Почему бродский уехал в сша
Своеобразным сигналом к началу преследований Иосифа Бродского в СССР стала статья-пасквиль, опубликованная в 1963-ем в «Вечернем Ленинграде». Подписались под ней некто Медведев, Лернер и Ионин. Название статья носила красноречивое – «Окололитературный трутень». В этом опусе журналисты высмеивали и попутно обвиняли Бродского в тунеядстве и антисоветских настроениях.
В качестве доказательств своей правоты авторы статьи привели сточки из стихов Бродского, которые на самом деле были позаимствованы из произведений поэта Дмитрия Бобышева. Единственными строками самого Бродского были слова их его поэмы «Шествие». Причем, авторы статьи не постеснялись вырвать часть из начала произведения и часть – из его конца, чтобы в итоге получилась фраза «Люблю родину чужую».
Суд над Бродским
Спустя некоторое время состоялся суд. Насколько он был заангажированным, можно судить по диалогу Бродского с судьей. Последний задал подсудимому вопрос, есть ли у него какие-то ходатайства. Иосиф Александрович спросил, за что его осудили. На это обвинитель ответил Бродскому, что это не ходатайство, а вопрос. Больше никаких объяснений не последовало.
13 марта 1964-го выдающийся русский поэт был приговорен за тунеядство к 5-ти годам принудительного труда. Под конвоем его отправили вместе с уголовниками в глубинку, в Архангельскую область. На защиту Бродского встали Ахматова, Маршак, Шостакович и ряд других деятели культуры.
Письма о помиловании поэта писали даже из-за границы. В частности, Жан-Поль Сартр. Такой резонанс возымел свое действие, и Бродскому «скостили» срок до статуса «условно отбытого». Больше всего на это решение повлияли угрозы Сартра, что любой советской делегации не будут рады за границей из-за гонений Иосифа Бродского.
Поэт «с декадентским душком»
Иосиф появился на свет в Ленинграде и до конца дней с теплотой отзывался о городе, сформировавшем его сознание. Раннее детство поэта выпало на период войны, так что мать Мария Вольперт увезла его в Череповец до 1944-го. Папа Александр Иванович был фотокорреспондентом и морским офицером, участвовал в боевых действиях, а когда демобилизовался, то работал начальником фотолаборатории Военно-морского музея Северной столицы и журналистом.
Бродский сменил несколько школ, а после седьмого класса предпринял безуспешную попытку поступить в морское училище. Через год он бросил учебу и устроился на завод фрезеровщиком: из-за проблем с рядом предметов, и чтобы помочь семье финансово. Позднее Иосиф был помощником прозектора в морге, надеясь в дальнейшем стать врачом, а отбросив эту идею, кем только не трудился — истопником в котельной, матросом на маяке, рабочим в геологических экспедициях на Дальний Восток.
В путешествиях Бродский увлекся философией и поэзией, начал учить английский и польский языки. Огромное влияние на него оказало творчество Баратынского и Слуцкого. Сам Иосиф утверждал, что стал писать в 18, хотя позднее биографы обнаружили и более ранние работы. Так или иначе, оказавшись в кругу литераторов, в 1960-м Иосиф Бродский впервые выступил на «Турнире поэтов» в ленинградском Дворце культуры имени Горького со стихотворением «Еврейское кладбище». Никакого приза он тогда не выиграл, но произвел настоящий фурор. Николай Рубцов тогда охарактеризовал коллегу как «поэта с декадентским душком».
«Взявшись за ножку микрофона обеими руками и поднеся его вплотную к самому рту, он громко и картаво, покачивая головой в такт ритму стихов, читал: «У каждого свой хрлам! У каждого свой грлоб!» Шуму было! Одни кричат: «Долой его!» Другие вопят: «Бродский, еще!» — писал Рубцов.
На заре 60-х через Евгения Рейна Иосиф познакомился с Анной Ахматовой, которую впоследствии окрестили его учителем и главным критиком. «Помню один случай, когда я приехал к Анне Андреевне и привез стихотворение, которое называлось «Большая элегия Джону Донну». И она мне сказала: «Вы не знаете, что Вы сделали». Она этого не уточняла, хотя у меня было смутное ощущение о том, какое это стихотворение, что в нем написано. Вот тут, я думаю, и началась моя более-менее профессиональная жизнь. С этой ее фразы», — делился спустя годы Бродский.
Но далеко не у всех творчество поэта вызывало восхищение. Советская власть сразу отнеслась к его стихам настороженно, многие газеты и журналы захлопнули перед декадентом двери. Но как же интеллектуал превратился в глазах общества в тунеядца?
Стоит упомянуть, что с самого детства Бродский страдал фобиями и заиканием, есть сведения, что с 1962-го он стоял на учете в психоневрологическом диспансере из-за расстройства личности, а медкомиссия признала его негодным для военной службы из-за неврозов и болезни сердца.
Итак, в армию пойти поэт не мог, а зарабатывал на хлеб переводами, которые заказывали ему издательства. Кроме того, произведения Иосифа публиковались в детских журналах. Но для партии все это профессией не являлось, а после пленума ЦК КПСС 1963-го, где говорили об искоренении среди молодежи пишущих на «птичьем жаргоне бездельников и недоучек», Иосиф Бродский с его провокационными пессимистичными стихами превратился в легкую мишень.
Тоска по Родине и смерть
Профессор знаменитых Пяти колледжей никогда не забывал о Родине и оставшихся там близких: «Колыбельную Трескового мыса» он посвятил сыну, а пронзительное стихотворение «Ниоткуда с любовью» — Басмановой. При этом с 80-х он жил на два дома — в Нью-Йорке и Саус-Хедли, вращался в одних кругах с Михаилом Барышниковым, Артуром Миллером и Ивом Сен-Лораном, часто ездил в Венецию и Рим.
В 1986-м Бродский выпустил сборник «Меньше единицы», а через год получил Нобелевскую премию в области литературы. Поэт продолжал преподавать, но уже не ради денег, а по его собственному выражению, чтобы студенты полюбили то же, что и он. Но сделало ли все это счастливым человека, отрезанного от дома?
12 раз родители Бродского подавали прошение правительству СССР, умоляя разрешить им навестить сына. Даже когда Иосиф Александрович перенес операцию на сердце и несколько инфарктов, близким отказали в визе. В 1983-м умерла мама поэта, через год скончался отец, но литератору не позволили посетить похороны…
У него были любовь читателей и американское гражданство, а в 1990-м появилась и супруга — итальянская аристократка с русскими корнями Мария Соццани. В 1993-м у пары родилась дочка Анна. Немаловажно и то, что в 1989-м Бродского, наконец, реабилитировали по процессу 25-летней давности, и его стихи начали издавать в России. В 1995-м Иосифу Александровичу дали звание почетного гражданина Петербурга, посыпались предложения вернуться на Родину.
Почему же он откладывал приезд? Во-первых, смущало излишнее внимание прессы к этому событию, во-вторых, уже не позволяло слабое здоровье. К тому же Бродский говорил, что лучшая его часть уже в России — стихи.
Он скончался в Нью-Йорке в ночь на 28 января 1996-го из-за внезапной остановки сердца. Но на этом скитания поэта не закончились: сначала его поместили в склеп при храме на берегу Гудзона, затем от депутатов Госдумы поступило предложение похоронить Иосифа Александровича в Петербурге. Представители литератора ответили отказом, ведь это означало бы, что вопрос возвращения на Родину решен за умершего. В итоге последним его пристанищем стало кладбище Сан-Микеле в любимой Бродским Венеции. Надпись на памятнике многозначительно гласила: «Не все кончается со смертью».
Дело Бродского — от обвинений до эмиграции
16 мая 1972 года дело об отъезде Иосифа Бродского из Советского Союза было окончательно решено. За день до этого поэта попросили сдать паспорт и приготовиться покинуть свою родину. Как началось давление на Бродского, что он считал своей работой и почему отказывался критиковать СССР — в материале RT.
Фото: RT на русском RT на русском«Трутень и предатель»
12 мая 1972 года Иосиф Бродский, поэт и переводчик, сидел в отделении ленинградского ОВИРа. Перед ним лежала стандартная форма обращения за разрешением выехать за границу. У Бродского уже было условное приглашение в Израиль: в конце 1960-х им обзавелись многие потенциальные репатрианты. Представители власти предложили поэту наконец воспользоваться этой возможностью. Иначе говоря, ему настоятельно рекомендовали покинуть СССР добровольно.
Это был последний этап дела Бродского, которое в широком смысле началось ещё в 1963 году — со статьи, подписанной Иониным, Лернером и Медведевым. В тот год, 29 ноября, в газете «Вечерний Ленинград» появился своего рода фельетон-донос под названием «Окололитературный трутень». Бродского обвиняли не только в отсутствии литературного таланта — как утверждали авторы статьи, поэт является тунеядцем и даже «вынашивает планы предательства».
«Здоровый 26-летний парень около четырёх лет не занимается общественно полезным трудом. Живёт он случайными заработками; в крайнем случае подкинет толику денег отец — внештатный фотокорреспондент ленинградских газет, который, хоть и осуждает поведение сына, но продолжает кормить его, — заключали авторы фельетона. — Бродскому взяться бы наконец за ум, начать наконец работать, перестать быть трутнем у родителей, у общества. Но нет, никак он не может отделаться от мысли о Парнасе, на который хочет забраться любым, даже самым нечистоплотным путём».
«Кто причислил вас к поэтам?»
В 1964 году тема поэтического творчества Бродского и его тунеядства всплыла вновь — на сей раз в суде. Во время одного из заседаний была упомянута и эта газетная публикация.
«Статья Лернера была лживой. Вот единственный вывод, который я сделал. Я не считаю себя человеком, ведущим паразитический образ жизни. Там только имя и фамилия верны. Даже возраст неверен. Даже стихи не мои. Там моими друзьями названы люди, которых я едва знаю или не знаю совсем», — отвечал поэт на вопросы судей.
Стоит отметить, что большинство стихов, приведённых в злополучной статье, действительно не принадлежали Бродскому. А немногие написанные им слова были перевраны. «Люблю я родину чужую», — эту цитату авторы привели как пример антисоветских настроений поэта. Между тем у Бродского эта строка выглядела совершенно иначе. «Люби проездом родину друзей Жалей проездом родину чужую», — вот какие строки обрамляли его стихотворение 1961 года.
Ко времени начала судебного процесса талант Бродского уже успели признать в профессиональных кругах. Высоко оценивала его переложения зарубежной поэзии поэтесса Наталья Грудинина, более 10 лет руководившая работой молодых переводчиков. Не говоря уже о лестных отзывах Анны Ахматовой и Корнея Чуковского. Тем не менее 18 февраля началось первое заседание по делу Иосифа Бродского — то ли поэта, то ли тунеядца. Сам он утверждал, что стихи и переводы — это и есть его работа и что он надеялся их напечатать. Однако суд такое оправдание не устраивало.
«А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?» — спрашивали у Бродского, силившегося вспомнить, какие именно его стихи были изданы и какие договоры с издательствами заключены.
Литераторы против судей
По итогам заседания поэта направили в психиатрическую больницу, где врачи дали заключение, что никакие отклонения не могли помешать Бродскому продуктивно работать — было бы только желание. Однако ни на одном из своих рабочих мест — фрезеровщика, члена геологической экспедиции и многих других — подсудимый не задерживался надолго. Вместо нормальной работы, отметил суд, Бродский почему-то занимался стихами.
На втором заседании обвинение уже не брезговало никакими аргументами. Перевод по подстрочнику, а не с языка оригинала, нежелание издавать стихи, частая смена работы — всё это, как утверждалось, свидетельствует о тяге к безделью. Пошли в ход и подробности его частной жизни: поэта обвинили в недостаточной заботе о родителях. Речь зашла о временах, когда Бродскому дали отсрочку от армии. Отец его лежал после инфаркта, и Иосиф остался в Ленинграде как единственный кормилец в семье. Суд же решил, что кормильцем такой сын быть не может. Кроме того, звучали обвинения, что поэт якобы вёл переговоры об издании сомнительных произведений за рубежом. А начальник Дома Обороны Смирнов даже усмотрел в творчестве поэта антисоветские настроения.
Обвинение получило веские основания применить к Бродскому административное наказание за тунеядство. Суд вынес обвинительный приговор: 5 лет принудительных работ — и поэт был отправлен в село Норинское Коношского района Архангельской области.
В это время его коллеги по цеху начали борьбу за возвращение Бродского в Ленинград. Ахматова, Чуковский, Паустовский, Маршак, Шостакович и многие другие известные люди при поддержке зарубежной общественности призывали власти освободить поэта. И они добились своего. Вот только изданию стихотворений Бродского они помочь не смогли. Печатать молодого поэта никто не хотел, а в тех редких случаях, когда одобрение на публикацию удавалось получить, Бродский мог и сам сорвать дело. Так, по воспоминаниям Евгения Евтушенко, поэт однажды не согласился с редакторской правкой, и в журнале «Юность» так и не вышли 8 его стихотворений.
Во плоти или на бумаге
Снова столкнулся с советской властью поэт уже в 1972 году. В пятницу, 12 мая в ОВИРе он подписал своё условное прошение о разрешении на выезд за границу, а в понедельник его уже попросили сдать паспорт. 16 мая начался отсчёт дней до отъезда. В случае отказа поэту угрожали, что для него настанут «весёлые времена»: видимо, власти имели в виду заключение в тюрьму или отправку в психбольницу. Дело было решено: Бродский выбрал отъезд из страны, надеясь, что когда-нибудь сможет вернуться или хотя бы перевезти к себе родителей. Поэт не хотел уезжать, пытался тянуть время. Но теперь у него не было даже паспорта.
В июле 1972 года, после поездки в Вену и Лондон, он уехал в Америку. Там 32-летнему литератору предложили преподавать в Мичиганском университете. Америка к поэту отнеслась очень благосклонно. Он путешествовал, устраивал мастер-классы по стихосложению, читал лекции о поэзии. В США поэт достиг известности и в 1987-м получил Нобелевскую премию.
В 1980-м году, когда Бродский получил американское гражданство и отметил своё сорокалетие, он написал стихотворение, в котором подвёл в каком-то смысле итог своей жизни.
Library of Congress
«С высоты ледника я озирал полмира, / Трижды тонул, дважды бывал распорот. / Бросил страну, что меня вскормила. / Из забывших меня можно составить город», — писал поэт.
За границей общественность не одобряла его нежелания критиковать Советский Союз. Бродский же отвечал, что своё отечество ему винить не в чем. В том же стихотворении 1980 года он говорит: «Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. / Только с горем я чувствую солидарность. / Но пока мне рот не забили глиной, / Из него раздаваться будет лишь благодарность».
С таким же настроением он в 1972-м уезжал из Ленинграда. Поэт, по слухам, названный Иосифом в честь Сталина, перед отъездом из СССР писал Брежневу: «Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Всё плохое, что выпадало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге».
Уже после получения Бродским Нобелевской премии его постепенно начали издавать в России. Чуть позже ему неоднократно предлагали вернуться на родину — хотя за считаные годы до этого власти страны не пустили родителей поэта к больному сыну и не разрешили Иосифу проводить в последний путь сначала мать, а потом и отца. По рассказам знакомых, Бродский боялся вновь ступить на родную землю. Из-за своих раздумий и сомнений он так и не вернулся в Россию. Поэт Иосиф Бродский скончался в Нью-Йорке в 1996 году.
«Террорист» и «тунеядец» Иосиф Бродский
Чтобы понять, насколько бывает беспощадна и расточительна по отношению к своим талантам Россия, достаточно вспомнить о судьбе Бродского. Одного из гениальных поэтов ХХ века Родина приравняла к тунеядцам и уголовникам, приговорив к пяти годам ссылки и отправив в глубинку Архангельской области.
Фото: Русская Планета Русская ПланетаАрест Бродского сюрпризом ни для кого не стал
Всё произошло по принципу: трое с боку, ваших нет. Удостоверение в нос:
— Поговори ещё, жидяра!
Эти слова больно резанули слух 23-летнему парню. Под их впечатлением ночью, в камере, он переживёт свой первый в жизни сердечный приступ. Бродский действительно родился в еврейской семье, получив имя Иосиф в честь Иосифа Виссарионовича Сталина.
Портрет «отца народов» висел над кроватью будущего поэта-вольнодумца. Как тут не вспомнить стихи Михалкова?
Бьют часы двенадцать раз Новый год в Кремле встречая, Сталин думает о нас
Отец Иосифа Бродского, Александр Иванович, был фотокорреспондентом, капитаном Военно-морского флота. Профессия матери Марии Моисеевны была менее творческой. Она работала бухгалтером.
Принято считать, что из родного Ленинграда Иосифа Бродского отправляли в ссылку лишь однажды. Это не так. В свою первую вынужденную ссылку Бродский отправился, когда ему было немногим менее 2-х лет. Надежды на выживание маленького Иосифа, пережившего страшную блокадную зиму, было очень мало.
Но каким-то чудом его матери Марии, в отсутствие мужа, который был на фронте, удалось спасти сына, перебравшись в Череповец. Сегодня Череповец — один из крупнейших металлургических центров России — относится к Вологодской области, но до 1937-го считался райцентром ленинградского региона.
Это было место ссылки «неблагонадёжных» ленинградцев, работавших здесь на строительстве водохранилища, и «политических» из других уголков СССР. Грянула война. И Череповец стал эвакуационным пунктом.
В большинстве официальных биографий Бродского Череповец, если и упоминается, то походя, вскользь. И напрасно. Здесь обрезанного по иудейскому обычаю в Ленинграде двухлетнего Бродского тайком крестили в одной из расположенных под Череповцом православных церквушек.
Мальчик, переживший блокадную зиму, был болезненно слаб. И простая русская женщина, череповчанка, помогавшая работавшей матери смотреть за ребёнком предложила крестить малыша.
Был ли верующим Бродский? Пожалуй, нет. Но неземным и «надчеловеческим» был однозначно. Быть может, именно поэтому ценность его лирики очевидна не только для русскоязычных. Впрочем, творчество Бродского изобилует стихами, в которых буквально «сквозит» реальность.
В Рождество все немного волхвы. В продовольственных слякоть и давка. Из-за банки кофейной халвы производит осаду прилавка
В Ленинград Бродские вернутся в 1944-м. Им выделят пресловутые «полторы комнаты» в доме Мурузи.
А в 1947-м Иосиф пойдёт в обычную ленинградскую школу. С учёбой у Иосифа всегда были нелады. Будущий Нобелевский лауреат по литературе менял учебные заведения (5 школ за неполные 8 лет) и даже оставался на второй год. Любопытно, что Бродский, который в итоге стал не только русским, но и американским поэтом, пишущим на двух языках, не был аттестован в советской средней школе даже по английскому.
Учителя недолюбливали этого странного парнишку, читавшего запоями «не ту литературу». Однажды прямо на урок Бродскому прислали записку: «В книжный завезли новый роман Олдриджа». Иосиф встал и, не слыша окриков учителя, покинул класс, не спросив разрешения. А когда он вернулся, завуч велела без родителей в класс не возвращаться.
А что родители? Отец вернулся домой в 1948 году. И отношения с сыном-второгодником были неидеальны. Желая видеть в ребёнке «настоящего мужчину», своё второе «я», дисциплинированного солдата своей Родины, Бродский-старший частенько хватался за ремень, что неоднократно становилось причиной семейных конфликтов. Отношения с матерью строились исключительно на физиологически-кулинарной составляющей. И атмосфера бездуховности, перемежаемая с конфликтами, угнетала Иосифа.
Пройдут годы. Иосиф Бродский напишет несколько стихотворений, которые будут посвящены памяти отца В них будет сквозить непомерная тоска по родительской любви, которой недоставало. Была и отчуждённость – отзвук той атмосферы, в которой он рос и жил в детстве, испытывая страдания.
Если в свою первую ссылку Бродский отправится вместе с матерью, то трагизм второй будет заключатся в том, что когда его вызовут в отдел виз и регистрации (ОВИР) и прозрачно намекнут на нежелательность и даже опасность пребывания Бродского в СССР, он уедет и больше никогда не увидит их — мать и отца, людей, содействовавших (хоть и невольно) тому, что их единственный ребёнок, ещё в детстве достигнет апофеоза одиночества. В нём люди становятся поэтами.
Впрочем, это будет после. А пока 14-летний Бродский по настоянию отца подаст документы в морское училище, но принят не будет. К счастью, не возьмут его и в школу подводников. Он окончит семилетку с грехом пополам, так и не аттестованный по ряду предметов. Несостоявшегося моряка примут фрезеровщиком на завод.
Доведётся Бродскому, загоревшемуся идей стать врачом, поработать в морге, где он будет помогать анатомировать трупы.
Именно Бродский задаст тренды поколению «дворников и сторожей», поработав истопником в котельной.
В 17 лет молодой поэт начнёт ездить в геологические экспедиции, побывает на Белом море, в Сибири, Якутии, будет застревать в посёлках у эвенков, наблюдать за тем, как старшие товарищи глушат спирт. Заработает нервный срыв. Вернётся в Ленинград. И, наконец, обретёт свою стихию: начнёт водить дружбу с такими же опальными творцами — молодыми писателями, поэтами, которым, как и Бродскому, Родина будет намекать на то, что между понятием «Оттепель» и «Вседозволенность» знак равенства ставить не надо.
Бродский заявит о себе и о нём заговорят, как о молодом гениальном поэте из Ленинграда. Он станет вхож в литературные круги, которые позже обязательно назвали бы «андеграундом». Будет старательно учить иностранные языки. Познакомится с Ахматовой, вдовой Мандельштама, женой Чуковского. Начнёт выступать на поэтических мероприятиях, некоторые из них будут по-рыцарски именоваться «турнирами». Вот здесь, например, на улице Стачек, в Доме культуры.
Здание вполне можно считать культовым. В его стенах Бродский прочитал своё стихотворение «Еврейское кладбище» на очередном турнире молодых поэтов.
Еврейское кладбище около Ленинграда. Кривой забор из гнилой фанеры. За кривым забором лежат рядом юристы, торговцы, музыканты, революционеры. Для себя пели. Для себя копили. Для других умирали. Но сначала платили налоги, уважали пристава, и в этом мире, безвыходно материальном, толковали Талмуд, оставаясь идеалистами.
Такой наглости простить не могли. Оттепель оттепелью, но и приличия в советском культурном учреждении «соблюдать надо». Разразился скандал. Бродский оказался в его эпицентре. Личную карточку Иосифа, напоминавшую волчий билет откровенного социопата, передавали из одного кабинета в другой, решая, что делать с зарвавшимся гением.
Ни образования, ни членства в ВЛКСМ, ни постоянного места работы. Что он, в конце концов, себе позволяет?!
20-летний юноша, связанный по рукам реальностью, в которой признавались лишь «идеологически выдержанные стихи» и самоотверженный ударный труд у станка, едва не решится на отчаянный шаг. В числе его друзей был отставной лётчик Олег Шахматов. Оказавшись вдвоём в Самарканде, они будут всерьёз обсуждать план угона самолёта на Запад.
Как после таких планов на жизнь Бродский сразу же не оказался в расстрельной камере? Загадка. А ведь мог бы. Немногим позже у Шахматова найдут огнестрельное оружие. Спасая себя, он начнёт «колоться». И расскажет об этом «плане», а ещё о том, как Бродский пытался передать вместе с их общим другом Уманским антисоветскую рукопись заезжему гражданину США.
И в тогда-то Бродского «прихватит» КГБ в самый первый раз. После двухдневной отсидки в «казематах», в декабре 1960-го, ему удастся вывернуться каким-то чудом. Он выйдет на свободу, успеет встретить первую настоящую любовь Марину Басманную и даже опубликовать единственное стихотворение в детском журнале «Костёр»
Это — я. Мое имя — Антей. Впрочем, я не античный герой. Я — буксир. Я работаю в этом порту. Я работаю здесь. Это мне по нутру.
Тучи начнут сгущаться всерьёз в декабре 1963 года, когда в газете «Вечерний Ленинград» будет опубликована донельзя подленькая статья
Молодому поэту, о котором заговорят за пределами СССР, как о поэте, стоящем на одном уровне с Пушкиным, советская пресса припишет паразитический («несоветский») образ жизни. Умышленно исковеркает его стихотворение «Люби проездом родину друзей». В нём смикшируют первую и последнюю строки. Из фраз «Люби проездом родину друзей» и «Жалей проездом родину чужую» сделают подсудное «Люблю я родину чужую».
Станет ясно, что статья – предтеча ареста. Он произойдёт 13 февраля 1964 года. Затем последовали трёхнедельные пытки так называемой «укруткой» в психиатрической больнице на «Пряжке». 23-летнего парня поднимали с постели среди ночи и заставляли ложиться в ледяную ванну. Затем, обмотав влажной простынёй, укладывали поближе к батарее. Выжить, испытывая боль от намертво врезающейся в тело простыни, с больным сердцем (диагноз – стенокардия) было сложно. Но он выжил.
А потом был суд
Стенограммы судебных заседаний Бродского есть в сети. На суде ему вменили нежелание работать на заводе, заклеймили, как подонка, занимающего антинародную позицию, льющего грязь на души тех, кто спас его во время войны, обманывающего молодёжь вместе с узкой группой своих почитателей. Вердикт: «Во избежание окончательной утраты совести необходимо срочно «призвать к труду». Само собой – как можно ближе к северным широтам – в Архангельской области. Дескать, это мерзавца отрезвит.
Трезветь велели 5 лет. Суд под гневные выкрики передовиков производства выписал Бродскому путёвку на его «Голгофу» — в деревню Норинская Коношского района Архангельской области.
Стенограмма судилища над Бродским с «обличением» тунеядца, несостоявшегося террориста, врага народа, хулигана, передающего иностранцам в Эрмитаже свои отпечатанные на машинке стихи, потомка еврейского фабриканта, поставлявшего сладости к царскому двору, человека, которого в 1937 году следовало сразу же поставить к стенке, была опубликована в западных изданиях, явив всему миру откровенное варварство советской системы правосудия, прислушавшейся к гневному мнению трубоукладчиков из УНР 20, решивших, что поэту надо дать по рукам.
Все обвинительные речи были пылко произнесены теми, кто Бродского не знал и стихов его не читал, но осуждал его образ жизни.
Так началась вторая ссылка Бродского, последовавшая спустя 22 года после первой. Деревня Норинская тюрьмой не была. Бродский на удивление быстро сошёлся с простыми сельчанами, в доме которых жил. Выполнял нехитрые задачи, ставившиеся ему местной администрацией, контролировавшей поведение асоциального элемента – грузил сено, перелопачивал зерно, чтобы не загнило в амбаре. В общем, выполнял работу, которая, безусловно, была куда более полезна, чем написание «антисоветских» во всех отношениях малопонятных стихов, от которых веяло чуждым советскому человеку одиночеством, отчуждённостью и другими вредными вещами. Позже Бродский назовёт это время самым счастливым в своей жизни.
Вместо пяти полтора
После высылки Бродского развернулась колоссальная компания по защите гениального молодого поэта. В СССР на его защиту встали Самуил Маршак, Дмитрий Шостакович, Корней Чуковский, Константин Паустовский, Александр Твардовский, Юрий Герман и многие другие люди, имеющие огромный вес в советской системе координат. По логике вещей они обязаны были обличать «окололитературного трутня». Но не стали. Ещё более резкой была реакция небезразличного к судьбе Бродского Запада.
К советскому правительству обратился Жан-Поль Сартр, намекнувший, что советские культурные делегации могут оказаться за рубежом в очень непростом положении именно из-за дела Бродского.
Поэту разрешат вернуться в Ленинград через полтора года. Наступит «период публичной немоты». Власть будет упорно отрицать наличие в Советском Союзе такого поэта, хотя он был необычайно популярен в капстранах, куда его произведения пересылались дипломатической почтой. Несправедливое судилище и ссылка сделали Иосифу Бродскому «карьеру».
Зарабатывать на жизнь поэту долгое время приходилось случайными заработками – переводами, рецензиями и даже съёмками. В фильме «Поезд в далёкий август» непонятно как, непонятно кто разрешил ему сняться в роли высокопоставленного партработника.
Бродского — с его семью классами образования! — звали работать в престижные университеты мира. Но власть не давала разрешения на выезд. Так было вплоть до 10 мая 1972 года. В тот день Иосифа Бродского, работавшего день и ночь над своим самиздатовским машинописным четырёхтомником произведений, вызвали в ОВИР, предложив уехать из страны навсегда.
Когда самолёт с Бродским приземлится в Вене, американский славист Карл Проффер задаст вопрос:
— Куда бы ты хотел поехать, Иосиф?
— Понятия не имею, — ответил поэт, лишённый гражданства и страны.
— Не хочешь немного поработать в Мичиганском университете?
«Окололитературного трутня» будут ждать профессорские должности в шести лучших университетах мира и Нобелевская премия по литературе, которую он получит в 1987 году.
Он умрёт от сердечного приступа в 1996 году. Так и не став гражданином России, где и поныне можно схлопотать реальный срок за написанные слова.
Кто поспособствовал высылке
По возвращении из ссылки Бродского по просьбе Вахтина и Чуковского устроили работать переводчиком в Союз писателей. Запись в трудовой книжке позволила ему избежать новых обвинений. Западные СМИ старались раздуть скандал, вынуждая Иосифа Александровича выступить в роли жертвы советского строя. Но поэт активно противился этому.
Громкий процесс над ним сыграл и положительную роль: о Бродском узнали за границей. Позднее его произведения тайно вывозились из СССР и переводились на разные языки мира. За рубежом Иосиф Александрович стал настолько популярен, что его избрали почетным членом Баварской академии изящных искусств (1971 год).
С таким резюме поэту в Стране Советов делать было нечего. Уже в начале мая 1972-го его вызвали в ОВИР и потребовали эмигрировать из СССР. Альтернативой этому решению была только психбольница, в которой поэта сгноили бы живьем. Иначе власти никак не могли от него избавиться. Конечно, Бродский выбрал эмиграцию. 4 июня он вылетел в Вену, навсегда лишенный советского гражданства.
Ссылка и эмиграция
Правоохранительные органы задержали его за публикацию в «Синтаксисе», а затем снова — по доносу знакомого. В ноябре 1963-го увидела свет статья «Окололитературный трутень», где стихи Иосифа Бродского нагло переврали, а его самого окрестили «паразитом», который не занимается общественно полезным трудом. Пронесся слух, что в родном городе Бродского хотят упечь за решетку, поэтому на время он отправился в Москву. Поговаривали, что в Ленинград поэт вернулся из-за амурных дел — узнал, что художница Марианна Басманова изменила ему с другом Дмитрием Бобышевым. В итоге в феврале следующего года литератора арестовали, тут же у него случился сердечный приступ. После состоялся суд, где уважаемым филологам и переводчикам так и не удалось убедить свидетелей обвинения в том, что работы Бродского нельзя приравнивать к тунеядству.
Мужчину направили на судебно-психиатрическую экспертизу, и его соратники даже надеялись, что это поспособствует смягчению наказания. Вот только обследовали поэта не амбулаторно, а в больнице «На Пряжке». Три недели там Иосиф называл худшими в жизни: ночью будили, погружали в ледяную воду, а потом скручивали простыней и клали у батареи. От жара ткань высыхала и больно врезалась в кожу, так что иначе чем пыткой, назвать эти манипуляции не поворачивался язык. В итоге Бродского признали трудоспособным, а после второго заседания приговорили к пятилетней ссылке.
В деревне Архангельской области он трудился в совхозе, а в свободное время читал и учил английский язык. Ряд известных советских писателей и француз Жан-Поль Сартр вступились за Иосифа, так что его досрочно освободили. Чтобы избежать дальнейших обвинений в тунеядстве, по рекомендации Корнея Чуковского Бродский вошел в Группком переводчиков. Однако в качестве поэта на Родине его не воспринимали: книгу «Зимняя почта» выпустить отказались, стихи почти не публиковали, и большинство произведений увидели свет благодаря самиздату.
Несмотря на такое положение, Бродский отказывался от навязываемого ему со стороны образа борца с партийной властью. Напротив — в поздних интервью он подчеркивал, что ему повезло, и другим людям приходилось гораздо тяжелее. К тому же в 60-е поэт больше переживал не из-за травли и клеветы, а из-за краха личной жизни. Дело в том, что Басманова продолжала навещать его в ссылке, и в результате этих редких встреч в 1967-м у них родился сын Андрей. Но вскоре после появления ребенка на свет отношения разладились окончательно. Марианна опять сошлась с Бобышевым, разбив сердце Иосифа Александровича на мелкие кусочки. Десятки стихов посвятил он этой истории любви.
Дальше события развивались стремительно: без ведома Бродского его стихи отослали на Запад и напечатали в США, а в 1970-м в Нью-Йорке вышла первая авторизованная им книга «Остановка в пустыне». Круг иностранных журналистов и издателей, с которыми общался поэт, ширился, поэтому в 1972-м власти выдвинули ультиматум: или немедленная эмиграция, или новое преследование со всеми вытекающими, включая психиатрическую экспертизу в лечебнице, которая до дрожи пугала литератора.
Визу оформили всего за 12 дней, и вот уже Бродский оказался в Вене. Здесь американский издатель Карл Проффер предложил ему работу в Мичиганском университете. Эмигрант начал преподавать, писать на английском эссе, переводить Набокова и выступать на международных фестивалях. Впоследствии его переманили в вуз Новой Англии: декан увидел перед собой величайшего поэта своего времени и предложил оклад в четыре раза больше. Хотя профессиональным педагогом Иосиф Александрович, конечно, не был и вел занятия весьма необычно: мог рассказывать анекдоты, срываться на неэрудированных студентов, курить прямо на лекции.
Сложная жизнь писателей: почему Иосиф Бродский был вынужден уехать в США?
Это сейчас мы воспринимаем Бродского как великого русского поэта, однако открыто высказываться на счет его творчества на территории СССР было запрещено. Но почему Иосиф фактически стал изгнанником? Расскажем в сегодняшней статье!
✒️ Основная причина
Как ни странно, виноват в своей судьбе не поэт, а его коллеги и журналисты Медведев, Лернер и Ионин. В 1963-ем они составили статью-пасквиль и опубликовали ее в «Вечернем Ленинграде». Там журналисты яро доказывали, что Бродский виновен в антисоветских настроениях и тунеядстве. В качестве доказательства они прикрепили вырванные из контекста четверостишия из поэмы «Шествие», где Иосиф написал, что любит «родину чужую». Обществу этого примера было достаточно, чего уж говорить о тех, кто занимался пропагандой социалистического строя…
✒️ Реакция общественности и арест
13 января Бродский был арестован. Арест этот наложился на ужасное для поэта время разрыва с его любимой женщиной, музой, и матерью его ребенка Марианной Басмановой. Из-за этого Иосиф даже пытался покончить с собой.
После того, как поэта поместили в камеру, у него случился сердечный приступ. Этот случай сильно отразился на дальнейшей жизни Бродского, поскольку он до конца дней страдал от сердечной недостаточности.
Ровно через три месяца в суде Бродского обвинили в тунеядстве и дали 5 лет трудовой ссылки. Поэта вместе с другими уголовниками отправили в Архангельскую область отбывать наказание за несуществующее преступление. На защиту Иосифа встала Анна Ахматова, Маршак и Шостакович, однако власти этого было недостаточно. Тогда свое мнение высказал заграничный писатель Жан-Поль Сартр. Он пригрозил запретом на въезд русских дипломатов к нему в страну. Бродского почти сразу выпустили и предоставили условный срок.
Девять лет лагерей, четыре развода и разрыв отношений с дочерьми. Обратная сторона славы Петра Вельяминова
Юность артиста прошла в исправительных лагерях, где он едва не умер от истощения. Но именно в ссылке Петр Вельяминов сделал первые шаги к актерству. В 45 он сыграл Захара Большакова в картине «Тени исчезают в полдень», что одновременно прославило его на весь СССР и разрушило семью.
Ниоткуда с любовью. После ссылки и эмиграции Иосиф Бродский изменил литературный мир, но потерял Родину
Сегодня имя Нобелевского лауреата широко известно по всему миру, но долгие годы легендарному поэту запрещали издаваться на Родине. И это было наименьшей проблемой Иосифа Бродского, которого в 60-е признали тунеядцем и отправили в ссылку…
В XXI веке все кому не лень цитируют стихотворение Иосифа Бродского «Не выходи из комнаты». С одной стороны, произведение известное, а в период самоизоляции — строки и вовсе приобретают новое значение, превращая автора чуть ли не в пророка. Но для самого Бродского это детище вряд ли значило так много: написанное в 1970-х, оно не вошло ни в книгу «Части речи», ни в классические американские сборники, а читателю открылось только в 1994-м. Почему же именно эти строфы стали символом поэзии литератора?
24 года Иосиф Александрович прожил за границей. Эмиграция была вынужденной, что подтверждает и письмо поэта Леониду Брежневу, которое никак не повлияло на решение властей. «Мне горько уезжать из России, — обращался Бродский к генсеку. — Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Все плохое, что выпадало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге».
В его случае возвращение состоялось лишь на бумаге: 28 января 1996-го 55-летний Нобелевский лауреат скончался в Нью-Йорке. В 25-ю годовщину смерти легендарного поэта вспоминаем, что он потерял, а что обрел, покинув родной Ленинград.
Конфликт с Евтушенко
Одной из причин высылки Бродского некоторые исследователи считают его конфликт с «первым советским поэтом» Евгением Евтушенко. Последний вместе с Ахматовой и другими представителями богемы всей душой болел за возвращение Иосифа Александровича из архангельской ссылки. Первое время после возвращения они были очень дружны. Бродский даже выступил на авторском вечере Евтушенко.
Но когда встал вопрос о высылке Иосифа Александровича из СССР, их отношения резко изменились. После одной из «бесед» в КГБ он случайно встретил в коридоре этой организации Евтушенко и расценил это как факт сотрудничества бывшего друга со спецслужбами. Иосиф Бродский навсегда затаил на Евгения Евтушенко обиду. Он очень не хотел уезжать из страны и подозревал, что Евтушенко на него доносил. На самом деле Евгения Александровича вызывали в КГБ из-за ввоза в СССР запрещенной литературы.
Преследование и арест
Полностью сфабрикованное обвинение неожиданно вызвало живой отклик у читательской аудитории. Был ли он настоящим или поддельным, сейчас установить трудно. В «Вечернем Ленинграде» спустя неделю после первой стать были изданы письма читателей газеты. Они были полны возмущения и гнева по отношению к паразиту и бездельнику, который выдает себя за поэта.
Официальные власти не медлили с реакцией на такие публикации. 13 января Иосиф Александрович был арестован. Это был очень сложный период для поэта еще и потому, что приблизительно тогда же произошел его разрыв с возлюбленной Марианной Басмановой. Из-за него Бродский даже совершил попытку самоубийства.
Поэт был придавлен этим разрывом. В камере после ареста у него произошел сердечный приступ. От сердечной недостаточности Иосиф Александрович страдал после этого до конца жизни.
Читайте также: