час я снова к нему приехал. Ермолов принял меня с обыкновенной своей любезностию. С первого взгляда я не нашел в нем ни малейшего сходства с его портретами, писанными обыкновенно профилем. Лицо круглое, огненные, серые глаза, седые волосы дыбом. Голова тигра на Геркулесовом торсе. Улыбка неприятная, потому что не естественна. Когда же он задумывается и хмурится, то он становится прекрасен и разительно напоминает поэтический портрет, писанный Довом[5]. Он был в зеленом черкесском чекмене. На стенах его кабинета висели шашки и кинжалы, памятники его владычества на Кавказе. Он, по-видимому, нетерпеливо сносит свое бездействие. Несколько раз принимался он говорить о Паскевиче и всегда язвительно; говоря о легкости его побед, он сравнивал его с Навином, перед которым стены падали от трубного звука, и называл графа Эриванского графом Ерихонским. "Пускай нападет он, — говорил Ермолов, — на пашу не умного, не искусного, но только упрямого, например на пашу, начальствовавшего в Шумле, — и Паскевич пропал". Я передал Ермолову слова гр. Толстого[6], что Паскевич так хорошо действовал в персидскую кампанию, что умному человеку осталось бы только действовать похуже, чтоб отличиться от него. Ермолов засмеялся, но не согласился. "Можно было бы сберечь людей и издержки", — сказал он. Думаю, что он пишет или хочет писать свои записки. Он недоволен Историей Карамзина; он желал бы, чтобы пламенное перо изобразило переход русского народа из ничтожества к славе и могуществу. О записках кн. Курбского говорил он con amore[7]. Немцам досталось. "Лет через пятьдесят, — сказал он, — подумают, что в нынешнем походе была вспомогательная прусская или австрийская армия, предводительствованная такими-то немецкими генералами". Я пробыл у него часа два. Ему было досадно, что не помнил моего полного имени. Он извинялся комплиментами. Разговор несколько раз касался литературы. О стихах Грибоедова говорит он, что от их чтения — скулы болят. О правительстве и политике не было ни слова.
Мне предстоял путь через Курск и Харьков; но я своротил на прямую тифлисскую дорогу, жертвуя хорошим обедом в курском трактире (что не безделица в наших путешествиях) и не любопытствуя посетить Харьковский университет, который не стоит курской ресторации.
До Ельца дороги ужасны. Несколько раз коляска моя вязла в грязи, достойной грязи одесской. Мне случалось в сутки проехать не более пятидесяти верст. Наконец увидел я воронежские степи и свободно покатился по зеленой равнине. В Новочеркасске нашел я графа Пушкина[8], ехавшего также в Тифлис, и мы согласились путешествовать вместе.
Переход от Европы к Азии делается час от часу чувствительнее: леса исчезают, холмы сглаживаются, трава густеет и являет большую силу растительности; показываются птицы, неведомые в наших лесах; орлы сидят на кочках, означающих большую дорогу, как будто на страже, и гордо смотрят на путешественников; по тучным пастбищам
Кобылиц неукротимых[9] Гордо бродят табуны.Калмыки располагаются около станционных хат. У кибиток их пасутся их уродливые, косматые кони, знакомые вам по прекрасным рисункам Орловского.
На днях посетил я калмыцкую кибитку (клетчатый плетень, обтянутый белым войлоком). Все семейство собиралось завтракать. Котел варился посредине, и дым выходил в отверстие, сделанное в верху кибитки. Молодая калмычка, собою очень недурная, шила, куря табак. Я сел подле нее. "Как тебя зовут?" — "***". — "Сколько тебе лет?" — "Десять и восемь". — "Что ты шьешь?" — "Портка". — "Кому?" — "Себя". — Она подала мне свою трубку и стала завтракать. В котле варился чай с бараньим жиром и солью. Она предложила мне свой ковшик. Я не хотел отказаться и хлебнул, стараясь не перевести духа. Не думаю, чтобы другая народная кухня могла произвести что-нибудь гаже. Я попросил чем-нибудь это заесть. Мне дали кусочек сушеной кобылятины; я был и тому рад. Калмыцкое кокетство испугало меня; я поскорее выбрался из кибитки и поехал от степной Цирцеи.
«Блог русского путешественника»: рассказ о том, как поэт, издатель и писатель Сергей Дмитриев отправился в турецкий Эрзурум ровно через 190 лет после Пушкина и что увидел в пути
Текст: Сергей Дмитриев
Фото: автопортрет на лошади был написан Пушкиным после возвращения из Арзрума в "ушаковском" альбоме
Издатель, поэт и историк Сергей Дмитриев выпустил уже около двадцати книг, в том числе десять стихотворных, а также книги «Последний год Грибоедова», «Владимир Короленко и революционная смута в России». Он - вдохновитель и создатель интернет-антологии «Поэтические места России», которая связывает имена русских поэтов с историей различных мест нашей страны.
Сергей Дмитриев и сам много путешествует, он уже много лет следует путями русских поэтов. В том числе - Александра Сергеевича Пушкина. "Год Литературы" публикует его дорожные записки - своего рода "блог русского путешественника", в котором описывается его путешествие по следам Пушкина в Арзрум - современный турецкий Эрзурум.
Пост № 1
Никогда еще не видал я чужой земли. Граница имела для меня что-то таинственное; с детских лет путешествия были моею любимою мечтою. Долго вел я потом жизнь кочующую, скитаясь то по югу, то по северу, и никогда еще не вырывался из пределов необъятной России.
А. С. Пушкин. Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года
Приближается 220-летие со дня рождения «солнца русской поэзии». Необычную дату и отметить хочется чем-то необычным. Повод для этого нам дарит календарь. Дело в том, что сегодня, 14 мая (2 мая по старому стилю; далее все даты будут указываться только по новому стилю) исполняется ровно 190 лет с момента начала самого долгого, самого важного и самого загадочного путешествия в жизни Пушкина - путешествия в Арзрум (современные названия Эрзурум, Эрзрум). Этому приключению предшествовал неопределенный ответ матери Натальи Гончаровой по поводу сватовства Пушкина: она сказала, что невеста еще слишком молода (Наташе 17 лет. ) и решение отложено. Так что поэт в ночь на 14 мая 1829 года без колебаний отправился в давно задуманную им поездку на Кавказ. Неустроенный ни в личной жизни, ни в своем социальном статусе и служебных делах поэт совершает тот самый побег, которым он бредил уже долгое время. И не мог тогда знать, что впереди его ждут невероятные события и что вернется он в Москву только 2 октября 1829 года, то есть его странствие продлится более четырех с половиной месяцев.
Еще в 2015 году мне удалось повторить путешествие Пушкина на Восток. Стартовав 1 мая из Владикавказа на автомобиле, я добрался на нем до Арзрума и вылетел оттуда в Стамбул 9 мая. Конечно, это было более мимолетное и намного более легкое по сравнению с пушкинскими временами странствие, но оно позволило мне ощутить и воочию увидеть прошлое, различив в его тумане мелькающую тень великого поэта.
С учетом юбилеев и самого поэта, и его поездки в Арзрум, настало время представить в серии публикаций, которые мы привязали к конкретным и точным датам 190-летней давности, яркие приметы и загадки побега Пушкина на Кавказ, в зону, как сказали бы мы сейчас, вооруженного конфликта с Османской империей. К кому и зачем в действительности ехал великий поэт? Почему он делал это тайно и скоропалительно? Какие напасти ждали его на пути? Правда ли, что он встретил по дороге гроб с телом Грибоедова? Можно ли считать, что Пушкин все-таки побывал за границей? Участвовал ли он в боевых действиях? Что ему удалось увидеть и привезти из путешествия? Ответы на эти и другие загадки по-новому представят облик нашего великого соотечественника, о котором, кажется, мы уже знаем все…
Но для этого придется посвятить его восточному путешествию по меньшей мере 15 рассказов, которые мы будем публиковать в течение трех месяцев. И завершим наше виртуальное путешествие в августе, когда ровно 190 лет назад Пушкин выехал в Москву из Тифлиса.
В этих публикациях будут представлены не только отрывки из «Путешествия в Арзрум» с историческими комментариями, иллюстрациями и современными фотографиями тех мест, где проезжал Пушкин, но и сведения о роли путешествий в жизни поэта, малоизвестные факты его биографии, приоткрывающие завесу тайны великой судьбы. Но прежде чем рассказывать о знаменитом путешествии поэта, хотелось бы представить читателям «Года Литературы» новый проект для любителей поэзии и путешествий «Поэтические места России», который непосредственно связан в том числе и с пушкинским наследием.
Этот проект родился на стыке поэзии, путешествий и истории, исходя из моего личного опыта, ведь мне за последние 25 лет посчастливилось посетить многие самые удивительные места России и отразить эти города и веси в более чем 500 стихотворениях, посвященных всему увиденному — от Балтийска до Камчатки, от Великого Новгорода до Алтая.
Россия — это не только страна с огромной территорией, это целая Вселенная, до конца еще не познанная и не открытая, которую заново приходится открывать каждому новому поколению россиян. Путешествия по родной стране давно уже стали не просто формой отдыха, но и своеобразным проникновением в историю, традиции и тайны России. И как важно сознавать, что задолго до нас, еще во времена Ломоносова и Державина, а потом Пушкина и Лермонтова, в русской литературе зародилось и потом из года в год разрасталось целое направление поэзии путешествий, которое подарило нам богатейшую коллекцию стихотворений, посвященных тем или иным местам России. Именно поэзия с ее глубинной и спрессованной сущностью способна подарить человеку познание и понимание Родины в самой сжатой, доступной и универсальной форме.
Вся история русской поэзии есть непрерывное постижение России, которое отливалось в тысячах стихотворений и поэм сотен поэтов.
В конце 2018 года (с помощью президентского гранта) на сайте ruspoetry.ru мной был реализован проект «Поэтические места России». Там представлена обширная и разносторонняя антология поэзии русских путешествий на протяжении трех веков и интерактивная "Поэтическая карта России". Получилась объемная и во многом уникальная стихотворная мозаика родной земли (около 2000 стихотворений), украшенная биографиями поэтов (их более 110), описаниями мест, попавших в антологию (около 350), а также огромным количеством фотографий (более 1000) тех или иных мест России.
И какие звонкие имена и строки обогатили эту антологию: М. В. Ломоносов, Г. Р. Державин, В. А. Жуковский, А. С. Грибоедов, А. С. Пушкин, М. Ю. Лермонтов, Ф. И. Тютчев, И. А. Бунин, А. А. Блок, В. Я. Брюсов, Н. С. Гумилев, А. А. Ахматова, С. А. Есенин, В. В. Маяковский, М. А. Цветаева, А. Т. Твардовский, О. Э. Мандельштам, Н. А. Заболоцкий, Б. Л. Пастернак, В. С. Высоцкий, Н. М. Рубцов, Е. А. Евтушенко, Р. И. Рождественский и многие другие. У каждого из этих поэтов на сайте создана своя индивидуальная страница. И, естественно, Александр Сергеевич Пушкин занял там самое достойное место.
Посетитель нашего сайта найдет здесь стихи не только о Москве и Петербурге, крупных городах или Золотом кольце, не только о монастырях, усадьбах, знаменитых селах или полях побед русского оружия — от Куликова поля до Прохоровки, но и о природных чудесах нашего Отечества — от Валдая и Байкала, Волги и Оки до гор Кавказа, красот Алтая и Камчатки.
Мы надеемся, что разносторонний проект позволит по-новому взглянуть на историю русской поэзии, станет подспорьем для всех, кто интересуется и изучает отечественную литературу, высветит в ином ракурсе биографии знаменитых поэтов, позовет в дорогу по российским просторам новых путешественников и паломников, открывающих для себя жемчужины Отечества. Для более доступного восприятия материалов в антологию включен особый раздел «Живая поэзия», где представлены аудиостихи в исполнении известных актеров, фотостихи, соединившие в себе стихотворения и мозаику фотографий, а также песни на выбранную тему.
Очень важно, что антология будет постоянно пополняться стихами, присланными современными поэтами или теми знатоками русской поэзии, которые смогут дополнить сделанную работу своими находками и комментариями. Развиваться и дополняться будет в дальнейшем и представленная в антологии краткая «История поэзии русских путешествий».
Можно надеяться, что в дальнейшем антология получит и всемирное звучание, превратившись в проект «Поэтические места мира».
История странствий русских поэтов по родным просторам пусть останется для всех нас примером, который я постарался отразить в этих строках:
Летом 1829 года Пушкину предстояло своими глазами увидеть настоящую войну. Его мечта сбылась в Закавказье, где армия генерала Паскевича вела бои с османскими войсками. Пушкин нагнал русский отряд как раз перед его выступлением на Арзрум.
Город в современной Турции был занят в день победы при Полтаве, которой писатель посвятил поэму. А какие воспоминания он оставил о собственном военном опыте?
«По прибытии на Кавказ, я не мог устоять против желания повидаться с братом, который служит в Нижегородском драгунском полку и с которым я был разлучен в течение 5 лет. Я подумал, что имею право съездить в Тифлис.
Приехав, я уже не застал там армии. Я написал Николаю Раевскому, другу детства, с просьбой выхлопотать для меня разрешение на приезд в лагерь.
Я прибыл туда в самый день перехода через Саган-лу, и, раз я уже был там, мне показалось неудобным уклониться от участия в делах, которые должны были последовать; вот почему я проделал кампанию, в качестве не то солдата, не то путешественника»
Пушкин — А. X. Бенкендорфу. 10 ноября 1829 г.
Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года
«Я поехал с Семичевым посмотреть новую для меня картину. Мы встретили раненого казака: он сидел, шатаясь на седле, бледен и окровавлен. Два казака поддерживали его. «Много ли турков?» — спросил Семичев. «Свиньем валит, ваше благородие», — отвечал один из них»
«Подкрепление подоспело. Турки, заметив его, тотчас исчезли, оставя на горе голый труп казака, обезглавленный и обрубленный. Турки отсеченные головы отсылают в Константинополь, а кисти рук, обмакнув в крови, отпечатлевают на своих знаменах»
«Лошадь моя… остановилась перед трупом молодого турка, лежавшим поперек дороги. Ему, казалось, было лет осьмнадцать: бледное девическое лицо не было обезображено; чалма его валялась в пыли; обритый затылок прострелен был пулею. Я поехал шагом»
«Лагерная жизнь очень мне нравилась. Пушка подымала нас на заре. Сон в палатке удивительно здоров. За обедом запивали мы азиатский шашлык английским пивом и шампанским, застывшим в снегах таврийских»
«Полки строились; офицеры становились у своих взводов. Я остался один, не зная, в которую сторону ехать, и пустил лошадь на волю божию. Я встретил генерала Бурцова, который звал меня на левый фланг. «Что такое левый фланг?» — подумал я и поехал далее»
«В это время донесли графу, что в деревне спрятаны пороховые запасы и что должно опасаться взрыва. Граф оставил саклю со всею своею свитою. Мы поехали к нашему лагерю, находившемуся уже в 30 верстах от места, где мы ночевали. Дорога полна была конных отрядов.
Только успели мы прибыть на место, как вдруг небо осветилось, как будто метеором, и мы услышали глухой взрыв. Сакля, оставленная нами назад тому четверть часа, взорвана была на воздух: в ней находился пороховой запас. Разметанные камни задавили нескольких казаков»
«Подъезжая к лощине, увидел я необыкновенную картину. Под деревом лежал один из наших татарских беков, раненный смертельно. Подле него рыдал его любимец. Мулла, стоя на коленях, читал молитвы. Умирающий бек был чрезвычайно спокоен и неподвижно глядел на молодого своего друга.
В лощине собрано было человек 500 пленных. Несколько раненых турков подзывали меня знаками, вероятно принимая меня за лекаря и требуя помощи, которую я не мог им подать. Из лесу вышел турок, зажимая свою рану окровавленною тряпкою. Солдаты подошли к нему с намерением его приколоть, может быть из человеколюбия.
Но это слишком меня возмутило; я заступился за бедного турку и насилу привел его, изнеможенного и истекающего кровию, к кучке его товарищей. При них был полковник Анреп. Он курил дружелюбно из их трубок, несмотря на то, что были слухи о чуме, будто бы открывшейся в турецком лагере»
«Перед выступлением конницы явились в наш лагерь армяне, живущие в горах, требуя защиты от турков, которые три дня тому назад отогнали их скот. Полковник Анреп, хорошо не разобрав, чего они хотели, вообразил, что турецкий отряд находился в горах, и с одним эскадроном Уланского полка поскакал в сторону, дав знать Раевскому, что 3000 турков находятся в горах.
Раевский отправился вслед за ним, дабы подкрепить его в случае опасности. Я почитал себя прикомандированным к Нижегородскому полку и с великою досадою поскакал на освобождение армян. Проехав верст 20, въехали мы в деревню и увидели несколько отставших уланов, которые, спешась, с обнаженными саблями, преследовали нескольких кур.
Здесь один из поселян растолковал Раевскому, что дело шло о 3000 волах, три дня назад отогнанных турками и которых весьма легко будет догнать дни через два. Раевский приказал уланам прекратить преследование кур и послал полковнику Анрепу повеление воротиться»
«Вдруг на городском валу мелькнул огонь, закурился дым, и ядра полетели к Топ-Дагу. Несколько их пронеслись над головою графа Паскевича; «Voyez les Turcs, — сказал он мне, — on ne peut jamais se fier a eux» [Смотрите, каковы турки… никогда нельзя им доверяться]. В сию минуту прискакал на Топ-Даг князь Бекович, со вчерашнего дня находившийся в Арзруме на переговорах.
Он объявил, что сераскир и народ давно согласны на сдачу, но что несколько непослушных арнаутов под предводительством Топчи-паши овладели городскими батареями и бунтуют. Генералы подъехали к графу, прося позволения заставить молчать турецкие батареи. Арзрумские сановники, сидевшие под огнем своих же пушек, повторили ту же просьбу.
Граф несколько времени медлил; наконец дал повеление, сказав: «Полно им дурачиться». Тотчас подвезли пушки, стали стрелять, и неприятельская пальба мало-помалу утихла. Полки наши пошли в Арзрум, и 27 июня, в годовщину полтавского сражения, в шесть часов вечера русское знамя развилось над арзрумской цитаделию»
Путешествие в эрзурум пушкин
- ЖАНРЫ 360
- АВТОРЫ 276 935
- КНИГИ 652 959
- СЕРИИ 24 974
- ПОЛЬЗОВАТЕЛИ 610 728
ЛитМир - Электронная Библиотека > Пушкин Александр Сергеевич > Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года
Добавить похожую книгу
Путешествие в Арзрум во время похода 1829 года
Количество страниц: 11
Язык книги: Русский
Язык оригинальной книги: Русский
Выберите формат скачивания:
| fb2 | QR код | Размер: 51,6 Кбайт | Добавил Admin 25 мая 2012, 15:59 | Скачали: 125 |
Hoaxer: известный русский поэт и писатель А.С. Пушкин делится своими воспоминаниями о своей поездке на русско-турецкую войну 1829 года, в т. ч. рассказывает о встречах с Еромоловым и Паскевичем. Поездка эта была несанкционированной Бенкендорфом, и породила (из-за одиозности некоторых сопровождавших Пушкина в этой поездке лиц) в свете всякие кривотолки, а сами записки вызвали недовольство некоторых военачальников, которые не дождались от Пушкина того, на что рассчитывали — немедленной героизации. Обо всех этих сопутствующих и последовавших запискам Пушкина событиях и явлениях легко забываешь, только начав читать — прекрасный язык, без вычурности и пафоса, точные наблюдения, и тонкое чувство юмора. Ай да Пушкин, ай да наше всё!
«Путешествие в Арзрум»
В этом произведении Пушкин описал события во время похода 1829 года (Арзрум – Эрзерум), оно было опубликовано в 1936 г. в первом номере журнала «Современник».
Довольно необычное для Пушкина произведение в виде путевых записок, где он описывает события, как сторонний наблюдатель. В нем описывается, как он добирался до места боевых действий, о сражениях, сосланных на Кавказ декабристах, участвующих в боевых действиях против турок.
"Путешествие в Арзрум". Как выглядит единственный зарубежный город, где бывал Пушкин?
Не знаю выражения, которое было бы бессмысленнее слов: азиатская роскошь. Эта поговорка, вероятно, родилась во время крестовых походов, когда бедные рыцари, оставя голые стены и дубовые стулья своих замков, увидели в первый раз красные диваны, пестрые ковры и кинжалы с цветными камушками на рукояти. Ныне можно сказать: азиатская бедность, азиатское свинство и проч., но роскошь есть, конечно, принадлежность Европы. В Арзруме ни за какие деньги нельзя купить того, что вы найдете в мелочной лавке первого уездного городка Псковской губернии , - так описал единственную посещённую заграницу Александр Сергеевич Пушкин в своих совершенно топоблоггерских (по глубине погружения) путевых заметках .
Пологий, но весьма заметный холм посреди Эрзурума венчает цитадель Мечеть-кале, название которой русскому понятнее, чем турку - ведь по-турецки мечеть будет "джами".
Мечетная крепость невелика, примерно 130 на 50 метров, и конечно же была лишь цитаделью гораздо более обширной системы укреплений. В её основе - античный Феодосиополь, воздвигнутый римским императором в 421 году, а позже послуживший византийцам, арабам и тюркам Салтукидам. Ту цитадель разрушили в 1242 году монголы, а нынешние стены с 8 башнями, судя по названию Мечеть-кале, были возведены на рубеже 15-16 веков Персией, или точнее воцарившемся над ней Азербайджаном.
Ну а турки, хоть и запомнили старое имя, но со своей любовью что-то СТРОИТЬ конечно же не могли не перестраивать их много раз - хоть после штурмов и осад, хоть в ходе реставрации в 21 веке. Реставрация, впрочем, мало того что крепости придала изрядно новодельный вид, так ещё и этим не ограничилась: раньше к стенам лепились колоритные старинные кварталы, теперь уничтоженные подчистую. На их месте, конечно, должны быть парк, велодорожки и кафешки, но пока под стенами лишь пыльные пустыри, где будто недавно закончилась битва:
Дворик же служит выставкой находок ведущихся с 2005 года археологических работ. Особенно богаты культурные слои оказались на ядра различных войн, самые поздние из которых вполне могли бы прилететь и прямиком по Пушкину:
Путешествие в Арзрум
Пушкин выехал из Москвы в ночь на 2 мая 1829 года, в Тифлис приехал 27-го. Но приказания о полицейском надзоре его опередили.
12 мая наместник Кавказа генерал И.Ф.Паскевич через начальника штаба генерал-майора Д.Е.Остен-Сакена доводит до сведения военного губернатора Грузии генерал-адъютанта С.С.Стрекалова: «Известный стихотворец, отставной чиновник X класса Александр Пушкин отправился в марте месяце из С.-Петербурга в Тифлис, а как по высочайшему его имп. величества повелению состоит он под секретным надзором, то по приказанию его сиятельства имея честь донести о том вашему превосходительству, покорнейше прошу не оставить распоряжением вашим о надлежащем надзоре за ним по прибытии его в Грузию», - и Стрекалов тут же предписал тифлисскому гражданскому губернатору следить за Пушкиным по его прибытии в Грузию и секретно доносить о его образе жизни.
Я не буду пересказывать пушкинское «Путешествие в Арзрум»: лучше самого Александра Сергеевича не напишешь. Поэтому просто несколько слов.
По дороге Пушкин заехал к жившему в своём имении под Орлом опальному А.П.Ермолову, и тот позднее написал об этой встрече Д.В.Давыдову: «Был у меня Пушкин. Я в первый раз видел его и, как можешь себе вообразить, смотрел на него с живейшим любопытством. В первый раз не знакомятся коротко, но какая власть высокого таланта! Я нашёл в себе чувство, кроме невольного уважения».
Сохранились воспоминания случайного спутника Пушкина Н.Б.Потокского. Исследователи относятся к ним с осторожностью, но всё же почитаем хоть немного: «В Екатериноградской станице встретил я Пушкина. Пушкин из первых оделся в черкесский костюм, вооружился шашкой, кинжалом, пистолетом; подражая ему, многие из мирных людей накупили у казаков кавказских нарядов и оружия. Палящее солнце днём, тихая езда,- всё это очень нам надоедало. Пушкин затевал скачки, другие, тоже подражая ему, далеко удалялись за цепь, но всегда были возвращаемы обратно командовавшим транспортом офицером, предупреждавшим об опасности быть захваченным или подстреленным хищниками. Тогда Пушкин, подъезжая к офицеру, брал под козырек и произносил: "слушаем, отец командир!" … На ночлегах начиналось чаепитие, ужины, весёлые разговоры, песни, иногда продолжавшиеся до рассвета. Пушкин очень любил расписывать двери и стены мелом и углем в отводившихся для ночлега казённых домиках. Его рисунки и стихи очень забавляли публику, но вместе с тем возбуждали неудовольствие и ворчание старых инвалидов-сторожей, которые немедленно стирали всё тряпкой; когда же их останавливали, говоря: "братцы, не троньте, ведь это писал Пушкин", то раз один из старых ветеранов ответил: "Пушкин или Кукушкин - все равно, но зачем же казённые стены пачкать, комендант за это с нашего брата строго взыскивает". А. С-ч, подойдя к старику-инвалиду, просил не сердиться, потрепал его по плечу и дал на водку серебряную монету».
Мелочи, конечно, но, мне кажется, мы видим здесь живого Пушкина.
Вскоре после приезда поэта в Тифлис жители его устроили в честь Пушкина праздник «в европейско-восточном вкусе», о котором рассказал в письме другой знакомый поэта, К.И.Савостьянов: «Тут собрано было: разная музыка, песельники, танцовщики, баядерки, трубадуры всех азиатских народов, бывших тогда в Грузии. Весь сад был освещен разноцветными фонарями и восковыми свечами на листьях дерёв, а в средине сада возвышалось вензелевое имя виновника праздника. Более 30 единодушных хозяев праздника заранее столпились у входа сада восторженно встретить своего дорогого гостя.
Едва показался Пушкин, как все бросились приветствовать его громким ура с выражением привета, как кто умел. Весь вечер пролетел незаметно в разговорах о разных предметах, рассказах, смешных анекдотах и пр. Одушевление всех было общее. Тут была и зурна, и тамаша, и лезгинка, и заунылая персидская песня, и Ахало, и Алаверды (грузинские песни), и Якшиол, и Байрон был на сцене, и всё европейское, западное смешалось с восточноазиатским разнообразием в устах образованной молодежи, и скромный Пушкин наш приводил в восторг всех, забавлял, восхищал своими милыми рассказами и каламбурами.- Действительно, Пушкин в этот вечер был в апотезе душевного веселия, как никогда и никто его не видел в таком счастливом расположении духа; он был не только говорлив, но даже красноречив, между тем как обыкновенно он бывал более молчалив и мрачен. Как оригинально Пушкин предавался этой смеси азиатских увеселений! Как часто он вскакивал с места, после перехода томной персидской песни в плясовую лезгинку, как это пёстрое разнообразие европейского с восточным ему нравилось и как он от души предался ребячей весёлости! Несколько раз повторялось, что общий серьёзный разговор останавливался при какой-нибудь азиатской фарсе, и Пушкин, прерывая речь, бросался слушать или видеть какую-нибудь тамашу грузинскую или имеретинского импровизатора с волынкой. Вечер начинал уже сменяться утром. Небо начало уже румяниться, и все засуетилось приготовлением русского радушного хлеба-соли нашему незабвенному гостю. Мигом закрасовался ужинный стол, установленный серебряными вазами с цветами и фруктами и чашами, и все собрались в теснейший кружок ещё поближе к Пушкину, чтобы наслушаться побольше его речей и наглядеться на него. Всё опять заговорило, завеселилось, запело. Когда торжественно провозглашён был тост Пушкина, снова застонало новое ура при искрах шампанского. Крики ура, все оркестры, музыка и пение, чокание бокалов и дружеские поцелуи смешались в воздухе. Когда европейский оркестр во время заздравного тоста Пушкина заиграл марш из La dame blanche, на русского Торквато надели венок из цветов и начали его поднимать на плечах своих при беспрерывном ура, заглушавшем гром музыки. Потом посадили его на возвышение, украшенное цветами и растениями, и всякий из нас подходил к нему с заздравным бокалом и выражали ему, как кто умел, свои чувства, свою радость видеть его среди себя. На все эти приветы Пушкин молчал до времени, и одни тёплые слезы высказывали то глубокое приятное чувство, которым он тогда был проникнут. Наконец, когда умолкли несколько голоса восторженных, Пушкин в своей стройной благоуханной речи излил перед нами душу свою, благодаря всех нас за торжество, которым мы его почтили, заключивши словами: "Я не помню дня, в который бы я был веселее нынешнего; я вижу, как меня любят, понимают и ценят,- и как это делает меня счастливым!" Когда он перестал говорить, - от избытка чувств бросился ко всем с самыми горячими объятиями и задушевно благодарил за эти незабвенные для него приветы. До самого утра пировали мы с Пушкиным».
Я прошу прощения за огромную цитату, но так хочется рассказать и о радостных днях поэта!
Наконец в Тифлис приходит (вместе с запиской Н.Н.Раевского-младшего) предписание Паскевича, разрешающее Пушкину прибыть в действующую армию и находиться при ней, и поэт отправляется в путь. 13 июня он приезжает в русский лагерь, расположенный на берегу Каре-чая. Радостны его встречи с братом Львом, старыми друзьями Н.Н.Раевским, В.Д.Вольховским, новыми друзьями… И много встреч – с сосланными декабристами: М.И.Пущиным (братом «друга бесценного»), П.П.Коновницыным, З.Г.Чернышёвым.
Очень интересные воспоминания о поэте оставил сосед его брата по палатке М.В.Юзефович. Кое-что тоже оспоривается исследователями, но… «Как теперь вижу его, живого, простого в обращении, хохотуна, очень подвижного, даже вертлявого, с великолепными большими, чистыми и ясными глазами, в которых, казалось, отражалось всё прекрасное в природе, с белыми, блестящими зубами, о которых он очень заботился, как Байрон. Он вовсе не был смугл, ни черноволос, как уверяют некоторые, а был вполне белокож и с вьющимися волосами каштанового цвета. В детстве он был совсем белокур, каким остался брат его Лев. В его облике было что-то родное африканскому типу; но не было того, что оправдывало бы его стих о самом себе:
Потомок негров безобразный.
Напротив того, черты лица были у него приятные, и общее выражение очень симпатичное. Его портрет, работы Кипренского, похож безукоризненно. В одежде и во всей его наружности была заметна светская заботливость о себе. Носил он и у нас щегольской чёрный сюртук, с блестящим цилиндром на голове; а потому солдаты, не зная, кто он такой, и видя его постоянно при Нижегородском драгунском полку, которым командовал Раевский, принимали его за полкового священника и звали драгунским батюшкой».
Пушкинский перевал
Одним из сюжетов «Путешествия в Арзрум» было описание того, как на пути в корпус Паскевича 11 июня 1829 г. Пушкин (с его слов), встретил арбу (высокую двухколёсную повозку) с телом Грибоедова, который погиб в Тегеране в русском посольстве 30 января 1829 г.
Данная встреча произошла в Армении на Двальском перевале, который в последствии был переименован в Пушкинский перевал. В 1938 г. на перевале в условно выбранном месте установили в честь данного события памятник с родником и барельефом из бронзы. В 2005 г. из-за реконструкции местных дорог и удобства посещения, памятник был перенесен на 8 км, на новое место. С высоты около 1,5 тыс. м, оттуда открываются виды на красивые горные окрестности.
Нравится статья – пожалуйста, ставьте лайки, оставляйте комментарии и подписывайтесь на канал!
Побег в Арзрум, или Самое загадочное путешествие Пушкина (№ 1)
Читайте также: