Женщина удалившая грудь уехала в испанию
Жительница Екатеринбурга Юлия Савиновских, у которой после операции по удалению груди органы опеки отобрали двух приемных детей, уехала из России. Об этом она рассказала изданию "Такие дела".
Покинуть страну Савиновских решила после угроз отобрать у нее родных детей. Она попросила убежище в Испании и уже получила защиту. "Таким делам" женщина сказала, что для того, чтобы она вернулась в Россию, здесь "должно быть правовое государство".
Летом 2017 года Юлия Савиновских добровольно сделала операцию по удалению груди седьмого размера. После трех родов грудь, по ее словам, доставляла ей дискомфорт. В качестве хобби женщина вела в интернете блог от имени вымышленного трансгендера. Этого чиновникам показалось достаточно, чтобы обвинить Юлию в наличии психического заболевания, несовместимого с опекунством.
Удалившая себе грудь екатеринбурженка Савиновских переехала в Испанию
Многодетная мать из Екатеринбурга Юлия Савиновских, которая удалила грудь, после чего ее посчитали трансгендером и отняли двух приемных сыновей, уехала с семьей в Испанию и получила политическое убежище. Об этом она сообщила «Таким делам».
По словам женщины, поводом для отъезда стали поступающие ей угрозы. Она боялась, что вместе с приемными детьми может потерять родных сына и дочь. «Решение было принято практически в течение недели. Мы просто уехали, без денег, без всего, я занимала деньги на билет», – сказала Савиновских, добавив, что вернется в Россию, только если здесь наступит правовое государство.
Она рассказала, что весной министр социальной политики Свердловской области Андрей Злоказов угрожал ей уголовным делом за то, что она судилась с чиновниками и обратилась к журналистам. Он сказал ей, что если какой-либо суд займет ее сторону, власти «найдут способ не исполнять это решение суда».
Юлия Савиновских и ее муж Евгений лишились двух усыновленных мальчиков в сентябре 2017 года после того, как она сделала операцию по удалению груди из-за физического дискомфорта и постоянных болей. Перед операцией она вела блог от лица вымышленного трансгендерного человека и писала о своих переживаниях. На основании этого суд решил, что женщина собралась сменить пол и жить в однополом браке, что «противоречит принципам семейного законодательства нашей страны, традициям и менталитету нашего общества». Савиновских неоднократно проходила психологические экспертизы, которые подтверждали ее адекватность, и обжаловала решения суда, но российское правосудие так и не вернуло ей детей. Супруги обратились в Европейский суд по правам человека.
Дополнено:
Юлия вместе с мужем и родными детьми покинула Россию. Они поселились в Испании.
В сентябре Савиновских обратилась в Верховный суд РФ, чтобы обжаловать решение об изъятии у нее детей. Но, по словам Юлии, она проиграла. Сейчас она планирует обратиться в Европейский суд по правам человека.
— Своих приемных детей я еще увижу. Минимальные шансы у них на семью. Режим не вечен, — сказала Юлия.
Адвокат Алексей Бушмаков, который представляет интересы Юлии в судах, заявил, что сейчас Юлия находится под защитой Королевства Испании.
Удалившая грудь и лишившаяся детей россиянка призналась в трансгендерности
Жительница Екатеринбурга Юлия Савиновских, у которой власти забрали двоих приемных детей после того, как она удалила грудь, призналась в том, что действительно является трансгендером. Об этом женщина, которая после случившегося уехала в Испанию вместе с родными детьми, рассказала журналисту Insider.
Многодетная мать утверждает, что за год до того, как у нее забрали приемных детей, еще у одной трансгендерной женщины в Свердловской области усыновленного ребенка вернули в детдом.
25 декабря Савиновских заявила, что уехала из России, поскольку начала получать угрозы и боится, что после приемных детей у нее заберут и троих родных.
Трансгендер Юлия Савиновских — об эмиграции и последствиях каминг-аута. Эксклюзивное интервью из Испании
Юля Савиновских — или Фрэнсис Эрнст-Штергерт — живет в пригороде Барселоны. Добираюсь туда на электричке. Поезд проезжает мимо туманных вершин Монсеррата, а из самого городка виднеются снежные Пиренеи. В горном городке на десять градусов холоднее, чем у побережья. Встречаемся с Фрэнсисом у «Макдональдса». Он пришел на интервью с двумя детьми — старшая дочь ушла учить испанский и не могла остаться с ребятами.
Фрэнсис сидит на лавочке и морщится от солнца. Пробудет под лучами больше 15 минут без очков — заболит голова: последствия клещевого энцефалита. Фрэнсиса это не смущает, говорит, солнце полезно детям. Мы встречаемся в первых числах января, через неделю после признания Юлии в том, что она — Фрэнсис, небинарный транссексуальный мужчина. Раньше публично заявлялась лишь часть истории, хотя во время личных интервью с журналистами — как было и со мной — Юлия признавалась, что на самом деле трансгендер. Информацию просила не разглашать — это уничтожило бы шансы вернуть приемных детей.
История Юлии началась полтора года назад. Она — мать троих детей, жила с мужем Женей в Екатеринбурге. Взяла под опеку еще двух мальчиков из детдома и готовила бумаги для усыновления. Ребята были с инвалидностью, Юля с мужем занималась их реабилитацией. С детства Юлия ощущала себя другой, непохожей на обычных девочек. Например, любила оружие, дрессировала собак. Два года назад случайно узнала о трансгендерах и поняла, что это про нее. Пошла к психиатру, тот поставил диагноз — «транссексуализм». Юля начала переход — удалила надоевшую грудь шестого размера. Обо всем рассказывала в «Инстаграме».
Об операции узнали в опеке и решили забрать детей у матери, которая не соответствовала их представлениям о нормальности. Воскресным утром к Юле с мужем приехали полицейские и забрали детей. Больше она мальчиков не видела. Начались бои в суде. Юля обращалась за помощью к журналистам, опека сливала личные документы. Юлия устраивала пикеты и голодовку, чиновники проводили секретные совещания. Госаппарат победил. Юля с этим не согласилась. Но после угроз отобрать и родных детей собрала чемоданы и уехала из России — искать лучшей жизни в Каталонии.
— Мне ты рассказал о трансгендерности сразу, на первом интервью. Но я понимаю людей, которые поддерживали тебя как женщину, удалившую грудь из-за дискомфорта, но были недовольны, когда поняли, что это не вся правда.
— С самого начала я не хотел врать. Но боялся ошибиться и навредить детям. Уполномоченная по правам человека в Свердловской области мне говорила: если не размахивать радужным флагом, есть шансы забрать детей. Я использовал любые возможности вернуть мальчишек. Те, кто хейтит меня за обман, попробуйте пройти этот путь и сделать все правильно и красиво.
— Почему именно сейчас признался, что ты трансгендер, который начал переход?
— Ты прочитал этот материал и понял, что хочешь так же?
— Что делал в день публикации?
— Когда тебе пишут хейтеры — отвечаешь?
— Шлепаю себя по рукам, чтобы не отвечать. Но их же полчища. Не блокирую. Молчу. Чтобы понимать, откуда я уехал и что за люди там живут. Читаю их и понимаю, что все сделал правильно.
— Муж не возражал против каминг-аута?
— Он спросил, надо ли мне это. Я сказал: да. Он спросил: для чего? Я ответил: для успокоения души.
— Откуда взялось имя Фрэнсис?
— У приемного сына Димы день рождения совпадает с днем рождения Папы Римского Франциска. Он меня вдохновляет. Он говорит, что Бог — один, и солнце светит всем одинаково. Еще в этом имени немного от Френка Ундервуда. К тому же мой брат похож на Фрэнсиса Фримена, персонажа из «Дэдпула». Я взял это имя, потому что оно нейтральное, не женское и не мужское.
— Ты живешь уже с новым именем?
— Новые знакомые в Испании зовут меня так. Имя Юля мне никогда не нравилось, тем более сейчас, когда оно затаскано журналистами. «Юля» такой же элемент дискомфорта, как и большая грудь. Но пока документы оформлены на Юлю. Я ищу точку комфорта. Может, позже сменю имя еще раз.
— Тебе комфортно называть себя в мужском роде?
— Нет. Если бы во время перехода у меня не отняли детей, было бы комфортно. А сейчас чувствую за собой большую вину, хотя ни в чем не виноват.
— А дети тебя как называют?
— Мама, в женском роде.
— Так будет всегда?
— Возможно, наступит период, когда для меня это станет важно. Тогда я подойду к дочке и скажу: «Девочка моя, могла бы ты назвать меня по имени?» Дальше — как пойдет. Наверное, она пойдет мне навстречу. Сейчас меня волнуют другие проблемы.
— Когда ты задумался о переезде?
— Мы с мужем говорили об этом сразу после свадьбы, лет десять назад. Было бы клево уехать туда, где есть море и горы. Это были просто мысли. Но когда взяли под опеку мальчиков с инвалидностью, стали задумываться, в какую школу им придется ходить, как к ним будут относиться на улице. В России ведь обязательно какая-нибудь бабушка скажет: «О, наркоманы, нарожали целый выводок». Ребенок-инвалид в России — жертва. Его будут гнобить, выгонять с детских площадок. Хотелось для ребят нормального будущего. Не сказочного, а просто человеческого.
— А чемоданы когда стал собирать?
— Весной прошлого года. Уполномоченный по правам человека мне не смогла помочь. Министр соцполитики Андрей Злоказов в лицо сказал, что, даже если суд решит в мою пользу, детей мне не отдадут. Есть аудиозапись этого разговора. Еще мне рассказали про закрытую встречу губернатора с министром и прокурором. Там показали все мои экспертизы психологические, но прокурор остался непреклонен. Он не захотел отдавать детей даже на испытательный срок под присмотром соцработников. Говорил, что я их увезу в Испанию. Интересно, а если бы у него родился инвалид, он бы не увез его в страну, где лучше медицина? И позже я узнал, что против меня возбуждено уголовное дело по статье «Неисполнение родительских обязанностей». Полиция его прекращала, прокуратура возобновляла. Прокурор хотел на меня надавить, чтобы я успокоился и замолчал. Когда я понял, что у меня и родных детей могут забрать, посмотрел в глаза мужу и начал собирать чемодан.
— Помнишь свое состояние тогда?
— Я не мог выходить на улицу от страха. Поехал успокоиться в загородный дом, но и там преследовала мысль, что сейчас за мной приедут. Закопают и никогда не найдут. Сидишь такой и выбираешь, через какое окно лучше детей спасать и в какой лес бежать. Меня накрывал стресс от осознания себя, от потери детей, от клеветы. Повсюду говорили, что я растлитель.
— Эм. Что? Растлитель?
— Люди из опеки писали в интернете, что дети у меня ходили дома в розовом кружевном белье и что мальчики в больнице признались, что папа с ними занимался сексом. А мальчики, если что, не разговаривают. Когда их забрали, они были в нормальной одежде, есть видеозапись. Но люди верили опеке. Ты представляешь, они изъяли детей, где-то их переодели и сфотографировали в розовом рюше. И всем показывали эти фотки.
— Как только решился, сразу полетел в Испанию?
— Нет, мы сначала отправились во Францию. В «Фейсбуке» у меня есть подписчица Оля. Она живет в Марселе. Постоянно меня поддерживала и звала в гости. Я ни разу ее не видел вживую до встречи в аэропорту. Мы прожили у нее дома месяц. Там я уже начал узнавать, что нужно делать, чтобы эмигрировать. И потом Оля нас на машине отвезла в ближайший пункт приема беженцев в Испании. Это была Жирона. Мы пришли в полицию в отдел по приему беженцев и сказали, что сдаемся на милость. Там назначили дату интервью и выдали временные документы. Красный Крест предоставил жилье и талоны на питание.
— А где именно жили?
— В хостеле — дешевом жилье, которое снимают студенты и куда по ночам водят женщин. Там все общее. Каждый раз, когда дети хотели в туалет, я шел и мыл пол и унитаз. В Жироне мы прожили три месяца. Дети пошли в школу, я со старшей дочерью — на языковые курсы. Собирал документы, встречался с адвокатами и психологами.
— О чем спрашивали испанские власти?
— О мотивах, которые заставили покинуть Россию. Я рассказывал свою историю, показывал документы и скриншоты. Юристы внимательно слушали и делали большие глаза. Переводчик иногда брал долгие паузы, потому что не верил в происходящее. Я рассказывал про себя много раз: в Красном Кресте, куратору в полиции, психологу в Красном Кресте, каждому новому адвокату, местным журналистам. Каждый раз волновался. Даже сейчас по утрам меня потрясывает. Мне говорят — ты тут в безопасности, ты хороший человек, ты все делаешь правильно, ты никому ничего не должен. Но страх не проходит. Врачи диагностировали посттравматический синдром.
— Чем занимались дети, пока вы жили в Жироне?
— Моя старшая закончила в России школу, ходила на языковые курсы, чтобы получить образование. Средняя в первый класс пошла, младшему пять, он в подготовительной школе. Для меня жизнь в Жироне была рутинной. Отводишь детей в школу, идешь на пункт выдачи еды, забираешь детей, кормишь, вечером гуляешь с ними, занимаешься языком.
— Дети привыкли?
— Младшие уже привыкают. Они пока не говорят бегло на испанском, но уже могут ответить на конкретные вопросы. Дочь рассказывает, что не понимает, почему все добрые вокруг, улыбаются и подбадривают. Это не другая страна. Это другая планета. Моя цель — выучить испанский. Летом я вообще ничего не знала, а сейчас понимаю, что мне говорят. Голова привыкает к новому языку. Процесс движется медленно, потому что практики мало — я всегда с детьми, а мы разговариваем на русском. После того как выучу язык, пойду на профессиональные курсы. Цель работы с беженцами — чтобы мы через полтора года стали самостоятельными гражданами и не нуждались в помощи.
— То есть ты пока не знаешь, кем будешь работать в Испании?
— Это зависит от биржи труда. Меня отправят на самые востребованные специальности. Если бы зависело от меня, я бы хотел строить дома или работать с детьми.
— Твой официальный статус сейчас — политический беженец?
— Не знаю, как меня оформят. Я просто приехал и рассказал все как есть. Я пострадавший от судебной системы, от отсутствия законности, от ненависти к ЛГБТ. За три месяца в Жироне собрал папку с документами, которую отправили в местное министерство соцполитики. Буду ждать новостей из Мадрида. Не знаю, сколько времени это займет.
— Почему вы не остались жить в Жироне?
— После трех месяцев беженцев распределяют по городам. Я никогда не слышал про город, где мы сейчас живем. О точке назначения мы узнали только накануне переезда. Смотрели фотографии и радовались красоте. Тут очень хорошо, тихо и спокойно. Идеальный город, чтобы прийти в себя.
Мы живем в коммунальной квартире, на нашу семью приходится две комнаты. Нам выдали пособие, сделали прописку, прикрепили к поликлинике. Везде водят за ручку и помогают. В квартире живут прекрасные соседи — беженцы из Сирии. Я напрягся, когда узнал, что они оттуда. Наше правительство ведь поддерживает Асада, а именно из-за Асада люди сбегают. Плюс они мусульмане. Как мне покупать и хранить в общем холодильнике свинину? А оказалось, что соседи — европеизированные дедушка и бабушка. Через многое прошли, пережили бомбежки, видели, как расстреляли сына, который пошел в ополчение.
— Здесь ты не стесняешься рассказывать о трансгендерности?
— Не стесняюсь. Это происходит само собой. Люди спрашивают, почему мы уехали, я кратко объясняю. И они говорят, окей, главное — что ты хороший человек, и не важно, как ты себя идентифицируешь. Так и должно быть.
— Ты ощущаешь здесь свободу?
— Я чувствую защищенность от внешней угрозы. Внутренней свободы пока нет, потому что я не нашел свое место, не знаю, чем буду полезен этой стране. Младшие до сих пор боятся, что попадут в детдом. На днях спрашивали: «Мама, может уедем еще дальше?»
— А что ты отвечаешь?
— Говорю, что здесь мы в безопасности.
— Ты чувствуешь, что начал новую жизнь?
— Пока я живу как во сне. Боюсь людей. Смотрю на горы, хочу им радоваться, но не могу. Я помню ощущение из юности — смотришь вдаль, видишь каменистые вершины, в дымке облаков, и думаешь — как прекрасна планета, как я счастлив, что жив. Сейчас душа оцепенела. Я немножко робот. Нужно обнимать детей, успокаивать старшую, гулять и кормить.
— Ты смирился с тем, что мальчиков тебе уже не вернут?
— Я их не брошу никогда. Если их никто не усыновит, дождусь их восемнадцатилетия, и у меня появятся взрослые дети.
— Ты сейчас и ты до всех событий — это один и тот же человек?
— Два разных человека. Когда наступал 2017, я сидел за праздничным столом с большой семьей. Любимый человек за тебя в огонь и в воду, и ты за него. Свои дети — здоровые и умные. Двух приемных удалось вытащить из системы, где они никому не были нужны, и поставить на ноги. Я понимал, что за год мы сможем сделать так, чтобы они от родных не отличались. Я думал, чего бы попросить в Новый год? Что заказать у Деда Мороза? И попросил: «Вселенная, сделай меня сильнее, чтобы я не плакал на мультиках». И вот. Получил.
В этот Новый год мы были дома. Сирийская бабушка спрашивала, почему мы не закатываем вечеринку. А нам не хочется. Ну его, этот Новый год.
Министр объяснил, почему забрали детей у женщины, удалившей себе грудь
Министерство социальной политики Свердловской области объяснило, за что у удалившей грудь жительницы Екатеринбурга отобрали детей. По данным ведомства, Юлию Савиновских освободили от исполнения обязанностей приемного родителя из-за «возникновения противоречий между интересами подопечного и интересами опекуна».
В министерстве также пояснили, что у женщины выявили заболевание, не позволяющее ей быть опекуном. В связи с этим суд признал решение органов опеки верным.
Министерство социальной политики Свердловской области:
Отметим, в перечне заболеваний, при которых человек не может быть приемным родителем, всего шесть пунктов:
- туберкулез органов дыхания у лиц, относящихся к I и II группам диспансерного наблюдения;
- инфекционные заболевания до прекращения диспансерного наблюдения в связи со стойкой ремиссией;
- злокачественные новообразования любой локализации III и IV стадий, а также злокачественные новообразования любой локализации I и II стадий до проведения радикального лечения;
- психические расстройства и расстройства поведения до прекращения диспансерного наблюдения;
- наркомания, токсикомания, алкоголизм;
- заболевания и травмы, приведшие к инвалидности I группы.
Напомним, накануне Орджоникидзевский суд Екатеринбурга отказал местной жительнице Юлии Савиновских в просьбе вернуть ей опеку над двумя приемными детьми. Сыновей у женщины отобрали органы опеки после того, как заподозрили ее в подготовке к смене пола: Юлия провела операцию мастэктомии (удаление молочной железы). По словам женщины, до операции у нее был седьмой размер груди и это мешало в жизни: болела спина, после родов начинался мастит.
Семья Юлии Савиновских воспитывала четверых детей: двух родных и двух приемных. Последние имеют различные заболевания, один из них при усыновлении передвигался на инвалидной коляске. После реабилитации в семье Юлии он встал на ноги. Приемных детей изъяли органы опеки. По данным Znak.соm, фотографии изъятых мальчиков и их данные уже выложены на сайте «Усыновление в России». Им ищут новые семьи.
Отрезавшую грудь россиянку признали в Испании мужчиной
Переехавшая в Испанию россиянка Юлия Савиновских, у которой органы опеки изъяли двух приемных детей из пяти после удаления молочных желез, заявила, что местные психиатры признали ее мужчиной.
«Мне снова подтвердили, что я — мужчина, что я — трансгендер. Сказали, что страховка покроет операции мои. Это будет гистерэктомия (операция по удалению матки. — Ред.)», — рассказала она в интервью каналу «Настоящее время» на YouTube.
Как отметила Савиновских, психиатры также посоветовали сделать фаллопластику, но, по признанию россиянки, ей это «не надо».
Она добавила, что ей также потребуется коррекция груди после операции по удалению молочных желез, которую ей провели российские врачи.
Ранее Савиновских проживала в Екатеринбурге вместе с мужем и приемными детьми. По словам матери, детей изъяли после операции по удалению молочных желез. Она рассказала, что решилась на этот шаг, так как слишком большой размер груди доставлял неудобства.
В это время женщина вела блог, где от имени трансгендера описывала переживания человека, принявшего решение сменить пол. При этом она отмечала, что ее персонаж в блоге был выдуманным, а сама она пол менять не собирается.
Местные власти заявляли, что детей изъяли из-за болезни женщины, при которой усыновлять не разрешается, а также из-за антисанитарии дома. Адвокат Савиновских опровергал наличие подобного заболевания. В частности, ей сделали экспертизу, которая показала отсутствие психических заболеваний, которые мешали бы ей воспитывать детей.
Осенью 2018 года Савиновских вместе с оставшимися тремя детьми уехала из России в Испанию, а в декабре в интервью изданию Insider назвала себя транссексуальным мужчиной по имени Фрэнсис. Сейчас она снимает квартиру в Жироне, а проживание и медуслуги им оплачивает госфонд. В течение первого года россиянка должна выучить испанский и пройти парикмахерские курсы, чтобы получить испанскую лицензию и выйти на работу. По словам Савиновских, ее муж остался в Екатеринбурге, где он заботится о кошках и собаках.
Юлия Савиновских, у которой отобрали приемных детей, покинула Россию
Жительница Екатеринбурга Юлия Савиновских, у которой после операции по удалению груди органы опеки отобрали двух приемных сыновей, покинула Россию. Об этом она сообщила изданию "Такие дела".
Савиновских получила убежище в Испании. Многодетная мать решила уехать из страны после того, как получила угрозы, что у неё могут отобрать родных детей.
РС в Телеграме РС в Google новостях РС в мобильномУ Юлии Савиновских забрали детей в конце августа 2017 года. Это произошло после того, как она из-за проблем со здоровьем сделала операцию по удалению груди. Перед операцией Савиновских в качестве психологической подготовки вела блог от имени выдуманного трансгендера, который готовится сменить пол. Изъятие детей у жительницы Екатеринбурга в областном министерстве социальной политики объяснили некими "противоречиями" между интересами детей и опекуна. В чем именно они состоят, ни суд первой инстанции, ни опека, ни министерство не уточняли.
Савиновских объявляла голодовку в знак протеста против изъятия двух ее приемных детей.
Савиновских признали трансгендерным мужчиной в Испании. В России ее лишили детей после удаления груди
Юлию Савиновских, бывшую жительницу Екатеринбурга, которую лишили приемных детей после удаления груди, признали в Испании трансгендерным мужчиной. Сейчас он проходит гормональную терапию.
Из России Савиновских уехала в августа прошлого года. В Испании Савиновских призналась в транссексуальности, стала называться Фрэнсис. Сейчас живет в съемной квартире в провинции Барселоны вместе с тремя своими детьми.
"Я живу на съемной квартире. Они [власти] ее оплачивают, это фонд государственный. Они ее оплачивают, они оплачивают нам какие-то медицинские услуги, у нас медицинская страховка. Они выдают нам на руки на 4 человек в месяц ну около 400 евро. В ноябре началась наша первая фаза защиты и поддержки соискателей. То есть мне "беженство" еще не предоставили, только соискателя, и находимся официально под защитой. Она длилась полгода у нас, в мае вот кончается, в мае мне выдают разрешение на работу и еще в течение года будут платить мне пособие на жилье и пособие около 500 евро на все", – сообщил Фрэнсис корреспонденту Настоящего Времени.
По его словам, государство оплатит ему курсы по испанскому языку, а также лицензию на парикмахерские услуги. "Я парикмахер, я снова заканчиваю курсы парикмахерские и получаю лицензию, что я могу в этой стране заниматься этой деятельностью", – уточнил Фрэнсис.
Муж Савиновских пока остался в Екатеринбурге, он присматривает за их собаками и кошками.
"Хоть мы и зависим сейчас от других людей, хоть свобода эта не в полной мере, но здесь ты чувствуешь себя человеком, именно, человеком", – говорит Савиновских.
"Я уехал из России в качестве сознательного родителя, который обязан дать своим детям будущее, и который должен побороться за свою жизнь, который достаточно сделал для этой страны, который сильно любил", – говорит Фрэнсис.
"Когда я вспоминаю свою жизнь, то понимаю, что я с детства знал, что я не девочка. Пока себя не видишь в зеркале диссонанса какого-то нет. Всем своим близким людям я сразу говорил, что я не то, чем кажусь, что я на самом деле парень", – говорит Фрэнсин, но не мог сказать это остальным людям, ведь "когда живешь в центре Уралмаша", это нелегко.
"Я себя даже принять до конца не успел как мужчину трансгендерного. Я только вступил на этот путь, только начал читать, находить себе подобных, понимать, что со мной происходит. Я был очень рад и счастлив, когда понял, что со мной, что это не раздвоение личности, что это не шизофрения. Что бесконечные эти поиски себя, они закончились, и вот он я такой, как есть", – рассказывает он.
Старшая дочь Фрэнсиса – от первого брака, двое младших детей – от нового мужа.
"Мой муж за мной ухаживал и говорил, что мы обязательно поженимся, ты мне детей родишь, я говорил, нет, я уже отстрелялся, я уже свой долг перед видом биологическим выполнил. Я ему говорил, я не девушка в твоем понимании, я другой, я парень. Он так отмахивался от этого, он может быть серьезно это не воспринимал. Но теперь он меня принял".
Дети называют Фрэнсиса мамой. "Когда-нибудь я попрошу, чтобы они обращались ко мне по имени просто. Но это, скорее всего, не скоро будет, ближе к периоду полового созревания, когда у них возникнут вопросы об устройстве этого мира. Когда мне придется отвечать на эти вопросы, мне что-то придется рассказать и о себе", – говорит Фрэнсис.
Летом 2017 года Юлия Савиновских добровольно сделала операцию по удалению груди седьмого размера. После трех родов грудь, по ее словам, доставляла ей дискомфорт. В качестве хобби женщина вела в интернете блог от имени вымышленного трансгендера. Этого чиновникам показалось достаточно, чтобы обвинить Юлию в наличии психического заболевания, несовместимого с опекунством.
В августе 2017 года органы опеки отобрали у нее двоих приемных сыновей.
В свою защиту Савиновских предоставила экспертизу, которую подготовили в Свердловской психиатрической больнице. Медики заключили, что проведенная операция не может помешать женщине воспитывать детей. Однако Орджоникидзевский районный суд Екатеринбурга решил, что приемные дети Юлии Савиновских должны остаться в детском доме.
Сначала решение об изъятии детей чиновники объясняли медицинскими показаниями (по их версии, у Савиновских было заболевание, "несовместимое с опекунством"), а потом – "противоречиями", которые якобы возникли с детьми у приемной матери. Савиновских оба обвинения отрицает.
В знак протеста против изъятия двух ее приемных детей Юлия Савиновских объявляла голодовку.
Екатеринбурженка, у которой отобрали приемных детей из-за удаленной груди, сбежала в Испанию
В сентябре Савиновских обратилась в Верховный суд РФ, чтобы обжаловать решение об изъятии у нее детей. Но, по словам Юлии, она проиграла. Сейчас она планирует обратиться в Европейский суд по правам человека.
— Своих приемных детей я еще увижу. Минимальные шансы у них на семью. Режим не вечен, — сказала Юлия.
Адвокат Алексей Бушмаков, который представляет интересы Юлии в судах, заявил, что сейчас Юлия находится под защитой Королевства Испании.
Один из документов, которые Юлии Савиновских оформили власти Испании, легализуя её и детей в стране
— Когда она судилась по отобранным детям, ей угрожали отобрать ее родных детей — учитывая дикую формулировку судьи о том, что у неё с мужем гомосексуальный брак. Она испугалась и осенью покинула Россию, — рассказал Алексей Бушмаков. — Заявление в ЕСПЧ мы уже готовим.
Читайте также: