Женщина турист в афганистане
Афганистан лидирует практически во всех списках стран, опасных для посещения женщинами. Впрочем, если посмотреть на историю женщин, живущих в этой стране, вырисовывается еще более грустная картина. Ранние браки, отсутствие доступа к полноценному образованию, высокая смертность при родах и очень строгие правила жизни в условиях тотального доминирования мужчин.
Шиитский семейный закон, принятый при президенте Хамиде Карзае, устанавливает не просто безусловное подчинение жены мужу, но и обязывает её заниматься сексом не реже, чем один раз в четыре дня, если только она не больна.
Несмотря на то, что изнасилование является в Афганистане преступлением, женщину могут обвинить в провоцировании произошедшего и даже выдать замуж за насильника, если она забеременела. Опозоренная изнасилованием своей женщины семья может даже убить её в защиту своей чести. И, разумеется, мужчина и женщина не могут оставаться одни, если они не в браке и не являются родственниками. В одном из таких случаев разъярённая толпа забила камнями врача и его пациентку, за отсутствие в помещении клиники сопровождающего женщину мужчины.
В Афганистане судьба незамужней женщины находится в руках отца или деда. Её могут выдать замуж в качестве компенсации за преступление или в оплату долга. 94% женщин не работают, потому что находятся в браке.
Политические режимы в Афганистане сменялись, и вместе с ними сменялись условия для образования девочек и женщин. Режим Талибана* — запрещенной в России организации — в этом смысле решал вопрос просто: женщинам было запрещено учиться. Но даже при американцах профессия учителя была одной из самых опасных. С 2006 по 2009 год в стране было убито 439 учителей более чем в 700 нападениях.
С медициной в Афганистане ситуация плоха и в целом, и поскольку женщины много лет были поражены в правах на получение образования. На 10 000 жителей в стране приходится менее пяти врачей, медсестёр или фельдшеров. И только женщина-врач может без риска для своей жизни лечить женщину. Кроме того, если в крупных городах вроде Кабула ситуация чуть лучше, то в деревнях ситуация с медициной куда сложнее.
Женщины будут ходить закутанные с ног до головы, в парандже и в обязательном сопровождении мужчин. Многие женщины уже высказывали свои опасения в том, что они просто будут убиты за более свободное поведение до прихода талибов*. Ну а ждать возникновения каких-либо женских правозащитных движений, которые в истории Афганистана всё-таки были, не приходится совсем.
*Движение «Талибан» в России признано террористическим и запрещено
Почему мы на следующий день уехали из Афганистана
Цены в отеле "Barat" совсем непривлекательные: двухместный номер с удобствами на этаже и без завтрака – 40 евро. Торговаться невозможно – никакого другого языка, кроме родного, парни на ресепшене не знают. Мы пишем на листочке арабскими цифрами свою цену, а они свою. И всё. Никуда не продвинулись.
Номер в отеле "Barat", г.Мазари-Шариф, Афганистан. Номер в отеле "Barat", г.Мазари-Шариф, Афганистан.Вай-фай в гостинице не работает, кондиционер тоже, мебель старая, унитаз и раковина – грязные, розетка в душе настолько пожароопасная, что я не решаюсь включить нагреватель и моюсь холодной водой. Полотенец нам не дали, а когда я попросила, то мы не смогли ими вытираться, настолько они были серо-грязного цвета. Постельное бельё неизвестно когда меняли – куча чёрных кудрявых волос, которые мы стряхнули и легли спать в одежде, боясь подцепить каких-нибудь насекомых.
Вид из номера, Мазари-Шариф, Афганистан. Вид из номера, Мазари-Шариф, Афганистан.Но с этим обошлось, а вот лай собак, сигналы машин и громкоговорящие люди под окнами – спать не давали. Что вы хотите – мы остановились в самом центре Мазари-Шариф, напротив Голубой мечети.
Голубая мечеть, Мазари-Шариф, Афганистан. Голубая мечеть, Мазари-Шариф, Афганистан.Однако настоящая беда пришла откуда не ждали: с утра поднялся ветер-афганец. Он проникал сквозь неплотно прилегающие фрамуги окон и заполнял нашу комнату, оседая на предметах. Всё вокруг стало серо-коричневым. Моё лицо ужасно чесалось, я беспрестанно чихала и кашляла, а муж истерически хохотал!
Голубая мечеть, Мазари-Шариф, Афганистан. Голубая мечеть, Мазари-Шариф, Афганистан.В пять утра я была уже на ногах. Мне казалось, что, если выйти на улицу, то всё пройдет. И действительно, на улице я наладилась.
Голуби белые - визитная карточка города Мазари-Шариф. Афганистан. Голуби белые - визитная карточка города Мазари-Шариф. Афганистан.Отправились к мечети – при утреннем свете она великолепна! Через грязные стекла отеля её невозможно было толком разглядеть, а теперь, под яркими лучами солнца, она предстала во всей красе, и даже не одна мечеть, а целый комплекс зданий мусульманского типа. Повсюду сидят мальчишки лет восьми-десяти, они чистят обувь и предлагают сланцы тем, кто отправляется на молитву.
Голубая мечеть, Мазари-Шариф, Афганистан. Голубая мечеть, Мазари-Шариф, Афганистан.Женщины в городе ходят с открытыми лицами, но на меня всё равно все смотрят, наверное, потому что я блондинка, хотя и в платке. Город живёт своей жизнью. У одного рабочего спросили по-английски, где здесь можно обменять деньги? Он ответил, что английского не знает, но сейчас подойдет инженер, который всё объяснит. И точно, подошёл мужчина, по наружности индиец, и подробно всё рассказал.
Менялы на рынке, Мазари-Шариф, Афганистан. Менялы на рынке, Мазари-Шариф, Афганистан.Дойдя до рынка, мы обратились к парню, который шел в деловом костюме, а не в национальной одежде. Молодой человек не только говорил по-английски и отвёл нас к менялам (они здесь как в средние века сидят на банках, то есть на табуретах, а возле них прозрачные ящики со всевозможной валютой), но ещё поторговался, чтобы условиться о лучшем курсе. В результате, за 50 евро нам дали 3500 афгани.
Мазари-Шариф, Афганистан, октябрь 2014. Мазари-Шариф, Афганистан, октябрь 2014.Время в Афганистане на полтора часа отличается от московского, как в Иране: базар уже открыт, там можно купить всё, что угодно. Многие продавцы, заслышав нашу речь, заговаривают по-русски, но шашлычник, у которого мы решили пообедать, русского не знает. Показали три – на пальцах, пытаясь сообщить, что хотим получить три шампура мяса.
Фото на память рядом с шашлычником. Мазари-Шариф, Афганистан. Фото на память рядом с шашлычником. Мазари-Шариф, Афганистан.Какого же было моё удивление, когда нам принесли семь шампуров, а потом ещё семь (мы их съели тоже с удовольствием), но когда шашлычник собрался принести ещё семь, сказали – хватит! Оказывается, порция была семь палочек, а мы заказали три порции.
В кафе у шашлычника, Мазари-Шариф, Афганистан. В кафе у шашлычника, Мазари-Шариф, Афганистан.Странно, но 14 шампуров шашлыка с двумя лепешками, двумя стаканами чая и двумя банками пепси стоили 350 афгани (7 долл.), что было дешевле двух пакетиков "кофе три в одном", которые нам принес администратор в отеле, запросив за них 400 афгани. Нам стало ясно, что вчера на ресепшене нас здорово "нагрели".
Валюту на рынке можно обменять любую, фрукты дорогие, но тоже любые, всякое шмотьё, типа, всё по евро – сколько хочешь, но вот магнитик на холодильник или футболку с местной символикой мы, конечно, отыскать не смогли. В стране нет туристов и нет спроса на такие товары.
Оставаться в отеле ещё на день я не захотела. Сказала мужу, что насытилась Афганистаном и хочу обратно. С таксистами торговались на калькуляторе: они хотели ехать за 1500 афгани, а я договорилась за 700, правда, по дороге таксист подобрал и посадил ещё двоих пассажиров вперёд (вот этого я не люблю – очень опасно).
Прощаемся с таксистом на границе Афганистана и Узбекистана. Прощаемся с таксистом на границе Афганистана и Узбекистана.Мы готовились к тому, что на границе будут какие-нибудь поборы, поэтому не стали обменивать оставшиеся афганские деньги. Но всё прошло без проблем, поэтому афгани у меня сохранились.
Оставшиеся афганские деньги. Оставшиеся афганские деньги.Вообще, афганцы нам понравились: они уважительны и доброжелательны, никто не обидел нас ни словом, ни делом, ни взглядом. Цены на еду – копеечные, а сама пища простая и вкусная. Я до сих пор вспоминаю афганские лепешки с картошкой, которые готовят прямо на улице.
Был случай, когда на рынке муж увидел мальчишку, который шёл с термосом. Супруг подумал, что он продаёт чай. Попросил у него стаканчик. Тот налил. Потом выяснилось, что чай он нёс для своих, а не торговал им, но денег ни в какую не взял, хотя супруг давал. А когда к нам подошел попрошайничать мальчишка, местные его сразу отогнали, типа, не позорь нас, это иностранцы, иди, у своих проси.
На афганской стороне границы, у "Моста дружбы", октябрь 2014. На афганской стороне границы, у "Моста дружбы", октябрь 2014.На одной стороне Амударьи находится Афганистан, а на другой уже Узбекистан. Мы подходим к мосту и просим разрешения у афганского пограничника сделать фото. Он кивает в ответ.
Женщины Афганистана
Очень много возникает споров о том, как живут женщины в исламских странах. Живут по-разному. В разных странах традиционный устой влияет на общественную жизнь людей. В таких странах как Афганистан, женщинам с приходом талибов живется не сладко. Они боятся выйти на улицу.
Кабул, столица Афганистана, находится в неопределённости. За последнюю неделю талибы вторглись в страну и захватили более десятка столиц провинций. После падения Кандагара и Герата повстанцы теперь держат в поле зрения столицу.
Женщины бьют тревогу, они испытывают непонимание, недоумение, гнев и страх, конечно, от того, что придется жить под ярмом фундаменталистов, что вся свобода будет отнята у них, что они станут, как двадцать лет назад, рабами правящих людей. Миллионы афганских девушек и женщин, задаваясь вопросом, что ждет их впереди.
Женщины афганистана учились в университетах программированию, открывали свой бизнес, мечтали стать инженерами, юристами и учителями. Сейчас под угрозой не только их мечты и надежды, но и жизнь.
Женщины являются одной из приоритетных целей доктрины талибов. Те, кто в течение двадцати лет постепенно приобретал права, в течение нескольких часов видели, как новые хозяева страны сводят на нет достигнутые успехи. Они боятся, что не смогут больше работать, учиться.
Команда афганских девочек-робототехников работает над своим роботом на соревнованиях 2017 года в Вашингтоне. Девочки, некоторые из которых сейчас молодые женщины, сталкиваются с опасным будущим, когда талибы вернут контроль над страной. Жаклин Мартин/AP. Команда афганских девочек-робототехников работает над своим роботом на соревнованиях 2017 года в Вашингтоне. Девочки, некоторые из которых сейчас молодые женщины, сталкиваются с опасным будущим, когда талибы вернут контроль над страной. Жаклин Мартин/AP.Команда афганских девушек по робототехнике попала в заголовки газет в 2017 году, когда они приехали в Вашингтон на международные соревнования, которые проходили всего в нескольких кварталах от Белого дома.
Большинство членов команды родились после того, как талибы были отстранены от власти в 2001 году, что символизировало новый Афганистан, где девочки могли свободно ходить в школу, а женщины получали возможности, в которых им долгое время отказывали.
Но с возвращением талибов будущее этих девушек — некоторые из них теперь молодые женщины — стало ненадежным. Это кошмар для женщин, получивших образование, предвидевших лучшее будущее для себя и будущих поколений.
В период с 1996 по 2001 год талибы навязали свою ультра-ригористическую версию исламского закона. Женщины не могли ни работать, ни учиться. Ношение бурки было обязательным на людях. Женщины могли покинуть свои дома только в сопровождении “махрама”, родственника мужского пола их семьи.
Талибы неоднократно обещали, что если они вернутся к власти, то будут уважать права человека, особенно права женщин, в соответствии с “исламскими ценностями”. Но в недавно завоеванных районах их уже обвиняли во многих зверствах и в похищениях девочек с целью принудительного замужества.
Кларисса Уорд-главный международный корреспондент CNN и автор мемуаров на всех фронтах. Брент качается/CNN. Кларисса Уорд-главный международный корреспондент CNN и автор мемуаров на всех фронтах. Брент качается/CNN.О взглядах некоторых сельских афганцев на талибов рассказывает Кларисса Уорд-главный международный корреспондент CNN и автор мемуаров на всех фронтах говорит : " Я думаю, что у талибов есть одно преимущество на своей стороне, которое заключается в том, что их версия законов шариата может быть драконовской и суровой, но у них есть репутация быстрого правосудия, и оно не коррумпировано. Это может быть жестоко, но это не порочно. И это действительно привлекает к ним много сторонников.
Я бы также сказала, что в сельских районах, и я думаю, что многим американцам трудно как-то разобраться в этом, но образование женщин и подобные проблемы действительно считаются второстепенными по отношению к основным соображениям повседневной жизни. И поэтому, находитесь ли вы на территории, контролируемой правительством, или на территории, контролируемой Талибами, это просто не является фокусом, такими вещами, как образование для девочек. Во время моих обеих поездок, в Газни, а также полтора года назад, когда я была на севере, я снова и снова слышала от многих людей: "Нам все равно, кто главный. Мы просто хотим мира. Мы просто хотим иметь возможность покидать наши дома, не опасаясь авиаударов или стрельбы". И это интересно для меня, потому что это именно то, на чем талибы нажились в конце 90-х, когда пришли к власти, - они имели дело с населением, которое было настолько истощено и измотано непрекращающейся жестокостью и насилием, что они были готовы отказаться от многих своих прав, если бы взамен получили безопасность.
Кстати, это не имеет никакого отношения к Исламу. И это действительно важное различие, которое следует провести. Вы посмотрите на Бангладеш и Пакистан, где женщины являются премьер-министрами. И это Хорошо. Те порядки, которые сейчас пытаются установить талибы не присущи Исламу. Это смесь культурных, племенных и исторических догм, которые просачивались в течение многих, многих десятилетий и именно они создали ситуацию, в которой женщины рассматриваются как имеющие свои права, да, но по сути являющиеся частной собственностью".
Кларисса Уорд рассказывает, как она ночевала в афганских деревнях с местными жителями. Она говорит, что спала с женщинами на женской территории дома. Сельские женщины практически не покидают её, за исключением, может быть, редких случаев. Но для них это всегда было в жизни. И поэтому у них нет больших мечтаний о том, чтобы заниматься интересными вещами в своей жизни, путешествовать, устраиваться на работу или получать дальнейшее образование. Кларисса говорит, что когда она спросила женщин собираются ли они обучать своих девочек, то женщины ей ответили: "Нет, зачем нам это делать? . Талибы говорят, что это плохо". И вы просто понимаете, что на данном этапе в их жизни в этих сельских районах не так много места или времени, чтобы беспокоиться о чем-то другом. И они как бы принимают свое положение в этом мире.
Когда талибы управляли этой страной в период с 1996 по 2001 год, они навязали свою ультра-ригористическую версию исламского закона. Женщины не могли ни работать, ни учиться. Ношение паранджи было обязательным на публике, и они могли покинуть свои дома только в сопровождении махрама , мужского шляхты их семьи. Бичевания и казни, включая побивание камнями за прелюбодеяние, практиковались на площадях городов и стадионах.
Талибы неоднократно заявляли, что будут уважать права человека, если они вернутся к власти в Афганистане, особенно в отношении женщин, но в соответствии с "исламскими ценностями". Афганские женщины с большим трудом верят в эти обещания, начиная с тех, кто в течение двух десятилетий учился в университете, занимал ответственные посты, в том числе в политике, журналистике и даже в судебных органах и в силах безопасности.
Телеведущая на афганском телевидении Шабнам Дауран рассказывает, что когда она пришла на работу утром, то ей запретили доступ к каналу, хотя мужчины работали. После того, как она показала служебный пропуск ей сказали, что я она не может продолжать выполнять свои обязанности, потому что система изменилась.
В данный момент женщины не могут пользоваться общественным транспортом и такси, потому что таксисты не хотят брать на себя ответственность за перевозку женщин.
Материалы по теме
07:03 — 10 марта 2016На крыше мира
Путешествие по таджикскому, афганскому и китайскому ПамируВсего пять-семь процентов от общего числа населения — это образованные люди, которые умеют писать и читать. Наш гид был редким афганцем с высшим образованием. Мы спросили у него, как образованная часть населения относится к движению «Талибан» (запрещено в России). Он рассказал нам историю о деревне, в которой вырос. Когда пришли талибы, они запретили местным жителям последние развлечения, которые у них были: танцы, музыку и телевизор. Прошло не так много времени, и местные жители собрались и своими силами просто выгнали талибов из села. Жить под таким гнетом, не имея даже самых простых развлечений, очень тяжело.
Образованные афганцы надеются, что когда-нибудь их страна снова станет светским обществом. Мало кто знает, что в 1950-х годах Афганистан был полноценным светским государством, в крупных городах которого было совершенно обыденным делом встретить женщину в брюках. Я уверен, что если бы в Афганистане не было военных действий, то туристов тут было бы много. Во-первых, это родина зороастризма. Во-вторых, великолепная природа: Панджшерское ущелье, Хайберский проход. Раньше здесь были древнейшие статуи Будды, но их, к сожалению, взорвали.
Сейчас в стране фактически царит анархия. Есть очаги, где правительство пытается удержать контроль, но все понимают, что как только американцы уйдут из страны, к власти снова вернутся талибы. Американцам выгоден «контролируемый хаос». Конфликт на национальной почве в Афганистане был всегда. Пуштуны завидовали таджикам, потому что у них уровень жизни лучше. Таджики ненавидели пуштунов, потому что те, на их взгляд, ленивые и не любят работать. Последним, кто мог объединить страну, был знаменитый Панджшерский лев Ахмад Шах Масуд. Сейчас он национальный герой, его портреты висят по всей стране.
Нам было интересно побывать в местах, где сохранился традиционный уклад жизни. Мы посетили один из горных кишлаков, в котором никогда не было иностранцев. Когда СССР ввел ограниченный воинский контингент в Афганистан, поблизости от этого кишлака проходила советская разведрота, но в сам кишлак разведчики не заходили. Мы были первыми иностранцами, которые сюда попали и которых приняли, пригласили в дом, напоили, накормили.
Вот только женщин мы не увидели — местные прячут своих жен, поэтому в основном общаются только мужчины.
Фото опубликовано @gqtravelru
Страна живет за гранью бедности. Но оружие есть в каждой семье, в каждом доме. И это просто способ выживания, ничего больше. Постоянное ведение боевых действий отразилось на мировоззрении афганцев: в большинстве своем они фаталисты, которые воспринимают смерть как нечто неизбежное, что может произойти в любой момент. Шанс дожить до старости такой низкий, что никто о пенсии даже и не думает. Главная мечта жителей всего Афганистана — уехать из страны. Российское посольство завалено запросами на получение визы и вида на жительство. Чаще всего афганцам отказывают.
В гости к талибам Как российский турист отправился в Афганистан и отлично провел там время
Мы с друзьями отправились в Афганистан, чтобы испытать себя, посмотреть, как живут люди в государстве, где война не прекращается уже несколько десятилетий. Мы ехали, чтобы чуть больше ценить то, что имеем. Мой друг хотел возложить цветы к стенам военной базы, на которой когда-то служил его близкий знакомый. Поездка в Афганистан — это все равно что путешествие на другую планету. Там другие законы, другие правила. Правила военного времени. Если тебя принимают афганцы, то они принимают тебя от чистого сердца. У афганцев можно поучиться одному очень ценному качеству — умению радоваться мелочам.
Добраться до Кабула
Существует негласная рекомендация от МИДа не выдавать туристические визы в Афганистан. Но получить визу нам было нужно. Первый раз я пришел в посольство на праздник Навруз — своеобразный афганский Новый год, который отмечают 21 марта. Конечно же, посольство в этот день не работало. Через пару дней я пришел еще раз. Работники посольства очень удивились, что цель моей поездки — туризм. У них не оказалось даже туристической анкеты. В большинстве случаев выдают либо рабочую визу, либо по линии МИДа. Консул «допросил» меня по поводу поездки: цели, сроки, мотивация. Не без проблем, но в конечном счете, визу нам все же одобрили.
Мы летели прямым рейсом Москва — Кабул. Перелеты совершает авиакомпания Ariana Afghan Airlines. Ее нет в открытой системе бронирования Amadeus, но тем не менее у них есть офис продаж и даже сайт, где можно купить билеты. Рейсы выполняют старые, едва не разваливающиеся самолеты, а экипаж, как правило, из Украины. Пилоты и стюарды прекрасно общаются, никакого негатива к русским у них нет. В таких горячих точках единение славянских народов происходит намного быстрее.
90 процентов пассажиров в самолете — афганцы. Это самая образованная и интеллигентная часть населения. Я спрашивал у них о целях поездки, и почти все ответили, что едут проведать родственников, которые остались жить в Афганистане. Они очень удивились, что мы летим туда просто путешествовать. Все как один говорили: если бы не родные и близкие, оставшиеся там, они бы никогда не вернулись на родину. Даже для российских афганцев — это была экстремальная поездка.
Безопасность передвижения по стране гарантирует не вооруженная охрана, не бронированный автомобиль, а национальная одежда. Первое, что мы сделали по приезде, — отправились в местное ателье, где с нас сняли мерки и сшили по ним национальную одежду. Когда ты гуляешь или едешь в автомобиле в традиционном афганском костюме, то не так сильно выделяешься из толпы.
На войне как на войне
Как-то во время поездки мы спросили у местного фермера, как он относится к тому, что в его стране уже несколько десятилетий ведутся военные действия. Он ответил, что война войной, а ему надо обрабатывать землю и кормить семью. Афганцы относятся к войне, как мы к плохой погоде за окном. Конечно, неприятно, но пропускать работу нельзя. Ты можешь в любой момент подорваться на мине, но это не повод откладывать свою жизнь на завтра.
Наркос
В Афганистане действует сухой закон. Единственный способ расслабиться — наркотики. Употребляют их практически все и в достаточно большом количестве. Мы были свидетелями, как компания пожилых мужчин расслаблялась при помощи громадного количества гашиша. От десятой доли этой адской смеси любой европейский обыватель свалился бы с ног, но афганские деды, не обращая на наше удивление никакого внимания, добавляли гашиша снова и снова.
Впрочем, алкоголь в Афганистане найти все же можно. Мы поговорили с гидом, и уже на следующий день он принес нам три бутылки пива «Балтика 7», которые на наши деньги стоили около трех тысяч рублей. В другой раз мы попросили у него найти крепкий алкоголь, и он достал бутылку какой-то таджикской водки стоимостью две тысячи рублей.
В Афганистане де-факто разрешено взращивать мак на плантациях для дальнейшего производства опиатов. Ни для кого не секрет, что производство героина в Афганистане с приходом американцев увеличилось в сотни раз. Для большинства населения — это единственная возможность выжить. В основном маковые поля сейчас контролируют талибы. Всем выгодно производить огромное количество героина, который через Таджикистан идет в Россию, а затем — в Европу.
Как-то мы проезжали маковое поле и увидели фермера, с которым захотели поговорить. Попросили гида остановиться, но он долго сопротивлялся, потому что не знал, чем дело может закончиться. Талибы, как правило, не очень приветливы с туристами, да и туристы в афганской провинции бывают так же часто, как папуасы в гостях у эскимосов.
Владелец огромного макового поля (несколько гектаров, на мой взгляд) пригласил нас выпить с ним чая. Он довольно хорошо говорил по-русски: в свое время учился в СССР. За сезон с макового поля он получает примерно 15 000 долларов. Стоимость переработанного сырья на границе с Таджикистаном составляет уже около 100 000 долларов. После прохождения границы с Россией — уже несколько миллионов.
Сам он никогда не употреблял наркотики и запрещает это делать своим рабочим. При этом он расценивает свою работу только как бизнес: употреблять наркотики или нет — это решение каждого отдельного человека. К тому же производство опиатов воспринимается как религиозная борьба с загнивающим Западом. С другой стороны, вариантов другого «легального» заработка практически нет. Люди живут очень бедно, а стабильный доход сродни выигрышу в лотерею.
Террор как норма жизни
Я спрашивал у местных, почему, как они думают, люди совершают теракты? Главными причинами, по мнению моих афганских собеседников, становятся низкий уровень осознанности у молодых людей и отсутствие системы образования как таковой. У молодого поколения надежд на светлое будущее нет, и психологические методы воздействия на них дают оперативные результаты. Для них совершить теракт — это шанс попасть в лучший мир, где ты ни в чем не будешь нуждаться. На границе с Пакистаном существуют целые лагеря шахидов, ждущих своей очереди для совершения теракта.
Фото опубликовано @gqtravelru
По данным ООН, жертвами военных действий в Афганистане за 2018 год стали 3804 мирных жителя, еще более семи тысяч пострадали. Больше нигде в мире нет такой анархии и беспредела. Для нас трагедии, в которых жертвами теракта становятся более ста человек, приводят к трауру государственного масштаба. Для них такие теракты — это повседневность. Они происходят с периодичностью раз в месяц. В Афганистане вообще нет безопасных районов. Если какое-то место охраняется (вроде какого-нибудь министерства), то, наоборот, оно становится объектом еще большего интереса террористов, и смертники рядом с ним взрываются особенно часто.
Талибы часто требуют выкуп при захвате заложников. Россия старается не бросать не только своих, но и граждан СНГ. Недавно при непосредственном участии российских дипломатов были освобождены молдавские летчики. Вот они как раз попали к талибам. Игиловцы (запрещенная в России организация) редко оставляют заложников в живых. У афганцев не считается чем-то предосудительным предательство и продажность. Мы никогда не ужинали в одном и том же ресторане дважды и всегда меняли отели. Местные сами это признают: тот, кто сейчас называет тебя другом, может сдать тебя через 15 минут боевикам.
«Когда я уже вернулся домой, меня часто спрашивали, красивы ли местные женщины, но ведь я их не видел». Война в Афганистане глазами петрозаводчанина
Афганцы не любят вспоминать о войне, потому что любая война — это осколок в сердце, который человек носит всю свою жизнь. О том, нужна ли была эта война, я рассуждать не буду, просто немного расскажу, как я служил в военно-воздушных силах. Обойдусь без кровавых описаний, лучше вспомню какие-то необычные, даже порой смешные случаи: ведь чувство юмора нередко выручает человека даже в самых страшных ситуациях.
Я не думал попадать в ВВС, я хотел быть десантником или морпехом. Но когда нас отбирали для службы в различных родах войск, какой-то майор спросил меня: «Ты хоть представляешь, что такое крылья самолета?» Спросил снисходительно, даже с долей презрения, наверное, потому что с виду я был не очень-то физически развитым, неказистым. И я ответил: «Крылья — это у птички и бабочки, а у самолета — несущая плоскость воздушного судна». И майор сразу распорядился: «В ВВС!»
Это было в начале 80-х, когда как раз шла война в Афганистане. Полгода мы провели в учебке, а потом нас посадили в военный самолет и отправили на чужую землю. Отказаться лететь туда, где, скорее всего, придется убивать и где могут убить тебя, возможности не было: когда ты надеваешь погоны, ты уже принадлежишь не себе, а государству. В полете было очень холодно: алюминиевые сиденья, никакого обогрева, как в гражданских самолетах. Страх был, но было и любопытство, как там и что нас ждет.
Климат Афганистана меня удивил: я думал, в этой стране очень жарко, но оказалось, что не совсем так. Там, где есть зелень, еще более-менее, а в горах все раскаляется так, что ощущаешь себя, как в адской печи. Но это днем, а вот ночью температура резко падает и не спасает даже бушлат. Местные к такому привыкли, а вот нам приходилось трудновато. Вообще, мне кажется, воевать с афганцами было бесполезно — это их земля, их жизнь, они все там знали. Существует подземный Афганистан: афганец может зайти в неприметный ход в своей стране, а выйти из него уже в Пакистане. И сколько мы ни ставили растяжек, они почти всегда их обходили. Как? До сих пор загадка. Как будто у них присутствовало какое-то особое чутье.
Существовали дружественные, так называемые договорные, кишлаки, с жителями которых мы существовали по принципу «вы не трогаете нас, мы не трогаем вас». Там к нам, русским военным, относились хорошо, приглашали в свои дома, угощали. Однажды мы зашли в гости к афганцу, все стены дома которого были увешаны коврами, а на них — оружие. Мне очень понравился один кинжал великолепной стали с серебряной рукояткой, и я его похвалил. Хозяин снял оружие со стены, протянул мне и заставил взять. Тогда я не знал, что есть такой обычай: если гостю что-то понравилось в твоем доме, то ему это дарят. Кинжал до сих пор у меня, я им очень дорожу, хотя при воспоминании о том, как он ко мне попал, становится немного неловко.
Когда я уже вернулся домой, меня часто спрашивали, красивы ли афганские женщины. Но мы их не видели, потому что они все в паранджах. Кстати, нас сразу предупредили, чтобы мы ни в коем случае не спрашивали у афганцев что-то вроде «как здоровье вашей жены?», потому что это тяжелое оскорбление. В этой стране женщина — это собственность мужчины, никто не смеет даже заговаривать о ней.
Обучали нас очень быстро — времени не было. Многое постигали на опыте. Когда я впервые увидел, сколько приборов в кабине вертолета, то обалдел, как же все это можно запомнить! Был удивлен и мощью этих машин, и их маневренностью, скажем, тем, что вертолет способен прямо в воздухе вращаться вокруг своей оси, да и многими другими вещами. Между прочим, в связи с полетом на вертолете вспоминается один очень забавный случай.
Видел ли кто-то из вас летающий трактор? Едва ли. А я видел. Однажды мы возвращались на Ми-8 на наш аэродром и вдруг видим, навстречу по воздуху летит трактор! Пилот смотрит на меня, я — на пилота, у того и у другого одна и та же мысль: двое не могут одновременно одинаково сойти с ума! Я осторожно спрашиваю: «Ты трактор видишь?» Пилот отвечает: «Вижу». Что будем делать? Естественно, решили обойти. Обошли, а трактор спокойно полетел дальше. Оказалось, его надо было перебросить с одного места на другое, а как? Через горы он не пройдет. Прицепили на трос. Мы летели под облаками, встречный вертолет — над облаками, а троса не было видно. Мы долго потом потешались над этой историей, а все ребята думали, что это просто байка.
На противообледенительную систему штурманского блистера нам выдавали спирт. Если очень просто, то блистер — это стекло кабины, через которое штурман видит, куда лететь. На определенной высоте блистер обледеневает, и существует система, которая отогревает его с помощью спирта. Через определенные промежутки времени спирт надо менять. А куда девать старый? Я ни в коем случае не пропагандирую пьянство, но на войне без выпивки порой бывает трудно. Однако командир у нас был очень строгий, таких вещей не допускал. Обшаривал все, не дай бог, где припрятали. И мы придумали заливать спирт в отопительные батареи! В казармах они были, но, конечно, стояли без воды. В общем открываешь вентиль, берешь воронку — и вперед! Под конец службы батя все же расколол нас, качал головой и смеялся.
Однажды мы летели над горами — три вертолета — и увидели горных козлов. Два вертолета пролетели дальше, а экипаж третьего стал переговариваться мимикой (на земле же все слышно!), мол, подстрелим? Хотя в части нас хорошо кормили и мяса давали достаточно. Подстрелили, но сели неудачно: сами остались целы, но вертолет был поврежден. Мы поняли, что они почему-то отстали, и повернули назад. Сразу стало ясно, что это же трибунал: что за непонятная посадка, с какой целью? Мы забрали экипаж и шарахнули по их вертолету, а в части доложили, что машину подбили душманы из ручного гранатомета. Даже в таких вот «неправильных» ситуациях мы всегда выручали своих ребят.
Афганцы выращивали мак — не для собственного употребления, а для продажи. В некоторых горных районах есть только кусочки земли, натасканной неизвестно сколько десятилетий назад. Там ничего не вырастить и, следовательно, не выжить. А так они любили сидеть в своих духанах, курить кальян и важно беседовать. Наверное, все знают, что на их языке русский человек — это шурави, а мы называли их душманами, врагами. Еще помню такие слова, как дуст (друг), душман дусти (враг друга — то есть и мой враг), дуст дусти (друг моего друга, значит, и мой друг), душман душмани (враг моего врага, следовательно, мой друг).
Со всеми этими словами у афганцев связаны нравственные понятия. Если тебе один раз плюнули в душу, то это твой кровный враг. Но когда человек тебя выручил хотя бы однажды, то ты будешь выручать его до самой смерти. Как я относился к афганцам? Да в целом неплохо. Просто это другие люди, иной религии, с во многом непонятными нам представлениями о человеке, о жизни и мире. Я не хочу, чтобы кто-то решил по моему рассказу, что война в Афгане — это просто прогулка в горы. Одного афганца я все же убил в бою один на один. Убивать не хотел, но надо было защитить себя и свою жизнь. Не стану рассказывать, как это было, вот только соленый вкус крови я помню до сих пор.
Я не люблю вспоминать Афганистан, но порой он мне снится: сумрачные ущелья, извилистые тропинки в горах, камни, срывающиеся из-под ног в стремнину. И, конечно, ребята, которые не вернулись домой живыми. Говорят, многих служивших в Афганистане сломала война, но мне трудно об этом судить, потому что все люди очень разные. Еще я видел, как какие-то якобы афганцы поют на улицах и собирают деньги. Я не знаю, настоящие ли они — я к ним не подходил, но, на мой взгляд, есть разница между солдатом и уличным музыкантом.
Что сказать напоследок? Однажды я был ранен осколком и думал, что не выживу. Женщина-врач, которая меня оперировала, когда я очнулся, сказала: «Живи так, как считаешь нужным, старайся все делать вовремя, добиваться своих целей, понимать разницу между добром и злом». Именно так с тех пор я и стремился жить.
«Мама упала в обморок, и они ударили ее автоматами» Как афганские женщины жили без талибов и что их ждет теперь?
З ахват власти в Афганистане террористическим движением «Талибан» (запрещено в РФ) вселил страх не только в их противников, но и простых граждан, в особенности женщин. Они все еще помнят, каково было жить при власти талибов в конце 1990-х: тогда жительниц страны могли забить камнями, если они появлялись на публике без бурки, им нельзя было выходить из дома в одиночку, а получить образование или построить карьеру было просто невозможно. Современные талибы уверяют, что изменились и позволят женщинам учиться, работать и даже попасть в правительство. Но эти слова пока не вызывают доверия. «Лента.ру» поговорила с жительницей Афганистана и рядом экспертов и выяснила, как изменится жизнь афганских женщин при власти радикальных мужчин из «Талибана».
«Лицо женщины — источник разврата»
Пять лет правления «Талибана», с 1996 по 2001 год, создали прочный образ: члены радикального движения стали ассоциироваться с дикой, показной жестокостью, особенно в отношении женщин. Им запрещалось работать, учиться и выходить из дома без сопровождения мужчин, их также обязали носить бурку. За нарушение могли забить камнями или публично избить плетьми: только в декабре 1996 года таким образом наказали 225 женщин.
Без бурки женщина фактически считалась «раздетой». Талибы настаивали: лица афганок могут видеть только члены их семьи. Доходило до того, что людей заставляли заколачивать окна собственных домов — ведь туда могли заглянуть прохожие. И кто знает, будет ли хозяйка носить накидку. «Лицо женщины — источник разврата для мужчин», — объяснял указ один из представителей «Талибана».
Установки на жесткую сегрегацию мужчин и женщин действовали не только в обыденной жизни, но даже в экстренных ситуациях: ни один врач-мужчина не мог прикоснуться к афганке, даже когда ей нужна была медицинская помощь. Если доктор нарушал это правило, его могли избить или арестовать. Лечить пациенток разрешалось только женщинам, которых заставляли работать в особых больницах. Как правило, в таких клиниках не было ни чистой воды, ни хирургического оборудования, ни электричества. Да и высококлассных специалистов в этих больницах, впрочем, тоже не было.
Читайте также: