Путешествие достоевского в германию
3, 4 и 21 марта в столичном Театре наций пройдут премьерные показы спектакля «Зимние заметки о летних впечатлениях» по одноименному очерку Федора Достоевского . Премьеры пройдут в рамках программы « Достоевский 200», посвященной 200-летию со дня рождения писателя.
Режиссером спектакля выступила Елена Невежина . По ее словам, эта работа стала для нее вызовом.
«Когда я узнала, что в Театре наций пройдет экспериментальный год Достоевского (программа „ Достоевский 200“), ищут не совсем привычные тексты Федора Михайловича , я поискала, что бы мне было интересно, и набрела на этот текст. Тем более, учитывая, что в условиях пандемии у всех была тоска по путешествиям, уже само название „Зимние заметки о летних впечатлениях“ не могло не заинтриговать», — сказала Невежина .
Очерк Достоевского «Зимние заметки о летних впечатлениях» рассказывает о путешествии писателя по Австрии , Англии , Германии , Италии , Франции и Швейцарии в 1862 году. Очерк был впервые опубликован в 1863 году в журнале «Время», где Достоевский заведовал художественным и критическим отделами.
200-летие со дня рождения Федора Достоевского будет отмечаться 11 ноября 2021 года.
Страна томлений и ожиданий
Тогда, в 1862 году, он впервые «скакал по чугунке» (железной дороге. — Прим. ред.) и не верил своему счастью: «Как это вот я увижу, наконец, Европу. страну таких долгих томлений и ожиданий моих, таких упорных моих верований»? За два с половиной месяца Федор Михайлович собирался посетить больше 20 городов: Берлин, Париж, Лондон, Женеву, Дрезден, Кельн, Флоренцию и т. д., не надеясь, конечно, постигнуть все: «Пусть не разгляжу ничего подробно. зато из всего виденного составится что-нибудь целое, какая-нибудь общая панорама. Вся страна "святых чудес" представится мне разом…» Не получилось.
Тут, конечно, виною и слишком плотный маршрут («Да разве можно хоть что-нибудь порядочно разглядеть, проехав столько дорог в два с половиною месяца?»), и сам Достоевский. Со своим, мягко выражаясь, сложным характером, припадками эпилепсии и годами каторги за спиной.
Достоевский: «Вся эта ваша Европа — одна фантазия»
Париж: француз раздавит вас своим неизъяснимым благородством
Пришлось бежать в так долго воображаемый в мечтах Париж, где творил свою «Человеческую комедию» его любимый Бальзак, — город духовности и просвещения. На знакомство с ним был положен целый месяц, не считая недельной отлучки в Лондон.
Где-то здесь рядом — Виктор Гюго, только опубликовавший своих «Отверженных», по этим улицам ходит Теофиль Готье. Но Достоевский не ищет встречи с ними — он уже тоскует по России. Париж кажется ему скучным, а французы — фальшивыми: «Все имеют удивительно благородный вид. У самого подлого французика, который за четвертак продаст вам родного отца… такая внушительная осанка, что на вас даже нападает недоумение. Войдите в магазин купить что-нибудь, и последний приказчик раздавит, просто раздавит вас своим неизъяснимым благородством». Не пробыв в Париже и недели, он делает вывод: интересы парижан пусты, любовь их — лишь подделка.
Десять лет. я все мечтал выиграть. Мечтал серьезно, страстно. Теперь же все кончено!
Историк и литературный критик Эжен де Вогюэ рассказывал, как они сидели однажды на террасе Английского кафе и Достоевский, внезапно разгорячившись, произнес целую речь — о Европе вообще и Париже в частности: «Появится среди ночи пророк в Café Anglais и напишет на стене три пламенных слова. Они послужат сигналом гибели старого мира, Париж рухнет в крови и пожарах со всем, что составляет теперь его гордость, со всеми его театрами и кофейнями. » Через десять дней разоблачитель отбыл в Лондон.
Лондон: все жаждет добычи и бросается на первого встречного
Город, пожалуй, произвел впечатление. Скорее пугающее. «Даже наружно какая разница с Парижем. Этот день и ночь суетящийся и необъятный, как море, город, визг и вой машин, эти чугунки, проложенные поверх домов (а вскоре и под домами), эта смелость предприимчивости, этот кажущийся беспорядок, который в сущности есть буржуазный порядок в высочайшей степени, эта отравленная Темза, этот воздух, пропитанный каменным углем, эти великолепные скверы и парки, эти страшные углы города, как Вайтчапель, с его полуголым, диким и голодным населением».
Он даже готов признать, что «во всем мире нет такого красивого типа женщин, как англичанки», но лишь для того, чтобы рассказать о квартале красных фонарей и снова столкнуть лбами «блеск и нищету»: «Улицы освещены пучками газа, о которых у нас не имеют понятия. Великолепные кофейни, разубранные зеркалами и золотом, на каждом шагу. Тут и сборища, тут и приюты. Даже жутко входить в эту толпу. И так странно она составлена. Тут и старухи, тут и красавицы, перед которыми останавливаешься в изумлении… Все это с трудом толпится в улицах, тесно, густо. Толпа не умещается на тротуарах и заливает всю улицу. Все это жаждет добычи и бросается с бесстыдным цинизмом на первого встречного».
Хрустальный дворец, Лондон
Среди лондонских достопримечательностей Достоевский отмечает Хрустальный дворец, который был выстроен из стекла и металла ко Всемирной выставке 1851 года. Это то самое здание, которому мечтал показать язык герой его «Записок из подполья».
Путешествие достоевского в германию
Русский писатель Федор Достоевский написал в Германии многие куски своих произведений, например романа «Игрок».
Ни в одной другой стране за пределами России писатель Федор Достоевский не жил так долго, как в Германии. В 41 год он в 1862 г. отправился в свою первую заграничную поездку по Западной Европе, в ходе которой наряду с недолгим пребыванием в Италии, Швейцарии и Франции он побывал прежде всего во многих немецких городах. С 1869 по 1871 г. писатель жил в Дрездене, а в 1874-79 гг. четырежды приезжал на курортное лечение в Бад-Эмс, где были написаны многие части его романа «Подросток».
Пребывание Достоевского в Германии отмечено прежде всего большими несчастьями: тяжелым эпилептическим расстройством, зависимостью от азартных игр и большими долгами. В Висбадене Достоевский написал первую главу «Преступления и наказания». Опыт походов в казино в Висбадене, Бад-Хомбурге и Баден-Бадене нашел свое отражение в романе «Игрок». Эти города спорят между собой по поводу того, какой из них выведен в этом романе под названием «Рулетенбург». В Дрездене были написаны большие куски «Бесов».
Достоевский оказал влияние на многих немецкоязычных писателей, например на Франца Кафку, Германа Гессе, Альфреда Дёблина и Мартина Вальзера. Его творчество по сей день восхищает немецких читателей. Этому способствовали наверняка и пять новых ярких переводов на немецкий язык, выполненных скончавшейся уже переводчицей Светланой Гайер. Проделанная ею гигантская работа (5000 переведенных страниц) дала немецким читателям совершенно новую возможность насладиться творчеством Достоевского.
Начало Года русского языка и литературы в Германии, 6 июня 2014 г. Параллельно этому планируется проведение Года немецкого языка и литературы в России.
Тургенев и Достоевский: как поссорились два гения
Будущие классики русской литературы познакомились в Петербурге в 1846 году. Достоевскому исполнилось 25 лет. Он находился в самом начале тернистого пути к славе. Тургенев был старше Достоевского всего на три года, но уже занял почетное место на литературном олимпе. Достоевский решил зарабатывать на жизнь писательским трудом, и ему частенько приходилось обедать булкой, запивая ее ячменным кофе. Тургенев – богатый барин, проводящий время в заграничных вояжах. Однако столь несхожие молодые люди подружились.
Федор Михайлович Достоевский ворвался на литературный небосклон, как комета. Роман «Бедные люди» был опубликован в январе 1846 года и стал для читателей неожиданным явлением блестящего таланта. Роман был первым произведением Достоевского – и вдруг весь Петербург оказался у его ног. Сам император Николай I заинтересовался романом. Литератор Иван Иванович Панаев писал: «Достоевского мы носили на руках и, показывая публике, кричали: «Вот только что народившийся маленький гений, который со временем убьет своими произведениями всю настоящую и прошедшую литературу. Кланяйтесь ему. Кланяйтесь!»
Собратья по перу наперебой приглашали Достоевского в гости, он знакомился с людьми, ранее для него недоступными. «На днях воротился из Парижа поэт Тургенев (ты, верно, слыхал), – писал Достоевский старшему брату Михаилу, – и с первого раза привязался ко мне такою дружбою, что Белинский объясняет ее тем, что Тургенев влюбился в меня. Но, брат, что это за человек! Я тоже едва ль не влюбился в него. Поэт, талант, аристократ, красавец, богат, умен, образован, я не знаю, в чем природа отказала ему?»
КОНДРАШКА С ВЕТЕРКОМ
Достоевский пребывал в состоянии эйфории от оглушительно успеха, но болезненная мнительность, раздражительность в одно мгновение могли прийти на смену благостному настроению. Однажды у Тургенева собрались литераторы поиграть в карты. Кто-то из гостей удачно пошутил, и все собравшиеся разом рассмеялись. В это время в комнату вошел Достоевский. Услышав общий хохот, он остановился на пороге и, не сказав ни слова, вышел из комнаты. Прошло некоторое время, и Тургенев спросил своего камердинера;
– Где Федор Михайлович?
Слуга доложил, что господин Достоевский уже час гуляет по двору без шапки, несмотря на лютый мороз. Тургенев немедленно пошел искать Достоевского.
– Боже мой! Это невозможно! Куда ни приду, везде надо мной смеются. К несчастью, я видел с порога, как вы засмеялись, увидев меня, – с горечью заявил Федор Михайлович.
Напрасно Тургенев уговаривал Достоевского не принимать смех на свой счет, он не поверил, взял шапку и ушел.
Сложилось единодушное мнение, что у Достоевского чрезвычайно тяжелый характер. Немногие знали, что раздражительность, угрюмость, обидчивость были следствием эпилепсии, которой страдал Достоевский. Усиленная работа над «Бедными людьми», плачевное денежное положение усилили болезнь: «Несколько раз во время наших редких прогулок с ним случались припадки, – вспоминал писатель Григорович. – Раз, проходя вместе с ним по Троицкому переулку, мы встретили похоронную процессию. Достоевский быстро отвернулся, хотел вернуться назад, но прежде, чем успели мы отойти несколько шагов, с ним сделался припадок, настолько сильный, что я с помощью прохожих принужден был перенести его в ближайшую молочную лавку; насилу могли привести его в чувство. После таких припадков наступало обыкновенно угнетенное состояние духа, продолжавшееся дня два или три».
В молодости Достоевский относился к своей «падучей болезни» довольно легкомысленно, называя ее «кондрашкой с ветерком». Депрессивное состояние сменялось желанием жить на полную катушку, познавать беззаботные радости жизни. Получив свой первый гонорар, Достоевский закутил. Друзья были начеку и строго отчитали за рассеянный образ жизни и интерес к дорогостоящим куртизанкам. «Минушки, Кларушки, Марианны и т. п. похорошели донельзя, но стоют страшных денег, – писал Достоевский брату. – На днях Тургенев и Белинский разгромили меня в прах за беспорядочную жизнь».
Дружба с Тургеневым подверглась тяжкому испытанию, когда Достоевский закончил роман «Двойник». На квартире Белинского устроили читку нового произведения. Рукопись была прочитана до половины, сделали небольшой перерыв. Тургенев похвалил изобретенное Достоевским слово «стушеваться» и откланялся, сказав, что его ждут неотложные дела. Демонстративный уход был понятнее длинных рецензий. Федор Михайлович страшно переживал, избегал прежних друзей и стал очень нервным. «При встрече с Тургеневым, принадлежавшим к кружку Белинского, – вспоминал Григорович, – он не мог сдержаться и дал полную волю накипевшему в нем негодованию, сказав, что никто из них ему не страшен, что, дай только время, он всех их в грязь затопчет. После сцены с Тургеневым произошел окончательный разрыв между кружком Белинского и Достоевским».
На писателя, которого недавно провозгласили «маленьким гением», посыпались остроты, едкие эпиграммы, его обвиняли в чудовищном самолюбии. Литературная молодежь обожала подшучивать, подтрунивать друга над другом. «Достоевский, как нарочно, давал к этому повод своей раздражительностью и высокомерным тоном, говоря, что он несравненно выше их по своему таланту, – вспоминал Панаев, – и пошли перемывать ему косточки, раздражать его самолюбие уколами в разговорах; особенно на это был мастер Тургенев – он нарочно втягивал в спор Достоевского и доводил его до высшей степени раздражения».
Даже малозначительные происшествия с Достоевским удостаивались пристального внимания. Светская красавица Сенявина пожелала, чтобы ей был представлен модный писатель Достоевский. «Барышня изящно пошевелила своими губками и хотела отпустить нашему кумирчику прелестный комплимент, как вдруг он побледнел и зашатался, – писал Панаев. – Его вынесли в заднюю комнату и облили одеколоном. Он очнулся. Но уже больше не выходил в салон».
Обморок стал поводом для эпиграммы, сочиненной Некрасовым и Тургеневым. Начинается она таким четверостишием:
Витязь горестной фигуры,
Достоевский милый пыщ,
На носу литературы
Рдеешь ты, как новый прыщ.
Авторы шутили над обмороком, не зная, что это была форма эпилептического припадка. Едва ли Достоевскому было от этого легче. Кому понравится, когда друзья, пусть даже в шутку, называют тебя «новым прыщом» и «пыщом»? Это забытое ныне слово означало напыщенный человек. Крошечные семена обиды и непонимания были посеяны, но еще долгое время не давали ядовитых всходов.
ПЛАМЕННЫЙ РЕВОЛЮЦИОНЕР
Весной 1846 года Достоевский познакомился с Михаилом Васильевичем Петрашевским, страстным поклонником идей утопического социализма. В домике Петрашевского в Коломне по пятницам собирались писатели, студенты, молодые офицеры и чиновники. Петрашевцы мечтали обустроить Россию и «покрыть всю землю нищую дворцами, плодами и разукрасить в цветах».
Петрашевцы с восторгом читали письмо Белинского к Гоголю, которое критик написал 3 июля 1847 года, будучи уже смертельно больным. Письмо Белинского стало манифестом против «лжи и безнравственности под покровительством кнута и религии». «Вы не заметили, что Россия видит свое спасение не в мистицизме, не в аскетизме, а в успехах цивилизации, просвещения, гуманности, – писал Белинский. – Ей нужны не проповеди (довольно она слышала их!), не молитвы (довольно она твердила их!), а пробуждение в народе чувства человеческого достоинства». Тогда Достоевский соглашался с идеями Белинского.
Впрочем, о сокрушении самодержавия в кругу петрашевцев не было и речи. Только небольшая группа единомышленников хотела завести тайную типографию для пропаганды революционных идей. Достоевский примкнул к этим наиболее радикально настроенным товарищам.
В апреле 1848 года было арестовано сорок петрашевцев. Следственная комиссия квалифицировала Достоевского как одного «из важнейших преступников». Военный суд приговорил двадцать одного петрашевца, среди них и Достоевского, к смертной казни. Ранним декабрьским утром 1849 года осужденных привезли на Семеновский плац. Первых трех смертников, одетых в белые балахоны с капюшонами, привязали к столбам. На приговоренных направили ружья, но команда «Пли» не прозвучала.
«Я был во второй очереди, и жить мне оставалось не больше минуты, – писал Достоевский брату. – Наконец, ударили отбой, привязанных к столбу привели назад, и нам прочли, что Его Императорское Величество дарует нам жизнь. Затем последовал настоящий приговор». Достоевского приговорили к четырем годам года каторжных работ и бессрочной службе рядовым.
За годы каторги Федор Михайлович духовно переродился, считая революционный период своей жизни и отречение от Христа грехом против русского народа.
«ОБЛЕНИВШИЙСЯ БУРЖУЙ» И БЫВШИЙ КАТОРЖНИК
«Помню, что выйдя в 1854 году в Сибири из острога, – вспоминал Достоевский, – я начал перечитывать всю написанную без меня за пять лет литературу. («Записки охотника», едва при мне начавшиеся, и первые повести Тургенева я прочел тогда разом, залпом и вынес упоительное впечатление). Правда, тогда надо мною сияло степное солнце, начиналась весна, а с ней совсем новая жизнь, конец каторги, свобода!»
Первое радостное впечатление после освобождения – чтение повестей Тургенева. Находясь в сибирской глухомани, Достоевский не пропускал ни одной тургеневской новинки. «За нынешний год я почти ничего не читал, – писал Достоевский в 1856 году. – Тургенев мне нравится наиболее – жаль только, что при огромном таланте в нем много невыдержанности».
Тургенев и Достоевский встретились в Петербурге после долгой разлуки в конце 1859 года. От молодой горячности и общности взглядов не осталось и следа. На главный и вечный для России вопрос «Что делать?» Достоевский и Тургенев отвечали по-разному.
Тургенев полагал, что люди, которые стараются отлучить Россию от Европы, просто не верят в русский народ: «Неужели же мы так мало самобытны, так слабы, что должны бояться всякого постороннего влияния и с детским ужасом отмахиваться от него, как бы он нас не испортил? Я полагаю, напротив, что нас хоть в семи водах мой – нашей, русской сути из нас не вывести. Да и что бы мы были, в противном случае, за плохонький народец!»
Для Достоевского в центре мира стоял Христос, смысл и цель истории человечества. Он верил в особый христианский путь России. Став убежденным монархистом, Достоевский проповедовал необходимость мирного объединения высших слоев общества с «почвой», с русским народом, который живет идеей православия.
Виделись старые друзья редко. Тургенев бывал в Петербурге нечасто, наездами. Находясь за границей, он вел активную переписку: опубликовано 4500 писем Тургенева. Среди адресатов есть и «любезнейший Федор Михайлович». Тон писем всегда чрезвычайно вежливый и дружелюбный. Тургенев сетовал, что, живя за границей, превратился в «обленившегося буржуя», и переживал, что Достоевский вынужден работать свыше человеческих сил: «Я часто думаю о вас все это время, обо всех ударах, которые вас поразили, – искренно радуюсь тому, что вы не дали им разбить вас в конец. Боюсь я только за ваше здоровье, как бы оно не пострадало от излишних трудов».
Достоевский жаловался милейшему Ивану Сергеевичу на житейские трудности и безденежье. Федор Михайлович задумал издание журнала «Эпоха» и просил, просто умолял Тургенева прислать его новую повесть «Призраки». Достоевский считал, что тургеневская повесть обеспечит интерес читателей, а значит, и финансовый успех. Однако в письме брату Михаилу откровенно заявил: «Призраки», по-моему, в них много дряни: что-то гаденькое, больное, старческое, неверующее от бессилия, одним словом, весь Тургенев с его убеждениями, но поэзия многое выкупит». Повесть «Призраки» была опубликована в первом номере журнала «Эпоха» в марте 1864 года.
А в 1867 году за один день, вернее, за один час многолетнее знакомство превратилось в многолетнюю вражду.
«ВАШ РОМАН ПОДЛЕЖИТ СОЖЖЕНИЮ»
Лето 1867 года Тургенев проводил в Баден-Бадене. Достоевский с молодой женой Анной Григорьевной был вынужден уехать из России, потому что «кредиторы ждать больше не могли» и хотели упечь Федора Михайловича в долговую тюрьму. Супруги Достоевские путешествовали по Германии. В Гамбурге Федор Михайлович отдался своей давней страсти, он играл в рулетку двенадцать дней без перерыва, проиграл все наличные деньги и заложил часы. Достоевские приехали в Баден 22 июня 1867 года. Федор Михайлович играл и проигрывал почти ежедневно. Анне Григорьевне пришлось заложить платья и многие вещи. Физическое состояние Достоевского было ужасающим, он предчувствовал наступление приступов «падучей».
Тургенев тоже находился в мрачном настроение: его новый роман «Дым» подвергся сокрушительной критике. «Камни летят со всех сторон», – констатировал Тургенев.
28 июня 1867 года Достоевский посетил Тургенева. Разговор между писателями происходил с глазу на глаз. Свою версию происшедшего Достоевский изложил в письме поэту Майкову. По словам Достоевского, размолвка началась, когда он высказал свое критическое мнение о романе «Дым». Федора Михайловича возмутило, что «главная мысль, основная точка его книги, состоит во фразе: «Если бы провалилась Россия, то не было бы никакого ни убытка, ни волнения в человечестве». Тургенев объявил мне, что это его основное убеждение о России. Он объявил мне, что он окончательный атеист. Ругал он Россию и русских безобразно, ужасно. Между прочим, Тургенев говорил, что мы должны ползать перед немцами, что есть одна общая всем дорога и неминуемая – цивилизация и что попытки руссизма и самостоятельности – свинство и глупость. Он говорил, что пишет большую статью на всех руссофилов и славянофилов. Я посоветовал ему для удобства выписать из Парижа телескоп.
– Для чего? – спросил он.
– Отсюда далеко, – отвечал я. – Вы наведите на Россию телескоп и рассматривайте нас, а то, право, разглядеть трудно.
Он ужасно рассердился».
Далее Достоевский пишет, что взял шапку и уже собрался уходить, но напоследок заметил, что все немцы – плуты и мошенники. Тургенев якобы заявил:
– Говоря так, вы меня лично обижаете. Знайте, что я здесь поселился окончательно, что я сам считаю себя за немца, а не за русского и горжусь этим!»
Если перечитать книгу, ставшую яблоком разбора, то можно обнаружить, что Достоевский приписал Тургеневу высказывания персонажа романа «Дым» Созонта Потугина, полностью отождествляя автора и выдуманного им литературного героя.
А теперь дадим слово Тургеневу и выслушаем его версию визита Достоевского. Иван Сергеевич рассказывал, что в 1865 году он одолжил Федору Михайловичу небольшую сумму денег, пять талеров. Достоевский пришел, чтобы вернуть долг, но денег не отдал и стал ругать «Дым» на чем свет стоит.
– Ваш роман подлежит сожжению от руки палача, – заявил Достоевский.
Тургенев осведомился о причине такой огненной критики и услышал обвинения в нелюбви к России и неверии в ее будущее. Иван Сергеевич молча дождался, когда Достоевский уйдет. Тургенев уверял, что никогда не стал бы откровенничать с Федором Михайловичем, считая «его за человека, вследствие болезненных припадков и других причин, не вполне обладающего собственными умственными способностями».
ДОНЕСЕНИЕ ПОТОМКАМ
В августе 1867 года, через полтора месяца после размолвки, Достоевский и Тургенев случайно встретились на вокзале, посмотрели друг на друга, но не раскланялись. Может быть, страсти могли улечься и вражда закончилась бы миром, но вскоре пропасть стала непреодолимой.
В сентябре 1867 года редактор московского журнала «Русский Архив» Петр Иванович Бартенев получил из Петербурга письмо, которое буквально повергло его в шок. Неизвестный прислал копию письма Достоевского поэту Майкову, той его части, где Тургенев представлен прогнившим западником, ненавистником России. К этому документу прилагалась пояснительная записка. Аноним писал, что только потомки смогут разрешить спор Достоевского и Тургенева, и просил опубликовать текст не ранее 1896 года.
Каким-то неведомым образом Тургенев узнал про письмо, которое он назвал «донесение потомкам». Иван Сергеевич не сомневался, что это дело рук Достоевского, и иронично заметил: «Вот после этого и пускай к себе соотечественников».
Тургенев написал редактору Бартеневу: «Не подлежит сомнению, что в 1890 году и г-н Достоевский, и я – мы оба не будем обращать на себя внимания соотечественников. Если мы и не будем совершенно забыты, то судить о нас станут не по односторонним изветам, а по результатам целой жизни и деятельности; но я все-таки почел своей обязанностью теперь протестовать против подобного искажения моего образа мыслей».
Бартенев опубликовал «донесение потомкам» через тридцать пять лет, в 1902 году. Потомки взялись за перья, и было написано множество книг о том, как поссорились Федор Михайлович и Иван Сергеевич. Причины находят в социальном неравенстве, в идейных разногласиях, но окончательно дым над враждой гениев так и не рассеялся.
Любить можно по-разному. Любя Россию, люди с разными политическими убеждениями не должны превращать любовь в бесконечную вражду и злопыхательство, а дискуссии в ругань – этот путь никуда не приведет. И ссора Тургенева и Достоевского прекрасное тому доказательство.
Собираясь первый раз в Европу, писатель грезил о «стране чудес». Реальность это мнение изменила. Впечатления Достоевского о Европе следует воспринимать с оговоркой, но тем они и любопытны.
16-летний Достоевский «беспрерывно в уме сочинял роман из венецианской жизни». В детстве рыдал над романами Радклиф. Зачитывался Расином, Бальзаком, Гете, Шиллером. В 22 года перевел Эжена Сю и Жорж Санд. Но попасть туда, где жили герои любимых книг, Ф. М. смог только в 41 год. С тех пор он выезжал в Европу еще не раз, прожил там в совокупности пять с половиной лет. И сделал вывод: жить за границей «очень скучно, где бы то ни было».
Страна томлений и ожиданий
Федор Михайлович Достоевский и его путешествия по Европе Федор Михайлович Достоевский и его путешествия по ЕвропеТогда, в 1862 году, он впервые «скакал по чугунке» (железной дороге. — Прим. ред.) и не верил своему счастью: «Как это вот я увижу, наконец, Европу. страну таких долгих томлений и ожиданий моих, таких упорных моих верований»? За два с половиной месяца Федор Михайлович собирался посетить больше 20 городов: Берлин, Париж, Лондон, Женеву, Дрезден, Кельн, Флоренцию и т. д., не надеясь, конечно, постигнуть все: «Пусть не разгляжу ничего подробно. зато из всего виденного составится что-нибудь целое, какая-нибудь общая панорама. Вся страна "святых чудес" представится мне разом…» Не получилось.
Тут, конечно, виною и слишком плотный маршрут («Да разве можно хоть что-нибудь порядочно разглядеть, проехав столько дорог в два с половиною месяца?»), и сам Достоевский. Со своим, мягко выражаясь, сложным характером, припадками эпилепсии и годами каторги за спиной.
Германия: вспышка уязвленного патриотизма
Берлинский Городской дворец Берлинский Городской дворецБерлин, в котором он в первую поездку был всего сутки, произвел «самое кислое впечатление». А все почему? Потому что он «двое суток скакал по чугунке сквозь дождь и туман до Берлина и, приехав в него, не выспавшись, желтый, усталый, изломанный, вдруг с первого взгляда заметил, что Берлин до невероятности похож на Петербург. Фу ты, бог мой, думал я про себя: стоило ж себя двое суток в вагоне ломать, чтоб увидать то же самое, от чего ускакал?»
Сделав вывод, что немцев с непривычки «весьма трудно выносить в больших массах», он улизнул в Дрезден. И что же? «Мне вдруг вообразилось. что ничего нет противнее типа дрезденских женщин». Виною тому, как признает сам писатель, оказалась больная печень: «И неужели, неужели человек, сей царь природы, до такой степени весь зависит от собственной своей печенки, — подумал я, — что за низость!»
Кельнский собор на этапе строительства, 1855 год Кельнский собор на этапе строительства, 1855 годТакая же история приключилась с Кельнским собором. Тогда он показался Ф. М. «галантерейной вещицей вроде пресс-папье на письменный стол сажен в семьдесят высотою». Но, полагает Достоевский, задержись он в Берлине, Дрездене и том же Кельне, все могло бы восприниматься иначе. Засияй над собором луч солнца, «и зданье наверно бы мне показалось в настоящем своем свете, а не так, как в то пасмурное и даже несколько дождливое утро, которое способно было вызвать во мне одну только вспышку уязвленного патриотизма».
Ф. М. еще не раз бывал в Германии. В одном только Дрездене провел в общей сложности два с половиной года. Но чуда не произошло. Он по-прежнему восхищался картинами Дрезденской галереи и презирал немцев.
Париж: француз раздавит вас своим неизъяснимым благородством
Париж, 1860-е годы Париж, 1860-е годыПришлось бежать в так долго воображаемый в мечтах Париж, где творил свою «Человеческую комедию» его любимый Бальзак, — город духовности и просвещения. На знакомство с ним был положен целый месяц, не считая недельной отлучки в Лондон.
Где-то здесь рядом — Виктор Гюго, только опубликовавший своих «Отверженных», по этим улицам ходит Теофиль Готье. Но Достоевский не ищет встречи с ними — он уже тоскует по России. Париж кажется ему скучным, а французы — фальшивыми: «Все имеют удивительно благородный вид. У самого подлого французика, который за четвертак продаст вам родного отца… такая внушительная осанка, что на вас даже нападает недоумение. Войдите в магазин купить что-нибудь, и последний приказчик раздавит, просто раздавит вас своим неизъяснимым благородством». Не пробыв в Париже и недели, он делает вывод: интересы парижан пусты, любовь их — лишь подделка.
Десять лет. я все мечтал выиграть. Мечтал серьезно, страстно. Теперь же все кончено!
Историк и литературный критик Эжен де Вогюэ рассказывал, как они сидели однажды на террасе Английского кафе и Достоевский, внезапно разгорячившись, произнес целую речь — о Европе вообще и Париже в частности: «Появится среди ночи пророк в Café Anglais и напишет на стене три пламенных слова. Они послужат сигналом гибели старого мира, Париж рухнет в крови и пожарах со всем, что составляет теперь его гордость, со всеми его театрами и кофейнями. » Через десять дней разоблачитель отбыл в Лондон.
Лондон: все жаждет добычи и бросается на первого встречного
Улицы Лондона, 1860-е годы Улицы Лондона, 1860-е годыГород, пожалуй, произвел впечатление. Скорее пугающее. «Даже наружно какая разница с Парижем. Этот день и ночь суетящийся и необъятный, как море, город, визг и вой машин, эти чугунки, проложенные поверх домов (а вскоре и под домами), эта смелость предприимчивости, этот кажущийся беспорядок, который в сущности есть буржуазный порядок в высочайшей степени, эта отравленная Темза, этот воздух, пропитанный каменным углем, эти великолепные скверы и парки, эти страшные углы города, как Вайтчапель, с его полуголым, диким и голодным населением».
Он даже готов признать, что «во всем мире нет такого красивого типа женщин, как англичанки», но лишь для того, чтобы рассказать о квартале красных фонарей и снова столкнуть лбами «блеск и нищету»: «Улицы освещены пучками газа, о которых у нас не имеют понятия. Великолепные кофейни, разубранные зеркалами и золотом, на каждом шагу. Тут и сборища, тут и приюты. Даже жутко входить в эту толпу. И так странно она составлена. Тут и старухи, тут и красавицы, перед которыми останавливаешься в изумлении… Все это с трудом толпится в улицах, тесно, густо. Толпа не умещается на тротуарах и заливает всю улицу. Все это жаждет добычи и бросается с бесстыдным цинизмом на первого встречного».
Хрустальный дворец, Лондон Хрустальный дворец, ЛондонСреди лондонских достопримечательностей Достоевский отмечает Хрустальный дворец, который был выстроен из стекла и металла ко Всемирной выставке 1851 года. Это то самое здание, которому мечтал показать язык герой его «Записок из подполья».
Баден-Баден: не надо меня и пускать к рулетке!
Федор Михайлович со своей первой женой Марией Дмитриевной Исаевой Федор Михайлович со своей первой женой Марией Дмитриевной ИсаевойВсю «заграничную жизнь» Достоевского (за время которой успела умереть первая жена, случился роман с Аполлинарией Сусловой, в жизнь его вошла Анна Сниткина) его сопровождала одна неотвязная, лишавшая разума страсть: игра в рулетку. Наваждение длилось почти десять лет — с 1862 по 1871 год. Пребывание на немецких курортах Висбаден, Баден-Баден, Бад-Хомбург, которое вроде бы должно было способствовать оздоровлению, приводило к нервным срывам, нищете и отчаянию — там были казино.
На одной из стен дома, в котором проживал Ф. М. Достоевский, теперь установлен бюст писателя. Баден-Баден На одной из стен дома, в котором проживал Ф. М. Достоевский, теперь установлен бюст писателя. Баден-БаденФ. М. пристрастился к игре еще в свои первые путешествия. Приехав в Германию в 1867 году с молодой женой Анной Григорьевной, он говорит, что съездил бы поиграть, и супруги на пару недель отправляются в Баден-Баден. Несмотря на опыт многочисленных проигрышей, Достоевский был уверен, что придуманная им «железная схема» когда-нибудь непременно сработает и позволит разбогатеть.
Из нанятой квартиры был виден флюгер на соседней колокольне, сделанный в виде фигуры апостола Петра. И у Федора Михайловича появляется примета: если Петр поворачивался к их окнам лицом, значит, есть шанс на выигрыш. Впрочем, куда бы апостол ни повернулся, Достоевский все равно шел в казино и находился там, пока не проигрывал всю имеющуюся наличность. Бледный, с трясущимися руками, он приходил домой, просил у жены денег и снова пропадал.
Казино в Висбадене Казино в Висбадене«Ах, голубчик, не надо меня и пускать к рулетке! — писал он жене. — Как только прикоснулся — сердце замирает, руки-ноги дрожат и холодеют». «…Аня, милая, я хуже чем скот! Вчера к 10 часам вечера был в чистом выигрыше 1300 фр. Сегодня — ни копейки. Все! Все проиграл!». Запись от 18 сентября 1867 года в дневнике Анны Григорьевны: «Он отправился заложить наши обручальные кольца, потому что у нас нечем было обедать».
Последняя игра Достоевского в рулетку состоялась в Висбадене. 28 апреля 1871 года Достоевский пишет жене: «Надо мной великое дело совершилось, исчезла гнусная фантазия, мучившая меня почти 10 лет. Десять лет. я все мечтал выиграть. Мечтал серьезно, страстно. Теперь же все кончено! Это был вполне последний раз. » И действительно больше не играл.
Женева: это ужас, а не город!
Фёдор Михайлович Достоевский жил в Женеве в 1867-1868 годах по адресу улица Монблан (rue du Mont-Blanc), дом 16. Фёдор Михайлович Достоевский жил в Женеве в 1867-1868 годах по адресу улица Монблан (rue du Mont-Blanc), дом 16.В Женеве Достоевский бывал не раз и отнюдь не был ею очарован. Но стойкое бурное неприятие, когда не нравится все, возникло в самый долгий приезд в Швейцарию: заехав в 1867 году в эти края с молодой женой ненадолго, они были вынуждены, скрываясь от кредиторов, прожить здесь почти год. Тогда-то он и сделал вывод: «Это ужас, а не город!»
Сегодня воскресенье: ничего не может быть мрачнее и гаже ихнего воскресенья
Объясняя своему другу, поэту Аполлону Майкову, почему он никак не пришлет обещанную статью, жалуется: «…как только переехал в Женеву, тотчас же начались припадки, да какие! — как в Петербурге. …Климат в Женеве сквернейший, и в настоящую минуту у нас уже 4 дня вихрь, да такой, что и в Петербурге разве только раз в год бывает. А холод — ужас!» А вот из других писем: «И как здесь грустно, как здесь мрачно. И какие здесь самодовольные хвастунишки! Ведь это черта особенной глупости быть так всем довольным. Все здесь гадко, гнило, все здесь дорого. Все здесь пьяно!», «Сегодня воскресенье: ничего не может быть мрачнее и гаже ихнего воскресенья».
Ф. М. Достоевский Ф. М. ДостоевскийДостоевский мечтает сбежать, но на родине поджидают кредиторы, Анна Григорьевна беременна, переехать никуда невозможно («никакого места для зимовки нельзя было выбрать, при наших обстоятельствах. В Париже, н<а>пр<имер>, зима холоднее, дрова в 10 раз дороже, да и вообще жизнь дороже. ») Вот как описывает Ф. М. свои дни в письме к племяннице: «Мы с Анной Григорьевной одни-одинешеньки. Жизнь моя: встаю поздно, топлю камин (холод страшный), пьем кофе, затем за работу. Затем иду в кафе, пью кофей и читаю "Московские ведомости" и "Голос" и перечитываю до последней литеры. Затем полчаса хожу по улицам, для движения, а потом домой и за работу. Потом опять топлю камин, пьем чай, и опять за работу. » Тоска и безденежье, как ни странно, благотворно сказались на работоспособности: за три недели Достоевский написал около шести печатных листов романа «Идиот». Эти главы в 1868 году начал печатать «Русский вестник».
И без того невеселая жизнь в Женеве завершилась трагедией: умерла новорожденная дочь Сонечка. Анна Григорьевна вспоминала, что Достоевский так рыдал, что соседи пожаловались на шум в полицию. Ну и как после этого швейцарцев не «ненавидеть дальше последнего предела»?
Возвращение
Достоевский в Санкт-Петербурге Достоевский в Санкт-Петербурге«И как можно выживать жизнь за границей? — писал он Майкову. — Без родины — страдание, ей-богу! Ехать хоть на полгода, хоть на год — хорошо. Но ехать так, как я, не зная и не ведая, когда ворочусь, очень дурно и тяжело. От идеи тяжело. А мне Россия нужна, для моего писания и труда нужна (не говорю уже об остальной жизни), да и как еще! Точно рыба без воды; сил и средств лишаешься. »
8 июля 1871 года, после четырехлетнего пребывания в Европе, Достоевский наконец возвращается на родину, и наступает самый счастливый, самый спокойный период его жизни — в чем заслуга, в частности, верной Анны Григорьевны. Книги его, переведенные на множество языков, продолжают транслировать его отношение к местам странствий устами героев. Вот, например, «Идиот»: «. и вся эта заграница, и вся эта ваша Европа, все это одна фантазия, и все мы, за границей, одна фантазия. »
Совсем другая Европа предстает в заметках Льва Николаевича Толстого, который путешествовал в то же время, но был моложе, здоровее и не обременен долгами. Подробнее — в материале «Моей Планеты» « Лев Толстой в Европе ».
Достоевский: «Вся эта ваша Европа — одна фантазия»
16-летний Достоевский «беспрерывно в уме сочинял роман из венецианской жизни». В детстве рыдал над романами Радклиф. Зачитывался Расином, Бальзаком, Гете, Шиллером. В 22 года перевел Эжена Сю и Жорж Санд. Но попасть туда, где жили герои любимых книг, Ф. М. смог только в 41 год. С тех пор он выезжал в Европу еще не раз, прожил там в совокупности пять с половиной лет. И сделал вывод: жить за границей «очень скучно, где бы то ни было».
Германия: вспышка уязвленного патриотизма
Берлин, в котором он в первую поездку был всего сутки, произвел «самое кислое впечатление». А все почему? Потому что он «двое суток скакал по чугунке сквозь дождь и туман до Берлина и, приехав в него, не выспавшись, желтый, усталый, изломанный, вдруг с первого взгляда заметил, что Берлин до невероятности похож на Петербург. Фу ты, бог мой, думал я про себя: стоило ж себя двое суток в вагоне ломать, чтоб увидать то же самое, от чего ускакал?»
Сделав вывод, что немцев с непривычки «весьма трудно выносить в больших массах», он улизнул в Дрезден. И что же? «Мне вдруг вообразилось. что ничего нет противнее типа дрезденских женщин». Виною тому, как признает сам писатель, оказалась больная печень: «И неужели, неужели человек, сей царь природы, до такой степени весь зависит от собственной своей печенки, — подумал я, — что за низость!»
Такая же история приключилась с Кельнским собором. Тогда он показался Ф. М. «галантерейной вещицей вроде пресс-папье на письменный стол сажен в семьдесят высотою». Но, полагает Достоевский, задержись он в Берлине, Дрездене и том же Кельне, все могло бы восприниматься иначе. Засияй над собором луч солнца, «и зданье наверно бы мне показалось в настоящем своем свете, а не так, как в то пасмурное и даже несколько дождливое утро, которое способно было вызвать во мне одну только вспышку уязвленного патриотизма».
Ф. М. еще не раз бывал в Германии. В одном только Дрездене провел в общей сложности два с половиной года. Но чуда не произошло. Он по-прежнему восхищался картинами Дрезденской галереи и презирал немцев.
Год Достоевского в Германии
Жизнь и творчество Достоевского тесно связаны с Европой. Федор Михайлович часто приезжал в Германию и жил в Дрездене , Хомбурге, Баден-Бадене , Висбадене и Бад-Эмсе. В Дрездене он написал роман «Бесы» и повесть «Вечный муж», в Висбадене работал над первой главой произведения «Преступление и наказание». Опыт посещения немецких казино нашёл своё отражение в романе «Игрок».
Достоевский оказал влияние на многих немецкоязычных писателей, в том числе, на Франца Кафку , Германа Гессе , Альфреда Дёблина , Мартина Вальзера , Стефана Цвейга и Томаса Манна . Первое 22-томное немецкое собрание произведений русского писателя вышло в 1906-1919 гг. в мюнхенском издательстве «Piper Verlag». Затем последовало много других изданий. Известными переводчиками Достоевского на немецкий язык стали Светлана Гайер и Александр Ницберг . В 1999 г. была издана книга Карла Хиельшера « Достоевский в Германии ».
Произведения писателя нашли творческое отражение в немецком театральном, кино- и изобразительном искусстве. С 1990 г. в Германии действует научное Общество Достоевского , целью которого является изучение и популяризация литературного и идейного наследия писателя. В Бад-Хомбурге , Баден-Бадене , Висбадене и Дрездене установлены его памятники и бюсты.
В рамках юбилейного года во многих городах Германии пройдут разнообразные мероприятия. Русский Дом в Берлине готовит комплексную программу, включающую литературные чтения, презентации новых изданий, выставки, кинопоказы, спектакли, онлайн-конкурсы, викторины и партнерские проекты.
Читайте также: