Путешествие марка твена в иерусалим
Прототипом для Стормфилда послужил капитан Эдгар Уэйкмен, старый моряк, с которым Твен познакомился в 1866 году, а затем снова встретился спустя два года и от которого услышал рассказ о том, как ему довелось побывать в раю. Под разными именами Уэйкмен фигурирует в нескольких произведениях Твена.
ГЛАВА I
Я умирал, это мне было понятно. Я ловил ртом воздух, потом на долгое время затихал, а они стояли возле моей койки, молчаливые и неподвижные, дожидаясь моей кончины. Изредка они переговаривались между собой, но их слова звучали глуше и глуше, дальше и дальше. Впрочем, мне все было слышно.
Старший помощник сказал:
– Как начнется отлив, он испустит дух.
– Откуда вы это узнаете? – спросил Чипс, судовой плотник. – Здесь, посреди океана, отлива не бывает.
– Как это нет, бывает! Да все равно, так уж положено. Снова тишина – только плескали волны, скрипел корабль,
раскачивались из стороны в сторону тусклые фонари, да тоненько посвистывал в отдалении ветер. Потом я услышал откуда-то голос:
– Уже восемь склянок, сэр.
– Так держать, – сказал помощник.
Еще чей-то голос:
– Ветер свежеет, сэр, идет шторм.
– Приготовиться, – скомандовал помощник, – Взять рифы на топселе и бом-брамселе!
Через некоторое время помощник спросил:
– Отходит, – ответил доктор. – Пускай полежит еще минут десять.
– Все приготовили, Чипс?
– Все, сэр, и парусину и ядро. Все готово.
– А Библия, отпевание?
– Не задержим, сэр.
Снова стало тихо, даже ветер свистел теперь еле-еле, будто во сне. Потом послышался голос доктора:
– Как вы думаете, он знает, что его ждет?
– Что попадет в ад? По-моему, да, знает.
– Сомнений, значит, быть не может? – Это был голос Чипса, и прозвучал он печально.
– Какое еще сомнение? – сказал помощник. – Да, он и сам на этот счет не сомневался, чего же вам еще?
– Да, – согласился Чипс, – он всегда говорил, что там его, наверное, ждут.
Долгая, томительная тишина. Потом голос доктора, глухой и далекий, словно со дна глубокого колодца:
– Все. Отошел. Ровно в двенадцать часов четырнадцать минут.
И сразу тьма. Непроглядная тьма! Я понял, что я умер.
Я почувствовал, что куда-то нырнул, и догадался, что птицей взлетаю в воздух. На миг промелькнул подо мною океан и корабль, потом стало черно, ничего не видно, и я, разрезая со свистом воздух, понесся вверх. "Я весь тут, – мелькнуло у меня в мозгу, – платье на мне, все остальное тоже, вроде как ничего не забыл. Они похоронят в океане мое чучело, вместо меня. Я-то весь тут!"
Вдруг я увидел какой-то свет и в следующее мгновение влетел в море слепящего огня, и меня понесло сквозь пламя. На моих часах было 12.22.
Знаете, что это было? Солнце. Я так и догадался, а позже моя догадка подтвердилась. Я был там через восемь минут после того, как снялся с якоря. Это помогло мне определить скорость хода: сто восемьдесят шесть тысяч миль в секунду. Почти девяносто миллионов миль за восемь минут! Ну и возгордился же я – таких гордых призраков еще свет не видел. Я радовался, как ребенок, и жалел, что не с кем здесь устроить гонки.
Не успел я это подумать, как солнце уже осталось далеко позади. Оно имеет меньше миллиона миль в диаметре, и я пролетел мимо него, не успев даже согреться. И снова попал в кромешную тьму. Да, во тьму, но сам-то я не был темным. Мое тело светилось мягким призрачным светом, и я подумал, что похож, вероятно, на светляка. Откуда исходит свет, я не мог понять, но время на часах было видно, а это самое главное.
Вдруг я заметил неподалеку свет, похожий на мой. Я обрадовался, приложил руки трубкой ко рту и окликнул:
– Есть, привет вам, друг!
– А вы думаете, я знаю?
– Небось туда же, куда и я. Имя?
– Соломон Голдстийн. А ваше?
– Капитан Эли Стормфилд, бывший житель Фэрхейвена и Фриско. Пристраивайтесь, дружище!
Он принял мое приглашение. В компании сразу стало веселее. Я от природы общителен, терпеть не могу одиночества. Но мне с детства внушили предубеждение против евреев – знаете, как внушают всем христианам. – хотя души моей оно не затронуло, дальше головы не пошло. Но даже если бы и пошло, в тот момент оно бы исчезло, – до того я томился одиночеством и мечтал о каком-нибудь попутчике. Господи, когда летишь в… ну, словом, туда, куда я летел, снеси в тебе поубавляется и бываешь рад любому, невзирая на качество.
Мы помчались рядышком, беседуя, как старые знакомые, и это было очень приятно. Я решил, что сделаю доброе дело, если успокою Соломона и устраню все его сомнения. Когда в чем-нибудь не уверен, это всегда портит настроение, я по себе знаю. Итак, поразмыслив, я сказал ему, что, поскольку он летит со мной рядом, это доказывает, куда он летит. Вначале он был ужасно огорчен, но потом смирился, сказал, что так, пожалуй, даже лучше: ведь ангелы, конечно, не примут его в свою компанию, еще прогонят, если он попробует к ним втереться; так было в Нью-Йорке, а высшее общество, наверно, везде одинаково. Он просил меня не покидать его, когда мы прибудем в порт назначения, ему нужна моя поддержка – ведь там у него не будет никого из своих. Бедняга так меня тронул, что я пообещал остаться с ним на веки вечные.
Потом мы долго молчали; я не тревожил его, чтобы дать ему привыкнуть к новой мысли. Ему это будет полезно. Время от времени я слышал его вздохи, а потом заметил, что он плачет. Тут, признаюсь, я рассердился на него и подумал: "Типичный еврей! Пообещал какой-нибудь деревенщине сшить пиджак за четыре доллара, а теперь пожалел, мол, если бы вернулся, постарался бы всучить ему что-нибудь похуже качеством за пять. Бездушный народ, и никаких моральных принципов!" А он все плакал и всхлипывал, а я от этого еще пуще злился на него и все меньше его жалел. Под конец я уже не сдержался и сказал:
– Ну хватит! Черт с ним, с пиджаком! Выбросьте это из головы!
– Ну да. Уж горевали бы о чем-нибудь важном!
– Кто вам сказал, что я горюю о пиджаке?
– Ах, капитан, я схоронил свою маленькую дочку и теперь никогда, никогда ее не увижу! Я не переживу этого горя!
Ей-богу, он меня как ножом полоснул. Дай мне целую эскадру, я не соглашусь еще раз пережить такой стыд за свои гадкие мысли. И я в этом признался ему, покаялся перед ним и так себя ругал, так ругательски ругал, что даже его расстроил и уж перестал говорить – половины того, что хотел, не высказал. А он принялся умолять меня, чтобы я не говорил про себя таких страшных вещей и не раздувал истории, ничего, мол, я ошибся, а ошибка не преступление!
Путешествие Марка Твена в Иерусалим
Фильм рассказывает малоизвестные факты из жизни Марка Твена, который будучи молодым репортёром совершил смелое путешествие в Иерусалим, на Святую Землю, где его открытия и записки легли в основу новой эпохи в литературе Америки.
Режиссёр: А. Оппенхайм.
- Телеканал
- Мы в соцсетях
Средство массовой информации, Сетевое издание - Интернет-портал "Общественное телевидение России".
Еврейский Мир
Оказавшись в Иерусалиме, Рамбан прежде всего приступил к строительству синагоги, выбрав для нее разрушенный дом вне стен Старого города на горе Сион. Строительство было завершено к Рош Хашана, в синагогу торжественно внесли свиток Торы, который был спрятан в Шхеме, когда за десятилетия до того монголы захватили страну. С прибытием Рамбана евреи стали стекаться в Иерусалим в иешиву, открытую им при синагоге. Синагога и иешива Рамбана функционировали еще 300 лет после его смерти. Здание синагоги сохранилось до нашего времени.
В XVI веке в стране побывал французский востоковед К. Вольней и записал: «Повсюду я видел опустение, тиранию и нищету, города в развалинах» (Рав Ицхак Зильбер, «Беседы о Торе: Ваикра, Бемидбар, Дварим». Иерусалим, 1998).
Третья особенность нашего народа состоит в том, что мы не являемся коллективом отдельных личностей, что права человека не играют для нас ту главнейшую роль, что для народов демократических стран Запада. Связанные единой судьбой (Союз судьбы) и определенной целью (Союз миссии), мы не «такие как все», не просто сумма отдельных личностей, но одна сверхличность «Кнессет Исраэль» (Пинхас Полонский). Разбросанные по «лику земли», мы едины в пространстве: все равно озабочены судьбами Государства Израиль и в соответствии с Законом о возвращении являемся его потенциальными гражданами. Мы также едины во времени: при решении судьбоносных вопросов народа вслушиваемся в слова предков и пытаемся предугадать мнения потомков, ибо свой союз заключил Всевышний не только с поколением пустыни, но и со всеми последующими поколениями.
Марк Твен
Путешествие капитана Стормфилда в рай
1. МАРК ТВЕН В ПАЛЕСТИНЕ
В 1869 г. путешествовал по Святой Земле американец Сэмюэл Ленгхорн Клеменс. Ему еще лишь предстояло прославиться под псевдонимом Марк Твен, но, может быть, именно поэтому молодому литератору удалось фиксировать свои наблюдения без гнева и пристрастия.
Вот некоторые из его впечатлений. «Я себе представлял все в Палестине гораздо большим. Некоторые из моих представлений были просто дикими. Палестинский мир всегда оставлял у меня неясное впечатление такой же большой страны, как Соединенные Штаты… Мне кажется, причина была в том, что я не мог себе представить, чтобы у такой маленькой страны была такая огромная история».
Это говорил Марк Твен, прекрасный знаток Библии. Похоже, он был одним из последних, кто признавался в незнании и непонимании Страны Израиля.
Представляю себе, как усталый и потный Марк Твен тащился по скудной земле Иудеи – и перед его глазами возникали видения еще не разоренного Иерусалима, процветающего Хеврона, картины Иудейской войны…
Вон кто-то в запыленной хламиде едет на лошади… ну-ка… точно: Иисус Навин со своими воинами, – а вон заплутавший римский легион спешит засветло попасть на север. Да-да, американец, у нас все близко, все рядом, просто рукой подать. Вот север, вот юг, вот небеса, а вот Геенна огненная, втяни ноздрями запах. Чуешь? – сера. То-то! А это катятся по горам выжженные, гремящие шары перекати-поля, это вечность.
А это кто? Где? А… это аравийские племена, которым еще предстоит стать народом.
Кто-кто, а Марк Твен помнил историю. Арабы Передней Азии прозябали в неизвестности тысячу двести лет. Вершина их взлета, их слава – это Багдадский халифат. Седьмой-восьмой век нашей эры. В те годы за сто двадцать лет они создали огромную империю, западные границы которой доходили до Франции, восточные упирались в современные Китай и Индию, южные пересекали Африку от Индийского океана до Атлантического, а северные прихватывали нынешнюю Ростовскую область.
Ислам вырос из иудаизма, но весьма отличен от своего источника. Несмотря на то, что Коран, по словам Мухаммада, призван подтвердить все, «что было до него», он не только не содержит подтверждений Торы, но, по сути, ниспровергает ее.
В 1649 г. в послесловии к английской версии французского перевода Корана Александр Росс писал:
«Добрый читатель! Великий арабский самозванец сейчас, спустя тысячу лет, через Францию прибыл в Англию, и его Алкоран или мешанина заблуждений (отродье, столь отличное от родителя и столь полное ересей, сколь ошпаренная голова может быть полна перхоти) теперь говорит на английском языке. Если вы кинете беглый взгляд на Алкоран, то обнаружите, что это всякая всячина, составленная из четырех основных ингредиентов: 1) противоречий; 2) богохульства; 3) невероятных басен; 4) лжи «.
Такая вот нелестная характеристика…
Арабы помнят времена своей славы. Багдад – бывшая столица Багдадского халифата – для многих из них светоч будущего торжества.
Любопытно: мог ли Марк Твен предвидеть, глядя на вечные камни Святой Земли, что в 1990 г. иракские танки войдут в Кувейт?
Если да, он понимал, что арабы не осудят Саддама Хусейна за захват соседней страны: ведь когда-то именно Багдад был столицей того государства, в которое входила территория нынешнего Кувейта. Для араба достаточно, чтобы копыто его коня коснулось чужой земли, и эта земля считается навек завоеванной. А может быть, Марк Твен всмотрелся еще на десяток-полтора лет вперед, и увидел, как Хусейн из великого тирана превратился в презренного узника и понимал, что этого арабы не прощают? Почему он не застрелился, как обещал? Почему осрамил арабскую нацию?
За период существования Багдадского халифата арабы потерпели всего три крупных военных поражения. В октябре 732 г. (в трудах ряда историков указывается 733 г.), когда франкский король Карл Мартелл разгромил арабскую конницу в битве при Пуатье, остановив арабское продвижение в Европу. Еще одно через полвека, когда арабы попытались вторгнуться в Китай. И решающий удар по самолюбию они получили в девятом веке, когда были разбиты воинами Хазарского каганата. В то время хазары уже приняли иудаизм.
Объединение всех арабов в один кулак – мечта нации, и эта мечта будет столетиями согревать арабов. Почему же они не объединятся? Потому что каждый из их правителей жаждет стать первым и, главное, единственным.
Конечно, если Марк Твен смотрел через «магический кристалл» будущего, он, возможно, видел иную причину, из-за которой арабы не могут объединиться.
Во всяком случае, сами они часто объясняют это наличием еврейского государства, нашего Израиля…
Вспомним наиболее распространенные модели названий войн. Вот, скажем, Франко-прусская война. Или Русско-японская война. Оба слова в каждой паре – это либо народы, либо государства. А вот конфликт – арабо-израильский. Не израильско-египетский. Не ирако-израильский.
Стало быть, Израиль противостоит всему арабскому миру. Вернее, наоборот: весь арабский мир противостоит Израилю. Положение евреев в арабских странах во все времена отличалось от положения евреев в христианских, в особенности, европейских, государствах. Положение евреев на Западе (во всяком случае, до начала XX в.) всегда зависело от той или иной личности, от того или иного монарха. Надо признать, что массовые избиения, кровавые погромы и помещение евреев в гетто, в отличие от Европы, в мусульманских странах не практиковались.
И все же отдадим Европе должное: гуманистическая мысль в христианском мире прогрессировала. Приведу два примера из книги О. Белова и В. Петрухина «Еврейский миф в славянской культуре.»
«В 1504 г. по приговору собора “еретики” (евреи. – Г. Т.) были сожжены в Москве и Новгороде», поскольку «просветитель» Иосиф Полоцкий убеждал великого князя «не верить раскаянию еретиков.»
В 2003 г. крестьянин из Волковысского района Гродненской области (всего через пятьсот лет!) уже проявляет непростительную толерантность: «Ведомо, что Гитлер поступил с жидами некультурно… Как известно, они накопили много богатства. Все это я забрал бы и раздал бы нашим людям. Жидов раздел бы, просветлил бы рентгеном, проверил бы, не наглотались ли они золота и бриллиантов, купил бы билеты и – айда в Палестину.»!
Нужны ли здесь комментарии?
Но такой системы изощренного унижения евреев, как на Востоке, в Европе не было.
Еврею было запрещено ездить на осле, верблюде и лошади: он не должен возвышаться над мусульманами. Еврею было запрещено носить местную одежду. А поскольку любая одежда напрямую связана с климатом, можно понять, как им было неуютно. Еврею было запрещено строить дома выше мусульманских.
Обратите внимание на клятву свидетеля в мусульманском суде: «Клянусь не лгать, и если я солгу, буду презренным евреем!». В то же время свидетель-христианин клялся таким образом: «Клянусь не лгать, и если я солгу, буду презренной собакой.»!
Как известно, мусульманским женщинам запрещено снимать чадру при постороннем мужчине. Но поскольку евреи не считались людьми, женщины раздевались при них свободно.
При дворе правителей Йемена была традиция солить головы казненных. На эту работу ставили только евреев.
Часто евреям запрещали молиться вслух.
Надо отметить, что в реалиях Востока арабы находились на самой низшей ступени социальной лестницы. Турки и персы относились к ним с презрением, считая низшими существами. Многие почитаемые арабами персонажи национальной истории и даже герои арабского эпоса не были арабами по крови. Скажем, Салах-ад-Дин был курдом.
Марк Твен мог представить себе удивление арабов, увидевших, как уже через несколько лет на этих землях появятся нормальные люди, одетые в европейскую одежду, – высокие, крепкие, бородатые, с винтовками, на лошадях. И эти люди окажутся евреями – первыми репатриантами из царской России и Польши, которые приедут в Палестину возрождать еврейское государство.
Но и задолго до Марка Твена Эрец-Исраэль изучали путешественники. Хочу предоставить читателю свидетельство Адриани Ри-ланди, географа, картографа и филолога, который в 1695 г. был послан в Палестину и описал в своей книге «Palaestina ex Monumentis Veteribus Illustrata» почти две с половиной тысячи поселений, упомянутых в Библии. Вот основные выводы.
Страна почти пуста, основное население живет в Иерусалиме, Акко, Цфате, Яффе, Тверии и Газе. Большинство жителей Палестины – евреи, почти все остальные – христиане, очень мало мусульман, в основном, бедуины. Единственное исключение – Шхем (по-арабски – Наблус), в котором живут примерно сто двадцать человек из мусульманской семьи Натша и около семидесяти самаритян.
В Назарете семьсот христиан. В Иерусалиме пять тысяч жителей – почти все евреи, немного христиан. В 1695 г. все знали, что страна эта – еврейская.
Риланди писал: «Нет ни одного поселения в Палестине, у названия которого имеются арабские корни. Большинство названий еврейского происхождения, в некоторых случаях – греческого или латинского. Кроме Рамле, нет ни одного арабского поселения, у которого было бы оригинальное арабское название.»
Работа Риланди полностью опровергает теории о «палестинских традициях», «палестинском народе» и не усматривает никакой связи между этой землей и арабами.
Но мы опять отвлеклись.
Пойдем вперед, всмотримся дальше – какой завертится сюжет, когда после Первой мировой войны союзные государства подпишут Версальский договор!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
ВОССТАНИЕ В ВАРШАВСКОМ ГЕТТО[67] . Автор — Б. Марк.
ВОССТАНИЕ В ВАРШАВСКОМ ГЕТТО[67]. Автор — Б. Марк. Работа писателя Б. Марка ”Восстание в Варшавском гетто” печатается в сокращенном виде.В Варшавском гетто немцы содержали более пятисот тысяч евреев. Десятки тысяч людей умерли от голода и эпидемий. Начиная с лета 1942 года
Марк СПЕКТОР ПО ЗАДАНИЮ ЧК
Марк СПЕКТОР ПО ЗАДАНИЮ ЧК И опять Матвей Бойченко[1], как и год назад, увидел приземистое здание Гуляйпольского вокзала, а за ним степь и поросль пшеницы. Вдали, в струящемся мареве, угадывался городок.На площади, у оббитого пулями вокзала, его и Гордеева ожидала тачанка.
Марк Гроссман НЕ ВСЯКОЕ ВДОХНОВЕНИЕ НА ПОЛЬЗУ (Вместо фельетона)
Марк Гроссман НЕ ВСЯКОЕ ВДОХНОВЕНИЕ НА ПОЛЬЗУ (Вместо фельетона) Решил Букашкин стать поэтом И выдающимся при этом. Всю жизнь не ведал он науки, И в русской речи не силен, Решил Мефодий наш, что звуки Без маяты постигнет он. Он сел за стол, обдумал тему, Потратил вечер на
Марк Гроссман ЗА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОЙ ПАРАЛЛЕЛЬЮ
Марк Гроссман ЗА ШЕСТЬДЕСЯТ ДЕВЯТОЙ ПАРАЛЛЕЛЬЮ А. А. Фадееву * * * Здесь удивляться можно многому: Тому, что сутки — ночь одна, Что называется дорогами В заносах снежных целина; Что бури воют здесь неделями И, несмотря на холода, Кипит и пенится за мелями Совсем по-летнему
Марк Левитин
Марк Левитин Широко известно в нашей области имя пламенного революционера Константина Филипповича Левитина, возглавлявшего большевистское подполье во времена Комуча, впоследствии председателя первого Самарского городского комитета комсомола, заместителя
1. МАРК ТВЕН В ПАЛЕСТИНЕ
1. МАРК ТВЕН В ПАЛЕСТИНЕ В 1869 г. путешествовал по Святой Земле американец Сэмюэл Ленгхорн Клеменс. Ему еще лишь предстояло прославиться под псевдонимом Марк Твен, но, может быть, именно поэтому молодому литератору удалось фиксировать свои наблюдения без гнева и
Продолжение борьбы в Палестине
Продолжение борьбы в Палестине Ближний Восток, который к тому времени почти 20 лет жил в мире, вновь подвергся двум крестовым походам со стороны Европы. В Пятом походе (1217–1221) приняли участие венгерский король Андраш II, герцог Леопольд Австрийский и герцог Отто Меранский.
Марк Донской – вид с чужой колокольни
Марк Донской – вид с чужой колокольни Была такая байка среди кинематографистов: в старом-старом Доме кино, что на бывшей Воровского, идет юбилей Марка Донского. На сцене – многочисленный президиум, в зале малочисленная публика. Общая нирвана; монотонные, не от души,
«И я сохранил лучшие воспоминания о пребывании своем в Палестине»
«И я сохранил лучшие воспоминания о пребывании своем в Палестине» (Палестинский след в биографии и «постбиографии» Льва
Марк Твен (Самюэл Лэнгхорн Клеменс) (1835–1910) «Принц и нищий» (1882)
Марк Твен (Самюэл Лэнгхорн Клеменс) (1835–1910) «Принц и нищий» (1882) Марк Твен (настоящее имя Самюэл Лэнгхорн Клеменс) (1835–1910) сменил множество профессий, прежде чем стал «королем смеха»: типографский рабочий, рудокоп в копях Невады, лоцман на Миссисипи, солдат, газетный
Марк Рафалов
Марк Рафалов МАРК РАФАЛОВ – мэтр отечественного судейского цеха. Известен не только своим эталонным арбитражем, но и выдающимся чувством юмора. Сегодня – автор нескольких книг по истории отечественного футбола, эксперт, регулярно выступающий на страницах многих
Марк Цукерберг
Марк Цукерберг Первым, кого я заметил, войдя на следующее утро в кафе в офисе Facebook, был не Марк Цукерберг, а его заместительница, второй человек в компании — Шерил Сандберг. В кафетерии должна была проходить презентация новых настроек приватности. От меня снова
Ночное, дневное. Марк Харитонов
Ночное, дневное. Марк Харитонов 1.Помнится, как я слушал в Рахманиновском зале консерватории концерт “Nachtmusik”, и в первом отделении подумал: такую музыку хорошо слушать перед сном, успокаивает. Но завершившая концерт “Просветленная ночь” (“Verkl?rte Nacht”), струнный секстет
ОТ АВТОРА
С капитаном Стормфилдом я был хорошо знаком. Я совершил на его корабле три длинных морских перехода. Это был закаленный, видавший виды моряк, человек без школьного образования, с золотым сердцем, железной волей, незаурядным мужеством, несокрушимыми убеждениями и взглядами и, судя по всему, безграничной уверенностью в себе. Прямой, откровенный, общительный, привязчивый, он был честен и прост, как собака. Это был очень религиозный человек – от природы и в силу материнского воспитания; и это был изощренный и удручающий сквернослов в силу отцовского воспитания и требований профессии. Родился он на корабле своего отца , всю жизнь провел в море, знал берега всех стран, но ни одной страны не знал дальше берега. Когда я впервые встретился с ним, ему было шестьдесят пять лет и в его черных волосах и бороде сквозили седые нити; но годы еще не наложили своего отпечатка ни yа тело, ни на твердый характер, и огонь, горевший в его глазах, был огнем молодости. Он был чарующе обходителен, когда ему угождали, в противном же случае с ним нелегко было иметь дело.
Воображение у него было богатое, и, вероятно, это влияло на то, как он излагал факты; но если и так, сам он этого не сознавал. Он верил, что каждое его слово – правда. Когда он рассказывал мне про свои диковинные и жуткие приключения на Чертовом Пути – обширном пространстве в южной части Тихого океана, где стрелка компаса отказывается выполнять свое дело, а только крутится и крутится как сумасшедшая, – я его пожалел и скрыл свои предположения, что все это ему приснилось, потому что понял: он-то говорит всерьез; но про себя я подумал, что это было видение или сон. В глубине души я уверен, что его путешествие в Иной Мир тоже было сном, но я и тут смолчал, чтобы не обидеть его. Он был убежден, что в самом деле совершил ото путешествие; я слушал его внимательно, с его разрешения записал стенографически события каждого дня, а потом привел свои записи в порядок. Я слегка подправил его грамматику и кое-где смягчил слишком крепкие выражения; в остальном передаю его рассказ так, как слышал от него.
МАРК ТВЕН
Путешествие марка твена в иерусалим
«Слово «Палестина» будило в моем воображении смутный образ страны, такой же огромной, как Соединенные Штаты. Почему — не знаю, но так уж оно было. Скорее всего, у меня просто не укладывалось в голове, что у маленькой страны может быть столь богатая событиями история».
Это признание принадлежит Сэмюэлю Ленгхорну Клеменсу, иначе говоря, Марку Твену, знаменитому писателю, совершившему на судне «Квакер-Сити» вместе с группой паломников путешествие к Святой земле. Начавшись июньским днем 1867 года из нью-йоркского порта, оно длилось пять месяцев. Помимо многих европейских городов: Парижа, Рима, Помпеи, Венеции, Неаполя, Флоренции, молодой газетчик и его спутники посетили Дамаск, Иерусалим, Бейт-Лехем, Беэр-Шеву, Каир, Александрию. Все увиденное и испытанное Марк Твен описал в 53 письмах, которые направлялись в разные американские газеты. А в 1869 году эти очерки составили книгу «Простаки за границей, или Путь новых паломников». Мы, писал автор, галопом проскакали по многим музеям европейских городов. Но высшей точкой паломничества была Святая земля. Вступление на Святую землю произошло у границы крепости Нимрода. «Это самые величественные на свете развалины такого рода… Разбитые башенки, которые возвышаются над остроконечной горной вершиной среди дубовых и оливковых рощ, необычайно живописны». Марк Твен связывает историю этой крепости с именем богатыря и охотника Нимрода. Паломники бродили по залам, склепам, подземным темницам крепости, смотрели с древних башен вниз на раскинувшуюся зеленую равнину, поблескивавшую озерками, ручьями, из которых берет начало священная река Иордан. После бесконечной пустыни эта картина радовала глаз. «Спустившись с горы через библейские дубравы Васана, мы, наконец, перешли границу и впервые вступили на вожделенную Святую землю, и вскоре вошли в деревушку Баниас». Руины баниасского замка не были привлекательны, однако внимание путешественников приковывает сохранившийся на склоне горы «фундамент мраморного храма, построенного Иродом, еще можно увидеть обломки выложенного прекрасной мозаикой пола».
«Наверху, на краю обрыва, с которого низвергается поток, уже почти стерлись греческие и римские надписи, прославлявшие лесного божка Пана». Невольно проникаешься восторженными впечатлениями Марка Твена от подлинности и осязаемости окружавшего его: «У меня все еще не укладывается в голове, что я сижу на том самом месте, где стоял Б-г, гляжу на тот ручей и те горы, на которые смотрел и он…» За короткое время после пересечения границы Святой земли они услышали много исторических названий: Дан, Васан, озеро Хула, Иордан, море Галилейское. Бывалый путешественник Марк Твен, сравнивая эти места с масштабами Америки, отдает должное израильтянам, которым приходилось преодолевать огромные расстояния при отсутствии железных дорог. Восхищение писателя и его спутников вызывают плодородные земли вокруг Дана (теперь территория заповедника Тель-Дан). Он уверен, что те, кому посчастливилось побывать здесь, говорили: «Мы видели землю, и она прекрасна. Нет здесь недостатка ни в чем, и все там есть, чем богата земля». Конечно, не весь путь был легок. Днями путники мучительно карабкались по горам и скалам, меняли лошадей, но после спуска в долины, в тень, к ручьям все трудности забывались. Продолжая путешествие, паломники, поднявшись еще на одну гору, были поражены картиной, «увидеть которую мечтают верующие во всех концах мира и готовы отдать за это половину всего того, что имеют: в нескольких милях впереди лежало священное море Галилейское!» (так назвал Марк Твен озеро Кинерет). Дабы увидеть эту землю, плыть по этим волнам, автор и его спутники покинули дом и близких и проехали многие тысячи миль, и трудности и лишения не остановили их. Испытав истинное наслаждение от купания в водах моря Галилейского, путешественники прибыли в Тивериаду (Тверию). Вспоминая сведения, почерпнутые из различных источников, Марк Твен отмечает, что Тивериада на протяжении трех веков была столицей еврейского государства в Палестине, что это «один из четырех священных израильских городов, который всегда славился своими учеными раввинами». Паломники не переставали любоваться «царственно величавой горой Хермон». Но увидели они и другое: в результате нашествий крестоносцев Тивериада переживала опустение. Автор сокрушенно пишет: «Убожество и нищета — гордость Тивериады», поэтому «изучать местное население лучше все же издали. Здесь и евреи, и арабы, и негры…» В числе достопримечательностей величественной панорамы Тивериады писатель называет и Сафед — «город на холме, один из четырех священных еврейских городов, тот самый, где, как верят иудеи, появится истинный мессия и спасет мир». Марк Твен отмечает, что эта земля так густо населена историческими воспоминаниями, что если бы выстлать ее страницами книг, о ней написанных, они покрыли бы ее сплошным ковром от края и до края». Следующая остановка — в Назарете. Затем паломники пересекли Ездрилонскую (Изреэльскую) равнину и оказались в Аендоре, а затем в Наине — маленькой Магдале. Затем последовал Сонам, тоже напоминавший Магдалу, с настенными росписями. А дальше древний Изреэль. Краткий рассказ Марка Твена передает историю Изреэля — некогда столицы, в которой правил Ахав, царь Самарии. При посещении источника Айн-Иилуд писатель обратился к истории времен Гидеона. Против лагеря, где находился Гидеон с тремястами израильтянами, расположились многотысячные «мадианитяне и амалекитяне». Согласно ТаНаХу, израильтяне во главе со своим военачальником Гидеоном с Б-жьей помощью сумели нанести поражение врагу.
Следующим пунктом на пути паломников была Самария, затем Наблус, или Сихем. Недалеко от этого места паломники пришли к могиле Йосефа. Это он, умирая, предсказал Исход евреев из Египта, который произошел спустя четыреста лет. Выполняя его волю, народ, отправляясь в землю Ханаанскую, перенес его останки и перезахоронил их в древней земле отцов. «Не много найдется на земле могил, — напишет Марк Твен, — которые внушали бы такое благоговение людям разной крови и разных вероисповеданий, как могила Иосифа. Самаритянин и иудей, мусульманин и христианин равно чтят ее и приходят поклониться ей». Распрощавшись с этим местом, паломники двинулись к цели своего путешествия — к прославленному Иерусалиму. Проехав Раму и Бероф, они, пришпоривая лошадей, одолевая подъем за подъемом, спешили увидеть священный город. К полудню «шляпы всех паломников и всех грешников взлетели в воздух: Иерусалим!»
Нельзя оставаться равнодушным, читая написанные более ста лет назад слова, касающиеся этого города. «Вот он теснится на этих вечных холмах и сверкает на солнце, чтимый народами древний город, весь белый, с множеством куполов, надежно построенный, окруженный высокой серой стеной. Какой он маленький!» И далее: «Иерусалим настраивает на размышления возвышенные, исполненные поэзии, а главное — достоинства». Марк Твен как бы передает настрой каждого паломника, подробно описывая святыни трех религий. Отмечая историческую значимость Храмовой горы, писатель говорит о «бесценных остатках Соломонова храма, которых мы и не мечтали увидеть», о Стене Плача, где «евреи каждую пятницу лобызают священные камни и оплакивают былое величие Сиона». Путников привлекает и интересует своеобразный вид Иерусалима, расположение улиц и домов, население, где среди четырнадцати тысяч душ, проживавших в городе, были представлены все нации, цвета кожи и наречия. В Иерусалиме и его окрестностях, отмечает Марк Твен, кажется, нет ни пяди земли, которая не была бы чем-либо знаменита или прославлена. После Иерусалима паломники отправились «поглядеть поближе» и искупаться в Иордане и в Мертвом море, побывали в Иерихоне и Вифлееме, посетили могилу Рахели. Отъезд из Иерусалима проходил через величественные Дамасские ворота. На вершине отдаленного холма паломники остановились, чтобы бросить последний взгляд на древний город, в котором они «чувствовали себя так хорошо». Завершающий переход по Святой земле совершен был к Яффе, откуда пароход «Квакер-Сити» взял курс на Америку. По возвращении в Нью-Йорк Марк Твен направил рассказ о совершенном путешествии редактору газеты «Геральд». В нем особо было отмечено: «В Святой земле нашему восхищению не было границ… Что и говорить, для всех нас паломничество к святым местам было лучшей частью путешествия». В заключение следует подчеркнуть, что сегодняшние израильтяне и гости страны имеют возможность совершить путешествие по многим местам марктвеновского маршрута, не только ознакомиться с далекой историей Палестины, но и увидеть колоссальные преобразования, которые произошли на этой земле благодаря труду народа Государства Израиль.
Обо всех достопримечательностях Израиля, доступных современным туристам, мы обязательно расскажем вам подробнее!
По материалам журнала «Шаг к Торе»
Центр Еврейского Религиозного Образования «Тора ми-Цион» .
Б. Спасоглинищевский пер, 10. Тел/факс (495) 980-24-94 .
Путеводитель
Покинув Мёртвое море, Марк Твен и его спутники отправились в монастырь св. Саввы - «человеческое гнездо, прилепившееся на крутом горном откосе; это целый мир каменных стен, которые уступами поднимаются высоко в небо, подобно колоннадам на изображениях Валтасарова пира или дворцов древних фараонов». Правда, чтобы добраться до этого чуда природы и человеческих рук, у них ушёл на целый день мучительных странствий по бескрайним просторам безжизненной пустыни. Зато всю следующую ночь они провели в обществе «радушных монахов» и «отдохнули по-царски». Сегодня такое путешествие у вас займёт чуть больше часа. Правда, того гостеприимства, которым окружили насельники обители пассажиров «Квакер-Сити», вы вряд ли получите от их потомков в век освоения космоса и господства Интернета…
Вифлеем и храм Рождества Христова стали следующим «номером программы» путешествия по Святой Земле уже весьма подуставших паломников. Вероятно поэтому, несмотря на безусловную важность этого события, на спутников Марка Твена «не навело на глубокие размышления место, где впервые в мире люди пожелали друг другу «счастливого рождества» и откуда Санта Клаус впервые отправился в путь, чтобы ныне и присно и во веки веков в зимние утра приносить веселье и шумное ликование каждому семейному очагу во всех частях света. Почтительно, кончиком пальца коснулся я того самого места, где лежал младенец Иисус, и… и ни о чём не подумал», - пишет американский писатель и через несколько страниц продолжает, - в святых местах мы не думаем; мы думаем потом, лёжа в постели, когда весь блеск, и шум, и сумятица осталась позади, и мысленно мы снова стоим перед почитаемыми памятниками прошлого, и вызываем в своём воображении призрачные картины далёкой старины».
Вернувшись в Иерусалим спутники Марка Твена осмотрели святые места, которые не посетили до поездки на Мёртвое море и Вифлеем. И наконец они, «в один прекрасный день, в три часа пополудни, выехали из Иерусалима через величественные Дамасские ворота и навсегда покинули стены города. На вершине отдалённого холма остановились и бросили последний взгляд на древний город, в котором чувствовали себя так хорошо, и сказали ему последнее прости».
Совершив изнурительный переход по узким тропинкам отрогов Иудейских гор, преодолев многочисленные ущелья, где, «когда могли, уступали дорогу длинным караванам навьюченных верблюдов и ослов, а когда податься было некуда, прижимались к крутым каменным откосам», Марк Твен со товарищи оказались у ручья, «из которого Давид взял камень, чтобы убить Голиафа», и, конечно, перед ними было то самое место, где проходил легендарный бой. Судя по этому описанию, пассажиры «Квакер-Сити» оказались в долине Эла, которая находится южнее современного города Бейт-Шемеш на пересечении дороги №38 с перекрёстком с тем же названием. Сражение это вот уже три тысячелетия вдохновляет человечество на аналогичные подвиги (вспомните знаменитый поединок между Пересветом и Челумбеем перед Куликовской битвой), а великих мастеров искусства на создание многочисленных художественных шедевров. Достаточно упомянуть статую Давида бессмертного Микельанжелло во Флоренции. Но только здесь, на Святой Земле возможно ощутить истинную атмосферу, в которой проходил этот бой.
«Мы миновали живописные готические развалины, по каменным плитам которых звенели некогда кованные каблуки доблестных крестоносцев ( может быть, монастырь бенедиктинцев в современном поселении Абу-Гош, возможно, руины крепости в Латруне неподалеку от монастыря под таким же названием, воздвигнутого здесь в 20-х годах ХХ века католическим орденом траппистов-молчальников; не исключено также, что это были развалины замка Аква-Белла, находящиеся сегодня на территории национального заповедника Эйн-Хемед.- Ю. П. ).Здесь же, в районе современного Бейт-Шемеша, по словам Марка Твена, он и его спутники «проехали по округе, где, как нам сказали, когда-то жил Самсон». Традиция связывать эти места с библейским богатырём Самсоном (Шимшоном в ивритском варианте – от слова «шемеш» - солнце ) продолжается и в наше время. Согласно Книге Судей, в находящееся тогда у подножия Иудейских гор поселение Цора ангел Всевышнего явился к бесплодной жене Маноя и сообщил ей, что та родит ребёнка. «И родила жена сына, и нарекла имя ему Самсон. И рос младенец, и благословлял его Господь. И начал Дух Господень действовать в нём в стане Дановом, между Цорою и Эстаолом» ( Суд, гл. 13:24-25). Прошло чуть больше… трёх тысяч лет и в 1948 году в этих местах группой бывших бойцов Палмаха основывается киббуц Цора, а через год репатриантами из Йемена - мошав Эштаол. В 1951 году появляется здесь и город Бейт-Шемеш, своим названием безусловно обязанный легендарному библейскому богатырю.
«На ночлег мы остановились у гостеприимных монахов монастыря Рамлэ (смею предположить, что это мог быть монастырь Св. Георгия в современном Лоде.- Ю. П.),- продолжает Марк Твен,- и, поднявшись поутру, проскакали добрую часть пути оттуда до Яффы, потому что равнина была гладкая, как стол, без всяких камней, да и к тому же это был наш последний переход по Святой Земле. Ещё два-три часа, и тогда и мы, и усталые лошади – все смогут отдыхать и спать сколько душе угодно». Теперь это расстояние можно проделать за 20 минут, проезжая по шоссе №1, которое также называется «дерех Аялон» - дорога Аялон. И связано это с тем, что, согласно библейской традиции, именно здесь израильтяне, возглавляемые Иисусом Навином, с Божьей помощью, разгромили ополчение аморрейских царей. Надо сказать, что, пока солнце стояло в зените, побеждали израильтяне, но, когда оно начало клониться к закату, у аморреев появилась возможность избежать поражения, скрывшись в горах. И тогда предводитель еврейского войска «воззвал к Господу… и сказал пред Израильтянами: стой, солнце, над Гаваоном, и луна, над долиною Аялонскою! И остановилось солнце, и луна стояла, доколе народ мстил врагам своим… И не было такого дня ни прежде ни после того, в который Господь так слышал бы глас человеческий. Ибо Господь сражался за Израиля» (И.Н, гл.10:12-14). А жаль…
Путешествие по Святой Земле Марка Твена походило к концу. «Наконец, мы подъехали к прекрасной апельсиновой роще, в которой покоится восточный град Яффа; мы вступили в него и снова оказались на узких улочках, в шумной толпе оборванцев, и всё прочее, что предстало нашим взорам и окружило нас со всех сторон, тоже было нам уже хорошо знакомо… В давние времена здесь жил Симон-кожевник. Мы побывали в его доме. Когда Пётр лежал на крыше этого дома, ему было видение, будто отверзлись небеса, и спустилось оттуда полотно, и были на нём всякие твари земные. Из Яффы отплыл Иона, когда ему было велено идти проповедовать против Ниневии, и, разумеется, неподалёку от этого же города кит изринул его, когда оказалось, что он путешествует без билета. Иона был ослушник, придира и вечно чем-то недоволен, и мы, пожалуй, вправе говорить о нём без особого уважения. Лес на постройку храма Соломона сплавляли в Яффу плотами, и узкий проход между рифами, через который они подплывали к берегу, не стал ни на дюйм шире и ни на йоту безопаснее. Такова уж была ленивая натура жителей единственной в Палестине удобной гавани, такими они оставались и по сей день». Прошло чуть больше сорока лет после путешествия Марка Твена, и на берегу моря близь Яффы появляется новое поселение – Тель-Авив, в корне изменившее сонное бытие этого старинного города. Вскоре Яффо становится лишь частью «Большого Тель-Авива», рядом строится современный порт. Сегодня древний город преобразился до неузнаваемости: бесчисленные кафе и рестораны, музеи, картинные галереи и театры, зелёные лужайки, исторические и археологические достопримечательности превратили Яффо в место паломничества многочисленных туристов и местных любителей «красивой жизни». Но и то, что видел здесь полтора века назад Марк Твен, сохранилось. Правда, гавань теперь используется исключительно для яхт местных и заезжих «олигархов», домик Симона-кожевника претерпел «евроремонт», а на берегу вас ждёт встреча с тем самым китом, которому всё же удалось избавиться от придиры-пророка, отчего, видимо, счастливое животное источает очаровательную улыбку.
Вернёмся, однако, к Марку Твену, который завершает описание своего пребывания на Святой Земле следующими словами. «Мы спешились в последний раз, и вот перед нами недалеко от берега, покачивается наш корабль! Я поставил здесь восклицательный знак, ибо таковы были наши чувства при виде нашего милого «Квакер-Сити». Долгое паломничество окончено, и, что ни говорите, мы, пожалуй, рады этому… Палестину по праву можно считать царицей среди земель, одним своим видом наводящих уныние. Горы её бесплодны и некрасивы, их краски тусклы. Долины – это неприглядные пустыни с чахлой растительностью, от которой так и веет тоской и убожеством… Все очертания резки, все линии чётки; здесь нет перспективы – в отдалении всё так же лишено очарования, как и вблизи. Безрадостная, угрюмая и скорбная земля… Палестина – край заброшенный и неприглядный. Да и какой ещё она может быть? Если земля проклята Богом, разве может это её украсить? Палестина уже не принадлежит нашему будничному, прозаическому миру. Она отдана поэзии и преданиям – это страна грёз».
Такой увидел Землю Израиля в 1867 году великий оптимист и непревзойдённый сатирик Марк Твен. Спорить с классиком я не вправе. К тому же я уверен в том, что окажись он здесь в наше время, его впечатления были бы совершенно иными. Хотя…
Читайте также: