Кто одним из первых побывал в японии
Некоторые авторы в качестве любопытного факта утверждают, что японский император не имеет права покидать территорию своего государства. Причина этому следующая: согласно законодательству Страны восходящего солнца, земля, на которую ступил император автоматически становится территорией Японии.
Фото: SM News SM NewsУказанная норма в Конституции Японии действительно есть. Правда, чтобы она имела реальную силу, необходимо сделать так, чтобы таковой пункт появился и в законодательстве других государств. Разумеется, в нынешнем виде норма скорее символическая и волнует разве что самих японцев, а обыватели других стран воспринимают ее как весьма забавную историческую особенность отдельно взятого государства.
Тем не менее, известно, что предыдущий император Акихито очень любил зарубежные поездки и до восшествия на престол побывал в 37 странах. Некоторые издания отмечают, что после того, как он стал полноправным монархом, страну более не покидал и именно по указанной выше причине.
Правда, при детальном разборе все же оказывается, что Акихито будучи правителем побывал во многих странах, в том числе в США, Канаде, Бразилии, Литве и ряде других государств.
Таким образом, закон, на самом деле есть, но воплощение его в действительность в современных реалиях невозможно. В свою очередь утверждения о безвылазном нахождении императора на территории своей страны не более чем фейк.
Возможно, японцы, после посещения своим правителем США, Канады и других стран, считают их своей территорией ( ). Закон есть закон! На обеих фотографиях запечатлен предыдущий император страны Акихито.
"Раса Ямато" и "открытие" Японии коммодором Перри. Часть 2
В 1852 году американское правительство поручило коммодору Мэттью Кэлбрейту Перри миссию заключения торгового договора с Японией. Американский президент Миллард Филлмор дал директиву Перри, что в случае нежелания японцев идти на переговоры необходимо применить вооруженную силу. Президент США также вручил ему послание японскому императору, с предложениями установления дружественных отношений и заключения торгового договора между двумя государствами. Ещё в конце 18 – начале 19 столетий американские купцы торговали в японском городе Нагасаки по просьбе голландцев, т. к. Голландия была оккупирована французскими войсками. После освобождения Голландии, Соединенные Штаты были отстранены от рынка Японии и искали способы закрепиться на нём. Кроме того, Японская империя нужна была американцам как плацдарм на пути в Китай, где конкуренты США, Великобритания и Франция вели колониальную гонку и в перспективе, как база против России.
Американское правительство знало, кого послать в Японию. Мэттью Перри (1794 — 1858) подчинённые называли «старым медведем», за серьёзность, неприветливость, жесткость и грубость. Он родился в семье военных. Был участником англо-американской (1812—1815), второй берберийской (1815) и американо-мексиканской (1846—1848) войн. Участвовал в акциях направленных против пиратов и работорговцев в Карибском море. В 1822 году занял спорный остров Западный ключ («остров Томпсона») в Карибском море, который принадлежал Испании. В 1837 получил звание капитана и зарекомендовал себя одним из ведущих реформаторов американского ВМФ. Он поддерживал строительство паровых кораблей, надзирал за постройкой второго американского парового фрегата - «Фултон», за что его называли «отцом американского парового флота». Участвовал в учреждении первого корпуса морских инженеров, а в 1839 - 1841 гг. создал первую артиллерийскую школу ВМС США в штате Нью-Джерси. В июне 1840 года Перри был повышен до звания коммодора и стал комендантом Нью-Йоркской военной верфи. В 1843—1844 гг. коммодор назначен командующим Африканской эскадры ВМС. В годы американо-мексиканской войны (1846—1848) участвовал в захвате города Фронтера, в разрушении Табаско, битве за Тамаулипас. Командовал внутренней эскадрой ВМС и в 1847 году поддерживал блокаду мексиканского города Веракруз. После его падения, он сформировал так называемый «москитный флот» и захватил порт Туспан.
«Открытие» Японии
24 ноября 1852 года коммодор возглавил Восточно-индийскую эскадру и отправился в путешествие из Норфолка в штате Вирджиния. «Посольство» было весьма впечатляющим. В состав эскадры входило 10 кораблей: «Миссисипи», «Саскуэханна», и «Повхатан» - паровые фрегаты, парусник «Сапплай», «Плимут», «Саратога», «Македонец», «Вандалия», «Лексингтон» и «Саутгемптон» - парусные шлюпы. 11 декабря 1852 г. эскадра достигла Мадейры, 24 января 1853 г. – Кейптауна, с 10 по 15 марта корабли находились в Шри-Ланке. 29 марта, преодолев Малаккский пролив, американская эскадра добралась до Сингапура. 7 и 29 апреля американцы побывали в Макао и Гонконге, 4 мая эскадра прибыла в Шанхай, где остановилась на отдых.
26 мая 1853 года американская эскадра прибыла к архипелагу Рюкю. Это государство находилось под контролем японского княжества Сацума и одновременно являлось данником Китая. Государство Рюкю, Китай, и Япония считали «своим». Через него шёл основной поток торговли между Японией и Китаем. Корабли встали на якорь в водах столицы Нахи. Перри выразил пожелание посетить резиденцию правителя-вана, замок Сюри, однако получил отказ. Тогда он высадил вооружённый десант и двинулся к замку. Государство Рюкю, которое не имело сильной армии, было вынуждено уступить вооружённому давлению. Ван Сё Тай принял американских офицеров. Когда американцы передали хозяевам требование американского президента установить дипломатические отношения, рюкюсцы сообщили, что Рюкю – это не суверенное государство и не может самостоятельно решать подобные вопросы. Однако они пообещали стать посредниками между американским посольством и японским правительством. В результате американцы сочли свою миссию успешной. Жители Рюкю, в свою очередь смогли вежливо отклонить ультиматум США, спасли столицу от нападения и приняли чужеземцев на уровне ниже, чем обычно принимали китайских послов.
Перри, оставив часть эскадры в Рюкю, исследовал острова Огасавара и провозгласил их владением США. Однако позже это действие опротестовали Англия и Россия. 2 июля 1853 года коммодор на четырё кораблях отправился к Японии. 8 июля 1853 года ошеломлённые японцы увидели в бухте Эдо (он был административным центром сегуната) «чёрные корабли». Американцы вели себя агрессивно, пушки были многозначительно направлены на берег, корабли заняли боевую позицию. Американцы стали самовольно замерять глубину вод залива и сделали несколько выстрелов холостыми зарядами, вызвав панику в городе.
Мэттью Перри во время переговоров с японскими чиновниками потребовал встречу с высоким чином, угрожая высадить десант в Эдо и собственноручно передать послание сёгуну. В это время сёгун Токугава Иэёси был сильно болен и не мог выполнять свои обязанности. Ответственность на себя взял глава японского правительства Абэ Масахиро. Японские сановники в этот момент были растеряны, они не ожидали столь сильного напора, и не смогли выработать единого плана противодействия иностранцам. 14 июля был организован приём американского посольства. Перри передал чиновникам сёгуна: письмо президента, документы с предложениями торгового договора, а также модели машин, механизмов. Японская сторона сообщила о болезни сёгуна и предложила прибыть в следующем году, когда ответ будет подготовлен. Перри согласился и сообщил, что прибудет в Японию за ответом через год.
27 июля 1853 года умер сёгун, его преемником стал Токугава Иэсада. Однако он был человеком слабого здоровья и не мог вести сложные дела. Правительство Абэ Масахиро, не желая брать на себя ответственность, впервые за два столетия созвало Всеяпонское собрание с участием представителей императора, сёгуна, региональных властей и знати. Собрание должно было решить вопрос: «открыть» Японию для иностранных государств или сохранить её изоляцию.
В это время эскадра Перри находилась в Гонконге. Получив известия о событиях в Японии, он решил воспользоваться удачным моментом и вторично надавить на японские власти. В феврале 1854 года американская эскадра вернулась. Американские корабли приняли боевой порядок, демонстрируя готовность напасть на Эдо, в случае отказа японского правительства подписывать соглашение. Всеяпонское собрание в это время ещё не приняло решения: чиновники сёгуна советовали подписать договор с США, а представители императора и региональные правители, на волне антииноземных настроений, предлагали сохранить прежний курс. Абэ Масахиро, взял на себя ответственность и сообщил американцам, что Япония готова установить дипломатические отношения с Соединенными Штатами. 31 марта 1854 года в селе Йокогама, неподалеку от города Канагава был подписан 12-статейный договор о мире и дружбе между Японией и США. При этом Япония взяла на себя обязательство обеспечивать американские корабли топливом, водой и продовольствием при необходимости; спасть попавшие в беду американские корабли и их экипажи; порты Симода и Хакодатэ открывались для торговли со Штатами, в них американцы получили право учредить свои консульства; Соединенные Штаты получали режим наибольшего благоприятствования в торговле. Таким образом, Япония была «открыта» мировому сообществу. Более подробные условия были 15 июня в монастыре Рьосендзи в Симоде, как 13-статейное приложение договора. Аналогичное поселение было подписано и с Рюкю.
Приезд в страну первого американского консула Таунсенда Гарриса практически совпал с Второй опиумной войной 1856 - 1860 гг., когда Англия, Франция и США напали на Китай с целью превратить страну в свою полуколонию, окончательно открыть для себя китайский внутренний рынок. Поэтому в качестве первого «доброго совета» американский посол порекомендовал японскому правительству не быть строптивыми в отношениях с великими державами. В качестве примера, что происходит с несговорчивыми, был показан Китай. Японцы совету Гарриса вняли и довольно быстро подписали серию неравноправных торговых соглашений с США, Англией, Францией. Россией и другими государствами. Иностранцы приобрели в Японской империи очень выгодные таможенные льготы и право экстерриториальности.
Надо отметить, что США в тот период не смогли в полной мере воспользоваться плодами победы Перри. В 1861—1865 гг. шла ожесточённая война Севера и Юга. Поэтому на первое место выдвигается Англия. Правда, подавляя антизападные настроения, Запад выступает согласно. В 1864 году объединенная англо-франко-американо-голландская эскадра атакует японские береговые батареи в проливе Симоносеки, обстрелявшие иностранные суда.
Немного о том, как открывали Японию
Далеко-далеко, за горами и даже за морем, на большом острове находится никому не интересная страна, называемая Япония. До того момента, о котором пойдёт речь, она таки была вполне никому не интересна: европейцам по причине отсутствия какой-то внятной пользы с колонизации, недружелюбного населения, и особенно недружелюбной администрацией, позапрещавшей высаживаться чужестранцам где-либо, кроме порта Нагасаки, и там только с ограничениями в локальной автономии. Ибо нефиг. Близкий культурно, но физически далёкий Китай в тот момент стонал под игом продаваемого просвещёнными европейцами опиума(что может быть лучше торговли наркотиками? Англичане знали в этом толк ещё в восемнадцатом столетии, и класть они большой прибор хотели на гуманизьмы и просвещение, Дидро, Вольтера и прочих, есть гешефт – значит будем продавать), так что ему в принципе не было интересно даже то, что делается в соседней Корее, его вскрывали как консервную банку. Европейцев это занятие кстати тоже сильно отвлекало от Японии – Китай им казался полем непаханым.
В общем, Япония на тот момент нафиг никому не впёрлась.
(извиняюсь, у меня получилась какая-то шляпа по итогу, попробую следующий пост про политику эпохи реставрации, там уже без отступления)
Япония глазами первых европейцев
Первыми европейцами, попавшими в Японию были португальцы. В 1542 (или 1543) году три потерпевших кораблекрушение португальских купца оказались на острове Танэгасима (острова Рюки). Они же передали японцам огнестрельное оружие. Уже через полгода японцы начали изготовлять аркебузы, получившие название танэгасима.
Португальцы установили с Японией торговлю; с 1580 года к ним присоединились испанцы, а с начала XVII века - голландцы. Европейцы привозили в Японию европейское оружие, одежды и, самое главное, распространяли христианство. В 1549 году в Японию прибыл иезуит Франциск Ксавье (Ксаверий), ставший первым епископом Японии. За 2 года работы его миссии в христианство было обращено 2000 японцев. К 1581 году в Японии было уже более 150 тыс. местных католиков и 200 церквей. В конце XVI века число христиан удвоилось. В Нагасаки миссионеры открыли училище и типографию, где Библию и труды европейских богословов переводили на японский язык и печатали в латинской графике.
Многое в европейцах поразило японцев и далеко не все восхитило. Японцы презирали "южных варваров" (европейцы приплыли с юга) за нечистоплотность, грубые манеры и употребление в пищу мяса. Вместе с тем, при сёгуне Тоётоми Хидэёси (1582 - 1598) мода на европейское проникла в высшие слои общества. Джеймс Мэрдок в "Истории Японии" пишет: "Западное платье стало настолько обычным, что случайно встретив толпу придворных, было трудно сразу определить кто они - португальцы или японцы. Подражая португальцам, некоторые страстные приверженцы моды выучивали Pater noster и Ave Maria ". Тогда в Японию проникли португальская кулинария, в частности, способ готовить рыбу, овощи и морепродукты в кляре, обжаренном в масле. Блюда, приготовленные таким способом, получили название тэмпура (от португальского tempora - "время"). Дано это название было благодаря дням поста и покаяния, которые католики называли "четыре времени года". В Японии тэмпура стала чрезвычайно популярной. Ее готовят из множества продуктов, но особенно часто из свежих креветок - эби тэмпура.
Вмешательство европейцев во внутреннюю жизнь Японии и распространение христианства вызвало отторжение. В XVII веке сёгунат Токугава начал проводить курс на ограничение контактов с европейцами, известный как сакоку. В 1614 году японцам было запрещено исповедовать христианство. В 1630 году был запрещен ввоз европейских книг. В 1636 году японцам запретили покидать пределы страны. В 1637 году христиане острова Кюсю - крестьяне и самураи-ронины, подняли восстание в Симабаре, подавленное с помощью голландского флота. В 1638 году из страны выслали всех португальцев (испанцев выслали еще раньше), а в 1641 году японцам запретили все контакты с иностранцами. Исповедание христианской веры каралось смертной казнью. Европейцам было запрещено посещать Японию. Лишь голландцам, помогшим подавить восстание христиан, было разрешено посылать корабли для торговли на искусственный остров Дэдзима в Нагасаки. Со временем, сёгунат стал ограничивать оборот торговли с голландцами: с 1715 года - до 5 кораблей в год, затем всего один - два корабля.
Изоляция Японии закончилась в 1853 году, когда японское правительство под угрозой пушек командора Перри открыло страну для торговли - сначала с США, затем с европейскими странами. Встретившиеся стороны испытали культурный шок - поверхностный у европейцев, и глубокий, изменивший страну, у японцев. Европейцы находили страну красивой и ухоженной, а людей - трудолюбивыми, вежливыми и опрятными. Раздражало их обилие чиновников, формализованность отношений, излишняя вежливость, которую они почитали лицемерием. Решительно не нравилась европейцам японская пища, где полностью отсутствовали мясные и молочные продукты. Моряки командора Перри, приглашенные на устроенный в их честь роскошный банкет, всерьез считали, что служители утаили или украли лучшие блюда и потому им пришлось есть сырую рыбу, рис и водоросли. Прохладно отнеслись американцы и европейцы к сакэ, который считали слабым подобием рейнского вина.
Европейцев шокировало "бесстыдство" японцев - крестьяне работали почти голыми, матери открыто кормили младенцев грудью, мужчины и женщины справляли малую нужду на улице и оба пола совместно купались в общественных и семейных банях. Французский путешественник Пьер Лоти описывал это купание следующим образом: "В Нагасаки есть такое время суток, которое еще смешнее остальных: это вечер, часов пять-шесть. В этот час все раздеваются догола - дети, молодежь, старики, старухи и садятся в глиняные сосуды принимать ванну. Делается это где угодно, без всякой завесы, в саду, во дворе, в лавке и даже в дверях, чтобы удобнее было переговариваться через улицу с соседями. В таком положении даже принимают гостей; хозяин без колебаний вылезает из чана, держа в руках маленькое неизменно синее полотенце, чтобы усадить пришедшего и радостно перемолвиться с ним".
Доступность услуг Ивового мира нередко принималась за доступность японских женщин. Относительно самих японок мнения разделились. Многие восхищались грациозной красотой и изяществом молодых гейш и куртизанок. Другие были настроены критично. Тот же Пьер Лоти писал:"Надо сказать, мусме (как и старые дамы) совершенно не выигрывают, появляясь в таком виде. Японка, лишенная своего длинного платья и широкого пояса с тщательно вывязанным бантом, оказывается всего лишь крошечным желтым созданьицем с кривыми ногами и худосочным, грушевидным бюстом; ничего не остается от ее своеобразного искусственного обаяния, бесследно исчезающего вместе с одеждой".
Европейцы не понимали, что Японии голое тело не считалось ни красивым, ни сексуальным. В отличие от западных проституток, юдзё не обнажались, а наоборот - накручивали на себя много слоев дорогого шелка. И чем дороже проститутка, тем больше на ней одежд. Не случайно японская живопись, включая "весенние картинки" сюнга, избегает изображение полностью обнаженных тел. "Весенние картинки" показывают не столько обнаженные тела (за исключением гениталий), сколько красиво расположенные изысканные ткани. Эротика обнаженного тела отсутствовала в Японии напрочь.
Насильственное открытие Японии и контакты с европейцами произвели на японцев (по крайней мере, на думающую часть общества) потрясающее впечатление - это был глубокий культурный шок. Сначала преобладало чувство стыда, Оказалось, что Япония не является самой цивилизованной и, тем более, сильной страной. Гайдзины - "люди извне", превзошли японцев в науке и технике, вооружении, воинском деле и даже в разнообразии изящных искусств. В порыве самоуничижения многие в Японии посчитали, что европейцы превосходят японцев и физически - они выше ростом, у них длиннее ноги и шире плечи, сам вид более мужественен. Европейские женщины лучше сложены, чем японки; их крепкое тело позволяет рожать больших здоровых детей. Самолюбивый и одаренный народ (в лице лучших его представителей) не желал уступать европейцам. Была поставлена задача во всем сравняться с европейцами - в этом была суть реформ эпохи Мейдзи (1868 - 1912).
Главные усилия реформ Мейдзи были направлены на превращение Японии в современную страну: на заимствование западной системы образования, развитие промышленности, создание по-европейски организованной армии и строительстве флота. Вместе с тем, большое внимание было обращено на человека: перед японцами была поставлена задача не только интеллектуально, но физически стать в один уровень с европейцами. Здесь успех был лишь частичным. Проще всего было заставить японцев (военных и чиновников) носить европейские прически, отпустить бороду и усы и одеть в военные и гражданские костюмы. Переодетые японцы внешне приблизились к европейцам, хотя эффект иногда был комический. Известный географ и социолог, Лев Мечников, проведший два годя в Японии (1874 - 1876), язвительно писал:"Здешние кондукторы, японцы в европейских мундирах и в белых панталонах на коротеньких, дугообразно изогнутых ножках, сильно смахивающие на хорошо дрессированных мартышек, проделывающих с умным видом перед публикою неожиданные для их звания штуки. ".
Против реформаторов выступила биология - японцы принадлежали к иной, чем европейцы расе, с другими пропорциями тела и, вдобавок, питались совершенно другой пищей. Последнее препятствие казалось легко преодолимым: большие надежды возлагались на смену питания. В Японии стали пропагандировать употребление мяса и молочных продуктов. Император Мейдзи подавал личный пример. Даже буддийским монахам разрешили есть мясо. Энтузиасты шли дальше и предлагали заменить рис хлебом. В русской газете начала 1870-х годов описан такой случай: "В городе Наби издан закон, которым предписывается есть хлеб в подражание европейцам, которые красивее, выше ростом, крепче и разумнее". В долговременном плане смена диеты (японцы стали есть больше животных белков) себя оправдала, правда, через 100 лет: в ХХ веке японские юноши подросли на 13 см, а девушки - на 11 см. Если же судить о периоде Мейдзи, то успех был сомнительный. Добавка в диету мяса и молочных продуктов, хотя революционная, на деле была скромной: как результат, с 1868 года по начало ХХ века японцы выросли на один сантиметр, но европейцы за этот период тоже подросли.
Перестали нравиться японцам и собственные короткие ноги. Японские врачи рекомендовали пересесть с циновок татами на стулья - сидение на полу искривляет колени и препятствует росту ног. Искривляется и позвоночник, что задерживает рост. Японцы начали заводить европейскую мебель и пересаживаться на стулья. Если раньше людей изображали, сидящими на циновках, то на фотографиях эпохи Мэйдзи все стоят или сидят на стульях. Изменилась и форма приветствия - теперь не прижимали нос к циновкам, а кланялись стоя. Надо сказать, что японцы действительно избавились от распространенной кривизны ног, но произошло это во второй половине ХХ века и связано было с улучшением качества питания и здравоохранения. Выросла и длина ног, но пропорционально увеличению роста, т.е. японцы остались относительно коротконогими по сравнению с европейцами.
Реформы Мейдзи коснулись и женщин, хотя, в силу женского консерватизма, с запозданием. От женщин потребовали отказаться от сложных причесок, из-за чего они редко мыли голову, и перейти к европейской одежде, по крайней мере, на службе. Изменились и требования к женскому телу: современные японки должны быть крепкими женщинами с мышцами и прослойкой жира, способные родить здорового ребенка, а не анемичными и бессильными красавицами. Надо заметить, что японки действительно физически изменились, но произошло это не в эпоху государственных предписаний, а значительно позже - во второй половине ХХ века, когда резко улучшилось качество жизни японцев. Женщины стали на 11 см выше ростом, но не прибавили в весе. Изменились объемные пропорции женского тела: бюст стал больше, талия тоньше, а бедра шире - японки стали больше похожи на европейских женщин.
Вместе с тем, культ обнаженного тела, столь характерный для эстетики и эротики европейцев, так и не стал популярен в Японии. Лишь в последние десятилетия здесь наметились сдвиги, и женщины озаботились насколько упруги их ягодицы и как они выглядят в бикини. Японцев сковывала застенчивость и даже самолюбие, ведь десятилетиями они считали свое тело менее совершенным, чем тело европейцев. То же касается желтоватого цвета кожи, узкого разреза глаз и больших, часто неправильно растущих зубов. Кожу пытались отбеливать, во второй половине ХХ века стала популярна пластическая хирургия для придания глазам европейского вида, а дантисты успешно исправляли зубы. С 1930-х годов наметилась и противоположная тенденция - гордость своими расовыми чертами и цветом кожи. В 1931 году писатель Танидзаки Дзюнъитиро публикует эссе "Любовь и чувственность", в котором размышляет об особенностях красоты и эротики японок. Он признает, что европейские женщины лучше сложены, но отмечает, что японок есть свои достоинства: "Красотой фигуры и телосложения восточная женщина уступает женщине европейской, но красотою кожи, ее мелкой текстурой она ее превосходит. И не только я, человек неопытный, считаю так - многие знатоки придерживаются такого же мнения, да и среди западных людей есть немало таких, кто думает точно так же. Я же хочу сделать еще шаг вперед и скажу: восточная женщина (по крайней мере, с точки зрения японца) превосходит европейку и на ощупь. Если посмотреть на европейку с известного расстояния, то ее тело покажется глянцевым и гармоничным, но вместе с сокращением дистанции вас ожидает жестокое разочарование - текстура кожи оказывается грубой, вы замечаете, что она покрыта густой растительностью. Руки-ноги европейки приятны на взгляд и кажутся полно-плотными, что так привлекает японца, но если попробовать их на ощупь, то окажется, что плоть эта весьма мягка и дрябла, пальцы не встречают отпора - ощущение завершенной подтянутости отсутствует.
С точки зрения мужчины на европейскую женщину лучше смотреть, чем заключать ее в объятия, с женщиной же восточной - все наоборот. На мой вкус, в части гладкости кожи и ее текстуры на первом месте стоят китаянки, но и кожа японок много нежнее, чем у европеек; хоть она и не бела, но в некоторых случаях ее легкая желтизна добавляет ей глубины, в ней заключено нечто ценное".
Сасаки Масато, автор эссе "Японские представления о прекрасной женщине", считает, что контакты с западным миром резко повлияли на представления японцев о женской красоте. Самым важным оказался пересмотр отношения к выразительности лица. Прежде красивым считался спокойный, бесстрастный облик. Теперь японские женщины осознали привлекательность живости лица, его мимики и кокетства. В настоящее время в Японии существует широкий спектр понимания женской красоты. Многие японки перестали стремиться быть похожими на европеек и хотят быть сами собой. Они уже не комплексуют, когда цвет их кожи желтее или смуглее, чем у северных европейцев, хотя другие склонны осветлять волосы и менять линзами цвет глаз. Наметился парадоксальный "возврат к истокам": в моду стала входить неправильно растущие зубы, когда один зуб заходит за другой. Девушки с такими зубами кажутся молодым людям более естественными. Некоторые даже носят накладные зубы. Впрочем, процветают и молодежные субкультуры - Лолита, Гяру, Харадзюку , берущие внешние образцы из западного мира.
Европейский обычай прилюдно целоваться в губы глубоко шокировал японцев. В Японии поцелуй считался чрезвычайно эротическим актом, допускаемым только в спальне (причем, не с женами). Поцелуи входили в арсенал развратных ласк гейш и куртизанок. Даже на "весенних картинках" сюнга поцелуи не изображали. Восприятие поцелуев - кису (от английского kiss), как нечто глубоко непристойного, сохранялось в японском обществе всю первую половину XX века. Когда скульптуру "Поцелуй" Огюста Родена была выставлена в Токио в 30-е годы, она вызвала общественное возмущение. Полиция запретила ее показ. Предлагали выставить скульптуру, закрыв покрывалом головы целующихся - обнаженные тела никого не смущали. Скульптуру показали уже после окончания Второй мировой войны; тогда же на экраны вышел первый японский фильм с кису.
В отличие от европейцев, японцам не была знакома платоническая любовь, по крайней мере, между мужчиной и женщиной. Любовные отношения мужчины и женщины предполагали физическую близость или стремление к ее достижению. Любовь, основанная на духовной близости, иногда встречалась, но только между мужчинами - в случае сюдо - любви старшего и младшего самураев. Гетеросексуальная платоническая любовь европейцев вызвала у японцев изумление и . умиление. В Японии она получила имя рабу. Японские писатели пытались подражать европейцам, описывая это странное, но благородное чувство.
«Русские в Японии»: поездка в Японию Ивана Гончарова
Не все знают, что известнейший русский писатель Иван Гончаров, «Обломова» которого все прекрасно помнят по крайней мере по школьной программе, был одним из первых русских, кто побывал в Японии – в те времена еще закрытой для посещения иностранцев стране, и оставил подробные заметки об этом путешествии.
Фрегат «Паллада» Фрегат «Паллада»Япония была закрыта для иностранцев с 1639 года (исключение составляли китайские и голландские корабли, которым разрешалось заходить в порт Нагасаки), однако уже в середине XIX века страна стала объектом соперничества стран Запада (в частности, Российской империи и Соединенных Штатов Америки) за влияние в Азиатско-Тихоокеанском регионе. И России, и Америке хотелось завязать отношения с Японской Империей, и они почти одновременно отправили туда свои военно-морские эскадры для проведения переговоров.
Русской эскадрой командовал вице-адмирал Евфимий Васильевич Путятин, который прибыл в Нагасаки 10 августа 1853 года, и в 1855 году, немногим позже американцев (японо-американский торговый договор был подписан в 1854 году), закрепил отношения с Японией договором. В 1853 году, когда экспедиция Путятина впервые прибыла в Нагасаки, на борту главного корабля эскадры, фрегата «Паллады» находился в качестве секретаря адмирала Путятина и Иван Гончаров (который тогда служил переводчиком в департаменте внешней торговли министерства финансов). Экспедиция Путятина, в которой принял участие Гончаров, продолжалась почти два с половиной года – кроме Японии Гончаров побывал также в Англии, Южной Африке, Индонезии, Китае, на Филиппинах и на множестве небольших островов и архипелагов Атлантического, Индийского и Тихого океанов.
Карта путешествия фрегата «Паллады» Карта путешествия фрегата «Паллады»В конце долгого путешествия, 12 августа 1853 года, «Паллада» наконец прибыла в порт Нагасаки, однако из-за того, то переговоры сильно затянулись (японские уполномоченные приняли письмо российского министра сёгуну только 9 сентября того же года), Путятин принял решение совершить пока экспедицию через Манилу и Корею, по пути производя опись восточного побережья Приморья. К этому моменту стало понятно, что «Паллада» уже не пригодна для дальнего плавания, и в мае 1854 года в устье Амура Ефимий Путятин, планировавший продолжить переговоры с Японией, переместился вместе со значительной частью экипажа на фрегат «Диана» и вернулся в Японию. Гончаров же отправился обратно в Петербург, сначала морем, а затем сухим путем, через Сибирь. Приключения экспедиции Путятина на этом не закончились, Гончаров же на этом закончил свои странствия, получив за более чем два года море впечатлений и интересного материала, который лег в основу его путевых заметок.
Фрегат «Паллада» в Нагасаки, картина японского художника Фрегат «Паллада» в Нагасаки, картина японского художникаКонечным результатом длинного путешествия Гончарова стал цикл путевых очерков «Фрегат Паллада» - «дневник путешественника» писателя. Книга приобрела огромную популярность, так как раскрывала перед читателями того времени совершенно новый и плохо знакомый им мир, описанный, к тому же, рукой талантливого и наблюдательного автора. Часть «Фрегата Паллады» составляют записки Гончарова о Японии, на которые мне и хотелось бы обратить ваше внимание.
Нужно отметить, что Гончаров не владел ни голландским, ни японским языком, так что не имел возможности лично разговаривать с японцами без переводчика. Кроме того, как иностранец, в тогда еще закрытой Японии он не мог свободно перемещаться по стране (даже по городу Нагасаки), и большую часть времени оставался на фрегате, наблюдая за Японией с берега и общаясь с различными японскими делегациями, посещающими «Палладу». Именно на наблюдении за японскими чиновниками и их свитами, которые принимались на корабле, и сосредоточилось основное внимание Гончарова, который старательно записывал свои наблюдения, пытаясь создать коллективный портрет японского народа и особенности их характера (в частности – манеры ведения переговоров), этикета, кухни и т.д.
Нельзя не учесть, что изначально позиция Гончарова по отношению к японцам достаточно критична, что типично для европейского человека того времени – на Западе тогда относились к Японии как к отсталой, недоразвитой стране, а к ее народу – как к «детям», еще не приобщившимся к «просвещению» западных стран и делающим первые шажки на пути своего развития. Воспринимать Японию более серьезно стали лишь после ее победы в Русско-Японской войне.
«Вот многочисленная кучка человеческого семейства, которая ловко убегает от ферулы цивилизации, осмеливаясь жить своим умом, своими уставами, которая упрямо отвергает дружбу, религию и торговлю чужеземцев, смеется над нашими попытками просветить ее и внутренние, произвольные законы своего муравейника противоставит и естественному, и народному, и всяким европейским правам, и всякой неправде».
(с) Иван Гончаров о Японии, «Фрегат Паллада».
Но несмотря на снисходительный тон, для своего времени Гончаров достаточно объективен – например, он отмечает «глубоко обдуманную государственную систему» Японии, и то, что по сравнению с другими народами Азии «японцы народ более тонкий и, пожалуй, более развитой: и немудрено — их вдесятеро меньше, нежели китайцев». Кроме того, записки Ивана Гончарова интересны и в связи с тем, что он очень тщательно, скрупулезно записывает происходящее вокруг, предоставляя читателю важные и интересные сведения о культуре и обычаях Японии того времени, пусть и пропущенные сквозь призму восприятия европейского человека — получается этакий подробный травелог для путешественников. То же касается и заметок о других странах, в которых побывала экспедиция, и посещение которых было более свободным.
Несомненно, путевые заметки Гончарова представляют интерес для людей, интересующихся Японией и вообще Восточной Азией, да и просто для тех, кто любит читать о путешествиях и далеких странах.
Кто одним из первых побывал в японии
В более передовых, южных районах в I тысячелетии до н. э. в изобилии появляются характерные для позднего неолита шлифовальные орудия, а в погребениях — металлические изделия. Керамика хорошо обожжена, иногда изготовлена на гончарном круге, чаще всего гладкая или с простым орнаментом (тип яей). Население уже заселило внутренние части островов и было знакомо с земледелием и зачатками скотоводства.
С наступлением эпохи металла намечается имущественная дифференциация, на которую указывают погребения в двойных урнах и богатый погребальный инвентарь (бронзовые зеркала, мечи и кинжалы). Эта дифференциация усиливается в так называемую курганную эпоху (ранний железный век).
Этническая принадлежность древнейшего населения архипелага еще не окончательно выяснена. В образовании японской народности приняли участие, как уже указывалось, как айны и другие южные племена, так и — позднее — племена монголо-малайского происхождения.
С середины первого тысячелетия до н. э. на Японские острова через Корейский пролив с юга Корейского полуострова проникают так называемые протояпонские племена. С их приходом на островах появились домашние животные — лошадь, корова, овца, к этому периоду относится и возникновение культуры поливного риса. Процесс культурного развития пришлых племен, их взаимодействие с местным аустронезийско-айнским населением происходили вплоть до V в. Основным направлением хозяйства на Японских островах окончательно стало рисосеяние.
В более поздний период островное население окончательно восприняло из Кореи, а также из Китая элементы китайской и корейской культуры. К этому времени на юге Кюсю завершилась ассимиляция остатков аустронезийского населения. Одновременно начался процесс заселения лесистого севера острова Хонсю. Местное айнское население этого острова частично смешалось с пришельцами, частично было оттеснено на север.
Эти процессы привели к тому, что в настоящее время Япония — одна из самых однородных по этническому составу стран мира, основу нации (более 99 процентов населения) составляют японцы. Айны теперь сохранились лишь на Хоккайдо, их численность не превышает 20 тыс.
История Японии с I в. до н. э. известна уже по письменным источникам. Самые ранние сведения содержатся в китайских исторических памятниках: в “Истории Старшей династии Хань” и “Истории Младшей династии Хань” сообщаются сведения о Японии I в. до н. э.—II в. н. э., в “Истории Вэй” (Вэйчжи) и “Истории Сун” (Сун-шу) — сведения о Японии II—V вв. н. э. Японские хроники “Кодзики” (VIII в. н. э.) и “Нихонги” (VIII в. н. э.) более подробны, нежели китайские, в том, что касается самой Японии, но менее точны. Хронология их весьма запутана и до VI в. н. э. мало достоверна. Кроме того, в них много более поздних наслоений.
Согласно японской системе верований — синтоизму, японская нация ведет свое начало от богини солнца Аматэрасу, прямым потомком которой был легендарный император Японии Дзимму (Дзимму-Тэнно), взошедший на престол государства Ямато в 660 г. до н. э. и положивший начало непрерывной династии японских императоров. В Японии принято подразделять историю страны на эры правления того или иного императора. Личность императора, сама идея императорской власти всегда выступали как важнейший цементирующий фактор национального самосознания японцев.
Разложение родового слоя
В начале нашей эры японские племена заселяли не всю территорию архипелага, а лишь часть островов Хонсю и Кюсю. На севере Хонсю жили айны (эбису), на юге — кумасо (хаято). Понятно, что подобное сожительство племен на одной территории не могло благоприятно повлиять на дальнейшую судьбу более слабых. Пока японские племена находились на стадии патриархального рода, пленные и переселенцы с материка принимались в род и становились его полноправными членами. Особенно охотно принимались корейские и китайские переселенцы-ремесленники. Основная масса свободных членов рода занималась сельским хозяйством. Сеяли рис, просо, бобы. Сельскохозяйственные орудия были каменные или деревянные.
На протяжении II—III вв. увеличение
Нравится Показать список оценивших
Религия в древней Японии
Имперские сады в Киото - бывшей
резиденции императоров.
Буддизм проник в Японию из Индии через Корею и Китай в VI в. Буддийские проповедники сразу оценили все выгоды союза с синтоизмом. Где можно было, они старались использовать синтоистские верования для пропаганды идей буддизма. Существенный отпечаток на психологию японцев наложило и конфуцианство, пришедшее в Японию сначала через Корею — в IV—V вв. и затем непосредственно из Китая — в VI в. Тогда-то китайский язык стал языком образованных японцев, на нем велась официальная переписка, создавалась литература. Если проникновение конфуцианства повлекло за собой распространение китайского языка, то китайский язык, привившийся в высших сферах страны, в значительной степени служил целям пропаганды конфуцианского влияния. Неудивительно, что конфуцианская доктрина обожествления предков, почитания родителей, беспрекословного подчинения низших высшим, подробнейшая регламентация поведения любого члена общества прочно врезались во все сферы психологии людей. Конфуцианские представления хорошо выражены в следующем изречении: “Отношения между высшим и низшим подобны отношениям между ветром и травой: трава должна склониться, если подует ветер”.
Буддизм и конфуцианство стали играть в Японии роль своеобразной идеологической и моральной надстройки. Однако в системе религиозных доктрин Японии главенствующее место занимала истинно японская религия синто.
Нравится Показать список оценивших
Синто (Путь Богов)
Синтоистский фестиваль огней.
Это древняя японская религия. Хотя истоки ее, по общему признанию, неизвестны, ни у кого не вызывает сомнения тот факт, что она возникла и развилась в Японии вне китайского влияния.
Японец обычно не стремится вникать в суть и происхождение синто, для него это и история, и традиция, и сама жизнь. Синто напоминает древнюю мифологию. Практическая же цель и смысл синтоизма состоит в утверждении самобытности древней истории Японии и божественного происхождения японского народа: согласно синто, считается, что микадо (император) — потомок духов неба, а каждый японец — потомок духов второго разряда — ками. Для японца ками означает божество предков, героев, духов и т. д. Мир японца населен мириадами ками. Набожный японец думал, что после смерти он станет одним из них.
Синтоизм свободен от религиозной идеи “центральной власти” всевышнего, он учит, главным образом, культу предков и поклонению природе. В синтоизме нет других заповедей, кроме общежитейских предписаний соблюдать чистоту и придерживаться естественного порядка вещей. У него есть одно общее правило морали: “Поступай согласно законам природы, щадя при этом законы общественные”. По синтоистским представлениям, японец обладает инстинктивным пониманием добра и зла, поэтому соблюдение обязанностей в обществе тоже инстинктивно: если бы было не так, то японцы “были бы хуже зверей, которых ведь никто не учит, как надлежит им поступать”. Сведения о синтоизме в древних книгах “Кодзики” и “Нихонги” дают достаточное представление об этой религии.
В подобных сочинениях объединены две идеи — идея кровного племенного единства и идея политической власти. Отражение первой — в расширении племени во времени: в отношении к прошлому, в соединении с рождения вообще всех вещей; во включении всего инородного в состав племени, в подчинении ему, в притягивании генеалогической линии по главным представителям — богам, вождям, царям — как проявление единства племени. Отражение второй — в представлении политической власти как выполнения богами, вождями, царями воли высших богов.
Японские хроники утверждают, что первоначально в мире царил хаос, но затем все приобрело стройность: небо отделилось от земли, обособились женское и мужское начала: первое — в лице богини Идзанами, второе — в лице ее мужа Идзанаги. У них родилась богиня солнца Аматэрасу; бог луны Цукиеми и бог ветра и воды Сусаноо вступили между собой в борьбу. Аматэрасу победила и осталась на небе, а Сусаноо был изгнан в страну Идзумо на землю. Сын Сусаноо — Окунинуси сделался правителем Идзумо. Аматэрасу не смирилась с этим и принудила Окунинуси передать правление ее внуку Ниниги. Ниниги сошел с неба и принял управление государством Идзумо. В знак власти ему вручили три священных предмета — зеркало (символ божественности), меч (символ могущества) и яшму (символ верности подданных). От Ниниги произошел Дзимму-тэнно (титул тэнно означает “Верховный правитель”; сохраняется за царствующим домом до наших дней; передается на европейских языках словом “император”), мифический первый император Японии — микадо. Зеркало, меч и яшма с тех давних пор остаются эмблемой японского императорского дома.
Император микадо в сознании японца благодаря своему “божественному” происхождению состоит в родстве со всем народом, он — глава нации-семьи. Даже сегуны, господствовавшие в Японии более трехсот лет, называли себя представителями микадо. Идея микадо, освященная синтоизмом, не исчезла из сознания японцев и сегодня, хотя, конечно, ее регулирующая сила значительно ослабла.
Даже современные японцы, внешне как будто бы и не придавая серьезного значения этой идее, подсознательно искренне благоговеют перед ней. До сих пор в синтоистских храмах совершаются различные обряды в честь императорской семьи (по некоторым данным их насчитывается более ста тысяч).
Синтоизм сформировал у японцев особый взгляд на мир вещей, на природу, взаимоотношения. Этот взгляд базируется на пяти концепциях.
Читайте также: