Маргарита симоньян гражданство сша
Симоньян предупредила о "культуре отмены" и "либеральном фашизме" США. "Никому из антиутопистов от Замятина до Оруэлла, которого уже стало неприлично поминать, и Хаксли не снилось, что прилетит, откуда не ждали - со стороны свободы", - подчеркнула она.
Главред RT Маргарита Симоньян предупредила, к чему ведёт так называемая культура отмены США, и рассказала, что Россия может сделать по этому поводу. Журналистка подчеркнула, что происходящие сейчас процессы не снились даже известным фантастам-антиутопистам.
Речь идёт о таком феномене в США, когда известных и не очень личностей буквально убирают отовсюду, стоит лишь прозвучать малейшим обвинениям в их адрес. В качестве примера Симоньян привела судьбы голливудских актёров Джонни Деппа и Стивена Сигала.
Никому из антиутопистов от Замятина до Оруэлла, которого уже стало неприлично поминать, и Хаксли не снилось, что прилетит, откуда не ждали - со стороны свободы. Что эта свобода придумает так называемую культуру отмены, которая сейчас так распространена в США,
- отметила главред RT в эфире программы "Вечер с Владимиром Соловьёвым".
Она добавила, что эта "культура отмены" уже привела мир к "либеральному фашизму", который развивается всё ярче, всё пестрее и острее. Поэтому Россия просто обязана не упустить свой шанс и стать единственной в мире серьёзной силой противодействия этим феноменам, считает Маргарита Симоньян.
В России раскрыли секретные схемы Симоньян и Кеосаяна, на которых они заработали миллионы - расследование - ФОТО - ВИДЕО
Со всей ответственностью заявляем: худшее, что существует сегодня на российском телевидении, - это передача "Международная пилорама". И на этой "Пилораме" "пилит" самая знаменитая супружеская пара государственных пропагандистов - Маргарита Симоньян и Тигран Кеосаян.
Тигран Кеосаян - автор и ведущий "Международной пилорамы". Раньше он был известен как посредственный режиссер из знаменитой семьи, но в последнее время находится в тени своей жены.
Его супруга, Маргарита Симоньян, сейчас самый обласканный властью телевизионный лжец. Она возглавляет канал Russia Today с ежегодным бюджетом в 20 миллиардов рублей, агентство "Россия сегодня" и агентство "Спутник". А кроме того - сюрприз! - она художественный руководитель программы "Международная пилорама", о чем до этого момента никто не знал. Супруги это тщательнейшим образом скрывают, и сейчас вы поймете почему.
Вы можете подумать, что "Международная пилорама" - третьесортная программа, которую никто не смотрит. Однако это не так. Это, наверное, самая прибыльная передача на российском телевидении. Увидеть ее можно в субботний прайм-тайм на НТВ - по задумке это вечернее шоу о мировых событиях. Каждый выпуск состоит из новостей, комментариев, политической сатиры. Наверное, создатели услышали, что такие форматы популярны за границей, и сделали нечто похожее в меру своего умственного развития.
Но если по картинке некоторое сходство есть - стол, например, диван, кружка, - то с содержанием дела обстоят гораздо хуже. В русском языке не существует слов, чтобы описать степень убожества и бездарности "Международной пилорамы". Один факт ее существования унижает человеческое достоинство. Настойчиво рекомендуем посмотреть нарезку, потому что иначе в реальность происходящего поверить невозможно. Это поток больного сознания, туалетного юмора, оскорблений, мата, гомофобии, расизма, шовинизма.
Каждая передача устроена одинаково. Более того, и шутки в них одинаковые. Очень, очень плохие шутки. Кеосаян рассказывает, что произошло на неделе с несколькими мировыми лидерами - Меркель, Джонсоном, Макроном, Эрдоганом; все вертится вокруг того, какие они глупые и убогие.
Особняком стоит Трамп, или "Доня", как его называют в передаче. Он хоть и туповат, но российский агент.
Кеосаян просто помешан на том, что президент Франции Макрон (и все французы вместе с ним) - геи. Ни выпуска без шутки про это. Почему? Зачем? Ему кажется это смешным. Как и иммигранты, женщины-политики, вмешательство в выборы, захват других стран - все это кажется Кеосаяну уморительным.
Он с упоением смеется над собственными шутками, матерится с выражением лица довольного гопника, радуется каждому оскорбительному слову, произнесенному в федеральном эфире. Острое чувство стыда и непреодолимое желание провалиться под землю - вот полная палитра эмоций, которые вызывает эта передача.
Когда натыкаешься на фрагменты "Международной пилорамы" в интернете, кажется, что режиссер Кеосаян проиграл спор. Ну или отрабатывает карточный долг. Что его заставили, а если не заставили, то он просто помешался и делает это из любви, так сказать, к искусству. Такое странное хобби сумасшедшего, которому за былые заслуги предоставили полчаса эфирного времени.
Но это огромное заблуждение. Ему это безумно нравится. Такие эмоции не подделаешь. Кеосаян просто в восторге от себя и своей передачи.
А главное, эти позорные, унизительные и бесконечно пошлые 30 минут - источник колоссального обогащения для семьи пропагандистов. Обогащения, невероятного даже по меркам федеральных телеканалов. Хотите взглянуть на самого высокооплачиваемого шоумена российского телевидения? Это не Ургант и не Малахов. Не Познер и даже не Соловьев. Это Тигран Кеосаян. И его жена.
Международная пилорама
Телеканал НТВ, входящий в группу "Газпром-Медиа" (де-факто государственный), закупает "Международную пилораму" у семейной студии Тиграна Кеосаяна. Студия называется "Голд Вижн".
Это абсолютно нормальная практика. Телеканал покупает готовый, полностью упакованный контент и не тратит время и ресурсы на съемку. Студия снимает передачу самостоятельно: вкладывает собственные деньги, арендует камеры, помещение, нанимает авторов, ну и продает сезон такого телешоу хоть на федеральный канал, хоть на Netflix. С какой-то наценкой, естественно. Так, по крайней мере, это обычно устроено.
Давайте разбираться, как эта схема работает в случае "Международной пилорамы". Мы начнем со студии. Вот как она выглядит:
Солидное помещение, зрительный зал, куча камер. В попытке разобраться, где и как снимается "Пилорама", мы заходим в инстаграм-аккаунты тех, кто в этих съемках участвует. Догадаться несложно. Везде знакомая ярко-зеленая гамма.
Это же телеканал Russia Today! Не Останкино, не какая-то частная студия, а прямо сердце российской пропаганды, основной офис на Боровой улице. Не только помещение или аппаратура - вообще все здесь принадлежит Russia Today. Даже стол, за которым сидит Кеосаян, взят из другой передачи.
Тут становится ясно, что за этим позорным творчеством стоит не только Кеосаян, но и его жена, Маргарита Симоньян, которая управляет каналом Russia Today уже 15 лет. Государство выдало ей в управление помещение, а она его втихаря сдает мужу. Сотрудники RT, которые вообще-то должны
американскими выборами заниматься и отстаиванием "интересов России за рубежом", тоже при деле.
Семейный подряд за счет госканала
Телеканал Russia Today, существующий за счет государственного бюджета, помогает личному бизнесу Симоньян не только помещением и техникой. Над созданием "Международной пилорамы" еженедельно трудится около десяти штатных сотрудников Russia Today. Большинство из них не получает отдельного вознаграждения от студии "Голд Вижн".
Сам телеканал RT получает от студии "Голд Вижн" в среднем 370 000 рублей за выпуск, что несопоставимо с рыночной стоимостью аренды студии, техники и персонала, а также c другими расходами "Голд Вижн".
Теперь давайте разбираться, сколько в целом стоит производство "Международной пилорамы", кто на самом деле за нее платит, а самое главное - как на передаче зарабатывают.
Мы сможем сделать это очень точно: наше расследование базируется на огромном массиве финансовых и бухгалтерских данных, которые Фонд борьбы с коррупцией получил на черный ящик для конфиденциальной корреспонденции. Мы предполагаем, что источник данных связан с бухгалтерией и аудитом бизнес-империи (а скоро вы убедитесь, что там целая империя) супругов Симоньян-Кеосаян.
ФБК потратил много времени на тщательную верификацию этих данных различными способами, в том числе через сопоставление с информацией, доступной публично. Наша уверенность в аутентичности и достоверности данных - 100%.
Мы благодарны за предоставленную информацию и напоминаем, что нам можно абсолютно анонимно писать и отправлять документы на blackbox.fbk.info. Однако, если вы хотите, чтобы мы могли с вами связаться, не забудьте оставить свой контакт.
КТО ПЛАТИТ ЗА "МЕЖДУНАРОДНУЮ ПИЛОРАМУ"?
По логике вещей, за "Международную пилораму" должен платить канал НТВ, который ее покупает у студии "Голд Вижн" и показывает. Это действительно так, платит. Притом огромные деньги: 3,4 миллиона рублей за выпуск. Выпусков в году в среднем 35, так что выходит почти 120 миллионов рублей в год.
"Ого!" - скажет вам любой телевизионный продюсер. Какой щедрый ценник, особенно учитывая, что передача не очень затратная: студия, как мы выяснили, предоставляется по семейному подряду, а других расходов там минимум - авторский коллектив (достаточно посредственный, судя по качеству юмора) да очень простенький монтаж.
Но семейство Кеосаян-Симоньян - паразиты совершенно нового, невиданного уровня. Сначала они продали свою передачу государственному каналу - то есть, по сути, нам. Этого, однако, им показалось мало, и они продали ее еще раз. И не кому-нибудь, а снова нам.
Перед вами закупка "Аэрофлота", нашего государственного авиаперевозчика.
Они покупают рекламу, телевизионную. Приглядимся к содержанию контракта. Предмет закупки - размещение рекламной информации в передачах "Международная пилорама" и почему-то в англоязычном шоу Politicking Ларри Кинга. На словах "почему-то" мы смеемся так же заливисто, как Кеосаян на шутках про Макрона. Странное соседство объясняется тем, что шоу Ларри Кинга транслируется на Russia Today. То есть объединяет Ларри Кинга и "Пилораму" Маргарита Симоньян.
Что именно "Аэрофлот" хочет рекламировать, установить почти невозможно. Формулировки очень пространные: какой-то баннер, какая-то заставка. Как часто и где именно - тоже непонятно.
Сколько это может стоить, есть предположения?
Контракты заключались минимум четыре раза - в 2017, 2018, 2019, 2020 годах.
Характерно, что даже на ютьюб-канале НТВ этой рекламы нет - ее аккуратненько вырезают.
Почему это происходит? Ответ спрятан в названии передачи Тиграна Кеосаяна. Эти деньги просто пилят, крадут. Два человека, Маргарита Симоньян и Тигран Кеосаян, взяли деньги государственного "Аэрофлота" - наши с вами деньги - и положили себе в карман.
СЕКРЕТНОЕ РЕКЛАМНОЕ АГЕНТСТВО МАРГАРИТЫ СИМОНЬЯН
"Аэрофлот" ежегодно хоть и объявляет закупку, но контракт заключает с одним и тем же рекламным агентством. Оно называется "Инвенто".
Не гуглите его, не теряйте времени: такого агентства в традиционном смысле не существует. Вы не найдете его сотрудников, сайт (кроме очень старого, заброшенного), контакты, вы не увидите примеров успешных рекламных акций, не прочитаете о его успехах и наградах.
"Инвенто" - это карманное рекламное агентство Маргариты Симоньян. Оно записано на номинала, девушку из Троицка, находящуюся в декрете, а существует только для того, чтобы переводить деньги Симоньян и Кеосаяну. Незаметным образом. Мы еще подробно расскажем, как работает вся сеть подставных контор Симоньян, но пока ограничимся несколькими доказательствами.
Во-первых, прямо в документах госзакупки мы обнаруживаем, что контактным лицом, к которому "Аэрофлот" должен обращаться по своим рекламным вопросам, выступает не кто-то из агентства "Инвенто", а бывшая сотрудница Russia Today Анастасия Лыкина.
Во-вторых, посмотрите на автомобили, которые это рекламное агентство купило и держит у себя на балансе. Мы только по открытым источникам нашли восемь автомобилей и два мотоцикла. Новенькая Audi Q8 за 7 миллионов рублей, Toyota Land Cruiser 200 за 5 миллионов, спортивные Chevrolet Camaro за 3 миллиона и кабриолет Mercedes-AMG S 63 за 11 миллионов, Mercedes-Maybach еще за 10 миллионов. Автопарк, принадлежащий "Инвенто", мы оцениваем в 45 миллионов рублей.
Кто на них ездит? Найти ответ было сложно, но тут Симоньян и Кеосаяна подвела любовь к роскоши, а именно к кабриолету за 11 миллионов. Машина настолько роскошная, что ее фотографии можно найти в интернете.
Вот она на фоне пальм в Адлере, там находится дом наших героев, а вот уже в Москве.
Уверены, что вы узнаете их даже с замазанными лицами. На пассажирском сиденье Маргарита Симоньян, за рулем - Тигран Кеосаян.
Схема работы "Инвенто" устроена следующим образом. Они ежемесячно получают платежи по госконтракту от "Аэрофлота", платят за реальное размещение рекламы на НТВ и Russia Today, а разницу оставляют себе. Все кажется нормальным, пока мы не узнаем цифры.
Возьмем для примера 2018 год. Аэрофлот заплатил 213 миллионов за размещение рекламы в "Пилораме" и шоу Ларри Кинга. Фактические расходы агентства на размещение рекламных роликов "Аэрофлота" - 54 миллиона за НТВ (через компанию, которая продает рекламу на крупнейших российских телеканалах, "Национальный рекламный альянс") и 35 миллионов за шоу Ларри Кинга на Russia Today. Маржа "Инвенто" - 124 миллиона.
2019 год, то же самое. От "Аэрофлота" поступило 228 миллионов рублей, из них 59 отдали НТВ и 30 - американской дочке RT. Оставили себе - 139 миллионов.
То есть с каждого госконтракта "Инвенто" забирает себе примерно 60%. Никакого специального контента это агентство для "Аэрофлота" не производит. Ролики и даже баннеры для видео "Аэрофлот" делает сам и просто присылает в "Инвенто".
КАК ОПЛАЧИВАЮТ РЕКЛАМУ АЭРОФЛОТА
Мы обратили внимание на единственные проводки, сделанные в долларах в пользу Сбербанка, - на самом деле платежи для RT America.
В описании платежа нет ни слова о его получателе. Но есть суммы. Мы сложили эти суммы по периодам - ниже данные с декабря 2018 по апрель 2019 года. 428 358 долларов.
Потом открыли публичную отчетность американской дочки Russia Today, которая обязана раскрывать все свои финансы, и обнаружили там ту же самую сумму за тот же самый период. До доллара.
Мы раскрываем эти детали не столько для доказательства махинаций Симоньян (их будет еще столько, что это можно было бы спокойно опустить), а чтобы продемонстрировать степень ничтожности так называемого "успеха" RT за рубежом. Сдают отчетность, показывают, что кто-то им платит за рекламу, какие-то клиенты у них есть, а на самом деле это все фикция и подделка. Это сама Симоньян переводит деньги от госконтракта с "Аэрофлотом".
Всего по этим контрактам за три года (2017, 2018, 2019) "Инвенто" получило 660 миллионов рублей от "Аэрофлота". Агентство Симоньян заработало на них 404 миллиона. И еще один контракт, за 2020 год на 300 миллионов, исполняется сейчас. Экстраполируем данные за предыдущие периоды и предположим, что тут "Инвенто" заработает еще 253 миллиона рублей. Всего 657 миллионов за четыре года.
Получается, что за размещение своей рекламы "Аэрофлот" переплачивает агентству почти в три раза. Авиаперевозчик просто мог пойти и самостоятельно купить рекламу в тех же самых двух передачах за 256 миллионов, но делает это зачем-то через агентство Симоньян за 660.
Зачем? Можем лишь предположить, что генерального директора "Аэрофлота" Савельева и семейство Симоньян-Кеосаян объединяет любовь к паразитированию на госбюджетах. Общее хобби.
Но куда же девается 60% денег, полученных от "Аэрофлота", которые оставляет себе "Инвенто"? За размещение рекламы заплатили, налоги заплатили, а остальное куда?
Большая часть денег - 361 миллион - уходит в уже известную нам кеосаяновскую студию "Голд Вижн".
"Марго, в каком кабинете и как делалась ваша карьера, нам всем известно. "
Негласно облуживающая интересы Маргариты Симоньян газета "Взгляд" (ранее солидное деловое издание) опубликовала ее ответ Ксении Собчак, намекнувшей "миссис Дно" (так называют супругов Кеосаян-Симоньян - "мистер и миссис Дно") о том, каким образом та захватила власть на медийном олимпе России.
Симоньян пытается ввести общественность в заблуждение, подчеркивая, что вознеслась до высоких должностей в России не благодаря "постельным талантам". Да ведь Собчак и не только на симоняновские адюльтеры намекала, но это поймут лишь посвященные в политические тайны прыткой 25-летней армянской девушки из Краснодара, резво впрыгнувшей в кресло гендиректора RT, сразу после обучения в США.
Напомним, что покровительство Симоньян оказывали сбежавший и умерший в США министр Лесин и некоторые очень высокие персоны в Кремле, которые продолжают оказывать ей поддержку и сейчас, несмотря на серьезные провалы.
Но вот что пишет "Взгляд":
"Главный редактор RT Маргарита Симоньян рассказала, как и где делалась ее карьера, отвечая на вопрос журналистки Ксении Собчак.
Симоньян предложила Собчак "сходить на детектор лжи", даже в прямом эфире. В этих условиях Симоньян готова рассказать о своей карьере, которая (якобы) делалась "под пулями в Чечне и Кодорском ущелье и в прочих приятных местах".
"И ты меня спросишь, с кем из сильных мира сего я спала - ведь именно на это ты тут крайне интеллигентно намекаешь? И будешь приятно удивлена, что ни с кем. Вот ровно ни с кем из всех фамилий, которые тебе тут, видимо, хочется, но не можется объявить, ничего, кроме рабочих отношений, меня никогда не связывало", - написала Симоньян в своем Telegram-канале.
И еще: "Не могла же девушка из такой интеллигентной семьи вырасти банальной базарной хабалкой", - написала Симоньян.
(Это определение, кстати, больше подходит самой Симоньян).
Пост Симоньян - продолжение публичного обмена мнениями между двумя журналистками.
Ранее Собчак отреагировала на пост Симоньян, в котором говорилось о том, что Собчак пробует себя в новых жанрах с "неизменно печальными результатами".
"Марго, в каком кабинете и как делалась ваша карьера, нам всем известно. Если интеллигентные люди это не обсуждают - это еще не значит, что кто-то этого не помнит", - написала Собчак.
До этого Собчак высказалась о прическе Симоньян".
Кстати, недавно Маргарита Симоньян опубликовала в своем телеграм-канале рассказ о жизни в США во время обучения в местной школе, сравнив американскую и российскую действительность.
Не все знают, что главный очернитель "загнивающего Запада", большая специалистка делать интервью с разоблаченными российскими шпионами, оказывается жила и обучалась в США. Это из той же серии, что роскошный особняк Владимира Соловьева в Италии, на озере Комо. Вот так отчаянно боролись, борются и будут бороться с "тлетворным влиянием Запада" главные персоны нашего телеэфира. А в перерывах - осваивать бюджетные средства российских налогоплательщиков, снимая очередную дорогостоящую, духоподъемную ленту, над которой потом долго и резво стебаются кинокритики.
Но, вернемся все же к Симоньян. Ее воспоминания о годах, проведенных в США, были похожи на мемуары разведчика, который изливал душу о годах, проведенных в стане "врага".
"Вообще такой психоневрологической концентрации в одной геоточке, мирной и сытой стабильности и одновременно того, что называется непереводимым американским messed up - изломанности, трагедии, повседневной привычности самых тошнотных пунктов криминальной энциклопедии: педофилии, инцеста, подросткового материнства, суицидальности развлечений - я не встречала ни до ни после, хотя выросла в бандитском и наркоманском армянском гетто и повзрослела сквозь омово-птючевый Краснодар конца девяностых", - написала Симоньян.
Прочтя этот поток мысли, не совсем понимаешь - понравилось все увиденное в США Марго или наоборот, вызвало возмущение и ненависть? Если первое, то чего же она там не осталась? Если второе, то почему не вернулась в Россию при первых наблюдениях "педофилии, инцеста, подросткового материнства, суицидальности развлечений"?
Правда, во второй части своего повествования, Марго отчего-то вдруг вспомнила об "армянском гетто" российского города Краснодара. Претендующая на статус российского патриота по вызову, Марго умудрилась сморозить нечто совершенно антироссийское. Нет, она может быть обладательницей большого числа дипломов , победительницей всяко-разных конкурсов и получательницей огромного оклада, но практика показывает, что у Симоньян огромные пробелы в образовании. Потому, что нет в Краснодаре никакого "армянского гетто". И в любом ином городе России его тоже нет.
Потому, что гетто - это часть какого-либо крупного города, отведенная для принудительного поселения людей, дискриминируемых по национальному, расовому или религиозному признакам. А армян в России никто не дискриминирует. Наоборот, наблюдается их массовое засилье во многих российских городах, с дальнейшим проникновением во власть, в бизнес, в СМИ. Армяне заполонили российские телеканалы. Все эти Багдасаровы, Миграняны, Балаяны, Симоньяны - с утра до вечера "живут" в российском "телеящике". Они тоже попали туда из "армянского гетто"?
И тут я вспоминаю, что в числе богатейших людей РФ также немало этнических армян. Какая же тут дискриминация? Какое же тут "гетто"?! Или, возьмем телеканал ТНТ и "Камеди клаб" с Гариком Мартиросяном, Мишей Галустяном. Они же превосходно себя чувствуют. Как-то совсем не похоже на то, что все эти господа - бывшие жители "армянских гетто" в российских городах. Но, поди и объясни очевидное даме, которая привыкла тиражировать ложь и глупости, обслуживая интерес США, Армении, кого угодно, но не России
Маргарита Симоньян про свою жизнь в США
Американское общественное мнение — это слепой и безжалостный каток для укладки асфальта, который сминает в пыль все, что не катится с ним в одном направлении и с одинаковой скоростью.
И однажды меня угораздило стать маленьким винтиком в этом катке.
Мне было 15. До сих пор стыдно.
Поскольку все истории здесь совершенно реальны, некоторую часть имен и родственных связей я изменю.
В 95-м, на деньги американских налогоплательщиков, за что большое им человеческое спасибо, я приехала учиться в хорошенькую и улыбчивую деревушку на берегу озера Ньюфаунд, утыканную свежебелеными протестантскими церковками.
-В озере сертифицированная питьевая вода, — сообщили мне мои новые американские 'родители'.
Озеро было как будто дословно вынуто из набоковского Рамздэля — я подозреваю, что действие 'Лолиты' начинается где-то в этих краях. Вообще много чего в этих краях будто дословно вынуто из 'Лолиты', но сегодня речь не об этом.
Волшебное озеро было укрыто холмистым пахучим лесом вечнозеленой канадской тсуги. За камешками семейного пляжа ютился летний домик моих родителей — с седой сосновой щепой вместо крыши.
Несколько километров дорожных знаков 'Осторожно, лоси', и за ними основной дом — трехэтажный, с запахом пыльных саше, со скрипучей лестницей, библиотекой маленьких фотографий собачек и внучек, встроенные 'клозеты', большой холодильник с пастью льдогенератора; в столовой, открытой только по праздникам, скатерть с рождественскими омелами, веранда с диваном-качалкой, на деревянных окошках поилочки для колибри, на заднем дворе — оленья кормушка, куда оглушительно снежной зимой наведывался медведь.
Семье принадлежал сам дом, нетронутый грибниками богатый лес вокруг дома — с ондатрами, дикой индейкой и тем самым вечно голодным медведем — и безлюдная дорога сквозь лес к этому дому.
Мы жили там вчетвером: я, мой новый папа, новая мама и их пожилой сенбернар.
Настоящих маму и папу я слышала только раз в месяц пять минут международным звонком — чаще они не могли себе позволить, а времена были доинтернетные.
— Это и есть вся твоя одежда? — спросили меня родители, изучив чемодан с одним цветастым сарафаном, одним черным платьем, которое я носила в своей краснодарской школе, парой мужских свитеров и рубашек, которые я надевала поверх этого платья — мне казалось, что так я выгляжу курто— и круто— кобейново.
Полное отсутствие джинс и футболок возмутило моих новых родителей даже больше, чем яичница с помидорами, которую я им пожарила в первый день.
В моей краснодарской школе джинсы были запрещены, а покупать что-то, в чем нельзя ходить в школу, никому даже в голову не приходило.
— Надо купить тебе джинсы и футболки. И ты должна менять их каждый день. Иначе ты станешь изгоем, и твои одноклассники будут тебя презирать.
В краснодарской спецшколе я отучилась 8 лет, а тут пошла сразу в последний, 12-й класс — и все мои одноклассники были сильно старше меня.
Была редкой классической красоты двадцатилетняя второгодница Саманта Смит, которая, безусловно, ни разу не слышала про ту самую Саманту Смит. Вот кто действительно одевался куртокобейново!
Однажды на моих глазах все 50 минут стади-холла с учебником и калькулятором Сэмми не справилась с примером 16-2х5. Она не была отстающей в медицинском смысле этого слова. Просто ей это было не нужно.
Я учила ее базовой математике и истории американских президентов, а она меня — курить траву и слушать 'The presidents of the United States of America'.
Был черноволосый Эрон, который раз в квартал на уроках демонстрировал новый пирсинг своего члена, сделанный в честь очередной любимой.
Худенькая незаметная Стейси жила в своем трепаном автомобиле — пьющие родители выгнали ее из дома. Она работала и ужинала в Макдональдсе, а мылась и завтракала в школе.
Однажды Стейси пропала на пару недель, вернулась еще худее, с еще более лихорадочными глазами, и перед уроком восторженно рассказала, что в город заехал новый наркотик с красивым названием crystal meth (за пару десятилетий до Брейкинг Бэд), и это гораздо круче вашего старомодного ЛСД и прочих младенческих радостей, которыми вы тут гоняете динозавриков на вечеринах.
— В этой жизни можно надеяться только на одно, — говорила Стейси. — Что ты не переживешь свое двадцатипятилетие.
Моя подруга, белозубая хоккеистка Эйми, наоборот, ненавидела алкоголь и наркотики, и всех, кто их потребляет. Травка не в счет, потому что травку, к моему любопытству, не считали наркотиком даже родители и учителя.
Старшую и любимую сестру Эйми вынули из петли, после того, как покончил с собой сестрин бойфренд. За несколько дней до этого в машину, где ехала вся его семья, лоб в лоб в'ехал пьяный обдолбанный грузовик. Погибли все, кроме трехлетней сестры. Когда через пару дней бойфренду позвонили из клиники и сказали, что сестра тоже не справилась, он добровольно ушел вслед за ними.
У веселой блондинки Ребекки была зависимость от кока-колы. Об этом официально знали учителя, и отпускали ее на уроках купить в автомате еще пару баночек.
Были два таких же, как я, школьника 'по обмену' — Ярно из Финляндии и Вал из Швейцарии, отличные парни, Вал весь год пророманил с красавицей-второгодницей Сэм, а финн потом стал известным в своей стране математиком.
Одного из нас поселили в семью, где папаша в детстве стал жертвой многолетнего хрестоматийного насилия из типичных американских сводок: родители держали их с кучей сестер и братьев в подвале, били и заставляли совокупляться — и папа, и мама.
Отличница Кристен, девственница из пасторской протестантской семьи — ее младший, больной редчайшим недугом брат однажды вполне однозначно намекнул мне, что кто-то из мужчин их неистово верующей семьи пристает к маленьким девочкам. Кристен очень сердилась на брата за то, что он вынес это из дома.
Вообще такой психоневрологической концентрации в одной геоточке солнечнозайчиковой хорошенькости, мирной и сытой стабильности и одновременно того, что называется непереводимым американским messed up — изломанности, трагедии, повседневной привычности самых тошнотных пунктов криминальной энциклопедии: педофилии, инцеста, подросткового материнства, суицидальности развлечений — я не встречала ни до ни после, хотя выросла в бандитском и наркоманском армянском гетто и повзрослела сквозь омово-птючевый Краснодар конца девяностых, с его велосипедными трипами на Казантип и унитазами бывшего ДК ЖД, забитыми шприцами после ежесубботнего рейва с ночными показами Альмодовара.
В школах моего 'историко-культурного' (как написано в Википедии) штата учителям было законодательно запрещено обсуждать с учениками гомосексуализм, эвтаназию и почему-то ядерное оружие.
Одноэтажная Америка еще посещала по воскресеньям свои свежебеленые протестантские храмики, но была уже смущена голливудом и телевидением, которые мягко, но жестко вводили в каждую громкую премьеру обязательную симпатичную лесбиянку, или ранимого гея, или хотя бы полдиалога о геях и лесбиянках, и отливали в граните правильные слова для называния этих меньшинств, отправляя в маргинальный утиль 'гомосека' и прочее неприятное.
Воскресная свежебеленая Америка — потомки мэйфлауэрских пуритан — не понимала пока, как к этому относиться. А раз не понимала, то запретила рассказывать детям.
Мои новые одноклассники были приветливы и любопытны:
— У вас другой алфавит? Как это? Разве бывают другие алфавиты?
— А у вас в России есть собаки?
— А телевизоры есть?
Самым приветливым был высокий, прыщавый и пухловатый парень, в черной рубашке и черных штанах, на класс младше, но на пару лет старше меня — Джон Маккью.
Он одним из первых подошел ко мне на парковке, где я выгружалась из желтенького автобуса, чувствуя себя маленьким Форрестом из заключительных кадров любимого фильма.
— Привет, ты откуда? Мне нравятся твои волосы.
Я не удивилась, потому что уже усвоила трогательный и отчетливо американский обычай говорить первому встречному: I love your shoes или I love your hair color — такой же эндемичный, как у нас попросить у первого встречного сигарету.
Увидев, что я разговариваю с Джоном, и дождавшись, пока разговор закончится, ко мне подошла незнакомая школьница.
— Я вижу, ты новенькая. Послушай, это Джон Маккью. С ним никто не общается. И ты не должна. Иначе и с тобой никто не будет общаться.
— Потому что он изгой. Нельзя общаться с изгоем, потому что тогда ты сама станешь изгоем. Разве это непонятно?
— Почему он изгой?
— Он все время ходит в черном. Каждый день в одном и том же.
— Нет, не только. Хотя это главное. Но еще в прошлом году Сюзан Новински всем рассказала, что он ее чуть не изнасиловал у себя в машине, когда подвозил домой.
— А почему его не посадили?
— Да фиг его знает.
— И где теперь эта Сьюзан?
— Вон, у локеров, которая громко смеется.
После уроков, когда я спешила не пропустить свой желтый автобус, Джон подошел ко мне снова.
— Почему нет, — ответила я.
После того, как в моих краснодарских восьмидесятых у нас на диване умирал от передоза черняшки сосед дядя Хачик, прямо под звуки обысков из соседней халупы — сонные американские одноклассники, каждый день меняющие футболки, — даже с вероятным, хотя сомнительным, неудавшимся изнасилованием в анамнезе — мне казались не опаснее колорадских жуков в дедушкином огороде.
Всю дорогу мы с Джоном Маккью проболтали. Оказалось, мы читаем похожие, хотя разные книжки и слушаем похожую, хотя разную, музыку, и от этой похожести, хотя разности, было еще интереснее. Джон поставил мне Nine Inch Nails, я ему — My Dying Bride.
Джон пригласил меня на свидание, я отказалась, честно сказав, что дома, в России, меня ждет бойфренд. Джон спросил, можем ли мы тогда просто дружить, я сказала — конечно.
К порогу моего оленьего дома мы, как бывает только в юности, уже стали лучшими друзьями форева.
На следующий день мы с Джоном весело щебетали в школьной столовой.
Тут надо добавить, что есть такое американская школьная столовая. Это жестокий и скорый на приговор зал суда, где ты, новенький, дрожащими пальцами водружая себе на поднос кусок толстой пиццы, ждешь, позовут ли тебя за 'популярный' стол, где гогочут напичканные медовой индейкой популярные детки, и модный Эрон, разжевав в разноцветную кашу свой завтрак, вываливает изо рта язык с плотным месивом этой каши, и стол трясется от хохота, оценив эту классическую американскую школьную шутку; если туда тебя не позвали, то позовут ли тебя за любой другой столик, позовет ли тебя хоть один человек пообедать с ним рядом. Потому что иначе ты будешь обедать один. А большего унижения, чем обедать одному в американской школьной столовой, под исполненные веселого презрения взгляды твоих одноклассников, не существует.
Я отошла за подносом, и ко мне подлетела моя подруга, добрая Эйми.
— Ты что делаешь?! — зашипела она на меня. — С ума сошла разговаривать с Маккью! Хочешь за столики для изгоев?
Я быстро бросила взгляд в дальний от окна, тоскливый угол столовой, где сидели за одинокими столиками те, кого никто не позвал обедать — Джон был не единственным в школе изгоем.
Жалкие, над своей жалкой пиццей, с жалким своим утешением когда-нибудь повторить Колумбину.
И я ушла вместе с Эйми за ее популярный столик, оставив Джона наедине со своим подносом в этой ненавидящей его очереди.
И весь год больше в школе к нему не подходила.
Вместо этого вечерами, когда я не моталась по округе с популярными детками, мы с Джоном болтали по телефону под справедливое ворчание моих, в целом, милых родителей:
— Мэгги, ты опять линию заняла на три часа?
Иногда, темными вечерами, мы ездили с ним в дальний кинотеатр или просто кататься, никем не замеченные, в его машине, и он, уважая мое решение хранить верность заокеанскому бойфренду, ни разу не попытался меня даже поцеловать.
А в школе я с ним не здоровалась. Проходя мимо, Джон, со снисходительным пониманием улыбался моей слабости и моему страху.
Он умный был парень, Джон Маккью.
В конце года он сделал отчаянную попытку пригласить меня хотя бы на пром — американский аналог нашего выпускного, только гораздо более регламентированный неписаными, но железобетонными правилами: прийти на пром можно только если у тебя есть пара; кавалер должен быть в смокинге, девушка — в вечернем платье и 'корсаже' — нацепленном на предплечье цветке, который ей обязательно должен вручить кавалер, когда приедет ее забирать.
Пром — это время сладкой надежды для всех закутков по аренде ношеных смокингов и цветочных лавок страны.
Понятно, что никакой пары у Джона не было.
Но и на пром я с ним не пошла, а пошла с каким-то вечно обдолбанным красивым взрослым ямайцем, которого видела второй и последний раз в жизни. Ямаец заехал за мной полупьяным и не подарил мне корсаж — даже не знаю, с чем сравнить ту неловкость, которую я испытала, когда корсаж мне купил папаша, бросив испепеляющий взгляд на моего кавалера.
Пока мы с ямайцем плясали на проме под неизбывную YMCA, Джон заехал ко мне домой и оставил перед редко использующейся задней дверью банальный, но трогательный букет красных роз, которые были ему совершенно не по карману.
Оставил его перед задней, а не перед главной дверью. Вдруг я не хочу, чтобы букет увидели родители или вхожие в дом друзья.
Это было последней каплей. Стыд разметал мои девичьи ночи в бессонные клочья. В голове, отвыкшей от русских песен, вдруг заела незабвенная майковская 'Ты дрянь'.
Через неделю должна была состояться моя прощальная вечеринка. Туда придут Вал и Ярно, и Эйми, и Сэм, и Эрон с проколотым членом и все, с кем я провела этот, похожий на модный в то время фильм 'Детки', американский год.
И я предложила Джону тоже прийти.
— Ты уверена? — спросил он меня.
— Да, мне все равно. Я же уезжаю. А в русской школе у нас нет столиков для изгоев. Как, впрочем, и пиццы, — не без гордости ответила я.
Одноэтажная Америка к тому времени уже успела вызвать у меня атопический дерматит.
Джон на мою вечеринку милосердно опоздал. Собственно, как он пришел — так она и закончилась. Одноклассники не оценили, когда я взяла микрофон караоке и на всю веранду объявила:
— А это мой друг, Джон Маккью. Я весь год с ним дружила, просто боялась сказать.
Популярные детки быстро ретировались, и никого из них я с тех пор ни разу не видела.
Впрочем, в моих мыслях, слегка размытых бадвайзером из металлической банки и всем, что в Америке не считалось наркотиками, уже стоял в аэропорту в своей тусклой замшевой секонд-хэндовской куртке с мною связанными фенечками на запястье мой долговязый первый бойфренд, и мама жарила в кляре огромного сома, выловленного отцом из моей пахнущей тиной Кубани.
И тут, прощаясь, Джон произнес:
От неожиданности металлический бад пошел у меня ноздрями.
— А кто тебе сказал, Джон Маккью, что я хочу здесь остаться? Я совершенно не хочу здесь остаться и страшно счастлива, что уезжаю.
И тут Джон — американский изгой, но все-таки американец — в первый раз жизни меня не понял.
Разве может кто-то не хотеть остаться в Америке?
Недоуменно пожав плечами, Джон вручил мне маленького выточенного из кварца слоника.
— Потому что слоны никогда не забывают.
Слоника я потеряла потом в многочисленных переездах. Но ничего не забыла, Джон. Где бы ты ни был, прими мое запоздалое sorry.
Вода в синем, под кружевными тучками озере Ньюфаунд так и осталась питьевой даже после того, как следующим летом в него упал прогулочный вертолет с пассажирами, но с каким облегчением я уехала из хорошенького и улыбчивого, как свежебеленая протестантская церковь, Бристоля в свой пропахший ни разу не мывшимся мусоропроводом спальный район в Краснодаре, куда мы к тому времени переехали из наркоманского гетто.
Я полюбила Америку. И до сих пор люблю блистательную фантасмагорию ее географии: от заснеженных маяков, китов и диких шиповников Мэна, томных сосновых озер и багровых октябрьских холмов Новой Англии до колониальных мостиков маргарет митчелловской Саванны и тропических джунглей пригородных флоридских дорог, кишащих реальными крокодилами, песчаные пляжи Кейп-Кода, где уживаются чопорные газоны респектабельного Мартас ВинъАмерика — она такая. Великая, нестерпимо красивая, прекраснодушная и жестокая, незрячая и ведомая, честная и лицемерная — чаще всего безотчетно; упрямая в своих заблуждениях, фашистски самовлюбленная и не сознающая этого, щедрая, принципиальная, любопытная и невежественная, деятельно помогающая обездоленным, по-протестантски неистово работящая, гостеприимная, одноэтажно наивная и голливудно циничная.
Надо это просто понимать. И стараться не стать такими же.ярда с разбитными ЛГБТ-шными карнавалами Провинстауна, совсем европейские пристаньки Аннаполиса и Александрии, потный Нью-Йорк; разрывающую нутро, бессмертную американскую музыку, искупившую это бессмертие сотнями преждевременных жертв от Моррисона до того же Кобейна; тысячи ее неподражаемых забегаловок, где растрепанный шеф, он же менеджер, он же владелец, он же муж единственной официантки, с пяти утра до полуночи штампует свои незабвенные ребрышки барбекю, чаудеры и крабкейки; юмор и драму ее кинематографа; честность, живость и стройность ее литературы: фолкнеровы инверсии, сэлинджеровы рефлексии, пустынного человека Стивена Крейна и супермаркетные лабиринты Алена Гинзберга, африканский надрыв Элис Уокер и семейные страсти Джоди Пиколт, и над всеми разлитое сладкозвучное причитание Эдгара По; и, безусловно, я полюбила лучших ее людей
— добрых, умных, самоуверенных и бесстрашных, таких, как мой друг Джон Маккью.
Но даже если бы я так кровоточиво не скучала по Родине, если бы я не захлебывалась ночными соплями тоски по родной речи, по кухонным посиделкам с разговорами о чем-то, всем одинаково ясном и интересном, по ощущению принадлежности себя и всех окружающих к одному историческому и культурному и почти даже биологическому виду, даже если бы я не оказалась, к собственному удивлению, такой пропащей, как теперь бы сказали, ватницей, я не смогла бы жить в этом берджессово-кубриковском кошмаре, где с каждым годом скуднее иммунитет к массовой истерии, к вирусу диктатуры толпы, к страсти всем стадом до смерти побивать камнями первого, на кого покажут даже не вожаки, а просто любой другой из этого стада.
И, да, это вовсе не так безобидно, как колорадские жуки в дедушкином огороде.
Америка — она такая. Великая, нестерпимо красивая, прекраснодушная и жестокая, незрячая и ведомая, честная и лицемерная — чаще всего безотчетно; упрямая в своих заблуждениях, фашистски самовлюбленная и не сознающая этого, щедрая, принципиальная, любопытная и невежественная, деятельно помогающая обездоленным, по-протестантски неистово работящая, гостеприимная, одноэтажно наивная и голливудно циничная.
5 фактов о пропагандистке с американским прошлым Маргарите Симоньян
Именно эта дама является для автора канала самым вопиющим образцом журналистской беспринципности (оценочное суждение автора). Совесть, принципы, профессиональная этика? Нет, не слышали.
ФАКТ 1: Один год прожила в США
Маргарита Симоньян родилась в Краснодаре в семье армян. Отец ремонтировал холодильники, мать торговала цветами на рынке. В 1996 году в десятом классе в рамках совершенствования своего уровня английского языка в течение года проживала в семье американцев в городе Бристол (штат Нью-Гемпшир) по программе обмена Future Leaders Exchange. Вот что на сама рассказал об этом:
Мне было 15. До сих пор стыдно. В 95-м, на деньги американских налогоплательщиков, за что большое им человеческое спасибо, я приехала учиться в хорошенькую и улыбчивую деревушку на берегу озера Ньюфаунд, утыканную свежебелеными протестантскими церковками. Семье принадлежал дом, нетронутый грибниками богатый лес вокруг дома – с ондатрами, дикой индейкой и тем самым вечно голодным медведем – и безлюдная дорога сквозь лес к этому дому. Мы жили там вчетвером: я, мой новый папа, новая мама и их пожилой сенбернар. Настоящих маму и папу я слышала только раз в месяц пять минут международным звонком – чаще они не могли себе позволить, а времена были доинтернетные. Источник.
ФАКТ 2: Была доверенным лицом Путина
ФАКТ 3: Фигурант доклада ЦРУ
ФАКТ 4: Стала героем расследования Навального
Была главным героем одного из расследований Алексея Навального. В материале ФБК утверждалось, что Маргарита Симоньян, её муж Тигран Кеосаян и их родственники получили на личные банковские счета 736 млн рублей за три года по контрактам на рекламу и PR-сопровождение, заключённым с «Аэрофлотом», оргкомитетом Чемпионата мира по футболу 2018 года, фондом «Сколково», фондом ветеранов ФСБ «Безопасность и законность» и лично Вексельбергом. Лично Симоньян заработала по этим контрактам 328 млн рублей. 77 млн рублей в год ей перечисляют как «художественному руководителю» программы «Международная пилорама», выходящей на НТВ. Источник.
ФАКТ 5: Почетный орденоносец
Имеет следующие награды: орден «За заслуги перед Отечеством» IV степени («за объективность при освещении событий в Крыму»), орден Александра Невского, орден Дружбы (27 июня 2007 года), благодарность Президента РФ, медаль «За укрепление боевого содружества» Минобороны РФ, медаль Мовсеса Хоренаци (Армения), орден Дружбы (Южная Осетия). Источник.
Фото: Яндекс картинки
Читайте также: