Дри хемингуэй на отдыхе
Дри Хемингуэй (Dree Hemingway) представлена в качестве лица новой рекламной кампании духов Chloé, которая будет запущена в сентябре этого года. Она является преемницей Клеманс Поэзи (Clémence Poésy), Хлои Севиньи (Chloë Sevigny), Ани Рубик (Anja Rubik) и Суви Копонен (Suvi Koponen), звезд предыдущих кампаний парфюмерной воды Chloé.
Снимающаяся в разных странах актриса и модель Дри олицетворяет универсальные ценности компании Chloé: современность, естественную женственность, свободу духа и независимость. Она является воплощением непринужденности. Ее универсальное обаяние основано на уникальном чувстве элегантности и урбанистическом мироощущении.
После получения классического образования на основе творений Шекспира в Королевской академии театрального искусства в Лондоне, первую заметную роль Хемингуэй получила в постановке “Старлетка” (Starlet) (2012), за которой последовали другие успешные роли в таких постановках, как: Nous York, “Когда-нибудь эта боль пойдет тебе на пользу” (Someday This Pain Will Be Useful to You). Дри недавно закончила сниматься в фильме Нади Литц (Nadia Litz) “Сад людей” (People Garden), а 2 последних фильма с ее участием — “Пока мы молоды” (While we’re young) режиссера Ноа Баумбака (Noah Baumbach) и “Счастливые люди” (Happy People) Логана Сандлера (Logan Sandler) — скоро будут представлены в кинотеатрах.
"Я очень горжусь тем, что стала новым лицом Chloé. Этот бренд был частью моей жизни долгое время; с ним очень многое связано в моих воспоминаниях. Я надеюсь на продолжение моей истории с Chloé в мире ароматов", — говорит Дри Хемингуэй (Dree Hemingway).
«Станет ли мир вновь нормальным?» — спрашивает Дри Хемингуэй в своей первой короткометражке
Модель и актриса Дри Хемингуэй — правнучка писателя Эрнеста Хемингуэя — за время карантина попробовала себя в новом амплуа, приняв участие в работе над своим дебютным короткометражным фильмом, запечатлевшим ее майский опыт самоизоляции.
Лента под названием «День 47» была снята за пару дней командой из трех человек при участии подруги и соседки Дри — Лорен Кэрис Коэн: режиссера, в портфолио которой проекты для Vogue и Saint Laurent. История переживания горя и утраты в кадре отражает личный опыт Хемингуэй, в декабре потерявшей отца: писатель, режиссер и продюсер Стивен Крисман скончался от рака.
«Я собрала большую часть своих неврозов за месяц карантина и перенесла их в один день, — рассказывает Хемингуэй о фильме. — Хотела, чтобы люди почувствовали, что это никому не чуждо — врать себе, что не боишься. Однако игнорирование страха может только усилить тяжесть нервного срыва. Мой отец скончался прямо перед Рождеством, что было очень трудно перенести. Но это стало и важным опытом для меня: я решила, что хочу позволить себе просто прочувствовать все эти эмоции и дать им выход. После того как отец умер, я впала в оцепенение, потому что мне пришлось разбираться с бумажной волокитой, вникать в детали. Эта реакция меня напугала: я не хотела вдруг проснуться через два года и осознать, что моего отца — моего лучшего друга — больше нет».
Дри Хэмингуэй: правнучка классика в Париже
Подходит к концу первый летний месяц, и наступает время для pre-fall коллекций известных модных домов. Одну из таких межсезонных линий представила модель Дри Хэмингуэй.
Правнучка Эрнеста Хэмингуэя, которая сотрудничает с Louis Vuitton вот уже несколько лет, стала звездой новой рекламной кампании бренда.
Съемки для новой коллекции проходили в городе любви - в одном из роскошных отелей Парижа. На снимках Дри с присущим ей изяществом одинаково элегантно смотрелась и в образе стильной путешественицы, и в роли капризной богатой наследницы, ждущей своего принца, сидя на чемодане с фирменной "гусиной лапкой" LV.
Полеты во сне и наяву: Джастин Бибер и Дри Хемингуэй в рекламе парфюма певца
Джастин Бибер буквально на днях выпустил свой именной аромат - и вот, уже готова его реклама! Главная женская роль в ней досталась Дри Хемингуэй.
По сюжету, юная дева сидит в своей комнате у трюмо, наносит аромат Someday. И тут начинается: откуда-то возникает томный Джастин и увлекает ее на небеса блаженства.
В общем, судя по ролику, этот парфюм способен на многое. 17-летний певец рассказал:
Я хотел создать аромат для женщин, потому что я хочу ощущать прекрасный запах женской шеи. Я хотел показать девушкам то, что мне нравится, что мне кажется привлекательным и манящим. Я хотел сделать такой аромат, чтобы, услышав его, мне захотелось оказаться как можно ближе к его обладательнице.
Ох, Джастин, зря ты это сказал. Теперь наверняка после концертов Бибера парфюм Someday еще долго придется выветривать из помещений: фанатки точно постараются сделать так, чтобы кумир был к ним "как можно ближе".
Токсичные правила жизни Эрнеста Хемингуэя
Однажды во время рыбалки на Багамах он заприметил особо выдающегося тунца, которого одновременно с ним уже выслеживала акула. Хемингуэй избавился от соперника решительным образом: просто расстрелял акулу из установленного в лодке пулемета и продолжил охоту на несчастного тунца. Труп акулы он, разумеется, взял с собой и в конце трудового дня демонстрировал как один из своих трофеев.
Хемингуэй считал, что все разногласия можно решить хорошим ударом в морду.
В списке знаменитых пострадавших от его тяжелой руки был, например, Орсон Уэллс. 22-летний тогда еще начинающий актер озвучивал документальный фильм Хемингуэя о гражданской войне в Испании и во время первой сессии предложил подредактировать закадровый текст, после чего тут же был уложен на пол ударом в челюсть. После драки Хемингуэй, впрочем, решил помириться и предложил Уэллсу на месте распить бутылку виски. От алкоголя Уэллс, конечно, не отказался, что было расценено Хемингуэем как начало прекрасной дружбы — от которой сам Уэллс, уже став знаменитым, открещивался при любом удобном случае, подчеркивая, что в гробу видал «мачистский энтузиазм» старшего товарища.
Хемингуэй верил, что пытки — обязательная часть допроса. Участие Хемингуэя во Второй мировой моментально обросло легендами, большую часть из которых сочинил он сам (что стоило ему отношений со многими бывшими сослуживцами). Больше всего знакомых возмущали две истории: как Хемингуэй, которому официально нельзя было иметь при себе оружие, убил во время освобождения Парижа 27 человек и как он изобрел безотказную систему пыток при допросе: поджигать связанным пленным ноги.
Из всех видов спорта Хемингуэй предпочитал драку. Будет преуменьшением сказать, что это увлечение не разделяли члены его семьи и друзья — за одним исключением. Джеймс Джойс, в жизни боявшийся примерно всего, обожал способность Хемингуэя решать вопросы кулаками. Друзья заходили в бар, выбирали жертву, с которой пили на протяжении всего вечера, после чего Джойс вступал с новым собутыльником в жаркий спор, разрешать который тут же вызывался Хемингуэй. Разрешение, разумеется, вело к многочисленным травмам — как физического, так и психологического характера.
Хемингуэй любил, чтобы друзья страдали, а женщины — ждали.Хуже остальных пришлось Арчибальду Маклишу и второй жене Хемингуэя Паулине (на фото ниже). Маклиш, частенько ходивший с Хемингуэем в море, по мнению последнего, всегда был виноват в неудачной рыбалке. Расстроенный результатом, Хемингуэй каждый раз выкидывал его на каком-нибудь маленьком острове между Кубой и Флоридой и уплывал на несколько часов — успокаиваться. Все это время Паулина была обязана стоически ожидать возвращения мужа на местном причале. Если после долгой рыбалки Хемингуэй не обнаруживал ее на берегу, он впадал в ярость.
Хемингуэй любил публично обсуждать личную жизнь друзей.Особую жестокость он проявил к Скотту Фицджеральду и Дороти Паркер (на фото ниже). И если историю о том, как пьяный Фицджеральд переживает, что у него слишком маленький член, Хемингуэй вставил в мемуары уже после смерти «заклятого друга», то Паркер получила при жизни. После очередной дружеской ссоры Хемингуэй написал про нее издевательское стихотворение, в котором высмеял ее любовные неудачи и аборт (о котором она рассказала ему по секрету), а также упрекнул ее за слишком быстрый отказ от попыток самоубийства. Стихотворение прочел весь литературный Нью-Йорк.
Хемингуэй считал, что контрацепция — не проблема мужчины. Именно из-за этого, как он утверждал, распался его второй брак. После двух тяжелейших беременностей врачи запретили его жене Паулине (на фото ниже) заводить детей, и она решила предохраняться прерыванием полового акта — это притупляло удовольствие Хемингуэя от секса, и ему не оставалось ничего другого, как найти себе новую женщину.
Хемингуэй верил в право отца выбрать мужа для дочери. Когда младшая сестра Хемингуэя Кэрол (на фото ниже) решила выйти замуж без его благословения (писатель после смерти отца считал себя патриархом семьи), он сделал все, чтобы этого не произошло: сначала шантажировал сестру деньгами, потом — самоубийством, затем начал атаковать ее письмами, предлагая стерилизовать будущего мужа и утверждая, что ненавидит его «так же сильно, как нацистов». Признать выбор сестры он отказался даже после того, как Кэрол перестала с ним разговаривать. На вопросы знакомых о том, как она поживает, он — в зависимости от настроения — отвечал, либо что она умерла, либо что развелась.
Хемингуэй считал, что место женщины — в постели. Третий брак Хемингуэя — с журналисткой и писательницей Мартой Геллхорн (на фото ниже) — не выдержал испытания славой и рабочими часами. Геллхорн, которую в начале их брака называли Хемингуэем в юбке, после свадьбы, к его искреннему удивлению, не просто не оставила карьеру, а «бросила его» и уехала в качестве военного корреспондента на Вторую мировую. Хемингуэй, сам отправившийся на войну в 1943 году, молчать не стал и завалил ее телеграммами следующего содержания: «Ты военный корреспондент или жена в моей постели?» Они развелись в 1945 году — когда у Геллхорн наконец появилось немного свободного времени.
Хемингуэй не признавал право женщины на развод. Уже разойдясь с Мартой Геллхорн, Хемингуэй еще долго отказывался официально оформить развод, которого она требовала. Попытки завоевать жену обратно носили радикальный характер: на встречу с Геллхорн в только что освобожденном Париже Хемингуэй притащил целую армию поклонников из войск союзников и принялся угрожать жене пистолетом, заявляя, что лучше убьет ее, чем разведется. На защиту Геллхорн встал Роберт Капа (на фото ниже) - гениальный фоторепортер, основатель фотоагентства Магнум. Некогда близкий друг Хемингуэя, Капа немедленно был объявлен предателем, получил бутылкой шампанского по голове и больше никогда не разговаривал с Хэмом.
Хемингуэй считал, что животным самое место в цирке. Одним из его любимых мест в Нью-Йорке был цирк братьев Ринглинг — у него даже был специальный абонемент за подписью владельца заведения, позволявший ему посещать цирк в любое время и проходить за кулисы до начала представления. Цирковых животных Хемингуэй считал умнее обычных — по его мнению, из-за постоянного общения с людьми звери становились более развитыми интеллектуально и могли поддержать с ним беседу. Любимыми собеседниками Хемингуэя были горилла и белый медведь, с которыми он общался, по его собственным словам, «на языке индейцев».
Хемингуэй ненавидел писателей, которые были популярнее его. Или выше. Когда кто-то выпускал бестселлер, то немедленно появлялся в следующем романе или рассказе Хемингуэя — в роли законченного мерзавца или просто идиота. Имя Хемингуэй менял, но не настолько, чтобы нельзя было угадать прототипа. Такое он проделывал с Фицджеральдом, Дос Пассосом и Маклишем. С ростом было проще. По воспоминаниям, Хемингуэй только однажды встретил писателя выше себя — им оказался Томас Вулф (на фото ниже), протеже издателя Хемингуэя Макса Перкинса. Хемингуэй возненавидел его сразу же.
В мужчинах Хемингуэй особенно ценил героическую внешность.Нешуточную ярость вызывали в нем собственные отретушированные фотографии, на которых часто замазывали его шрам на лбу. История происхождения шрама, предмета необыкновенной гордости Хемингуэя, на протяжении всей жизни писателя менялась: шрам возникал то от ранения на войне, то в уличной потасовке, то в столкновении с быком. Уже после смерти Хемингуэя миф развеяла его сестра, рассказав, что шрам был получен не в окопах, а при неудачной попытке закрыть чердачное окно в парижской квартире.
Хемингуэй больше всего боялся прослыть гомосексуалом. Из-за этого он даже поссорился с Гертрудой Стайн, которую когда-то считал своим учителем. Узнав, что Стайн собирается издать беллетризованные мемуары, Хемингуэй стал одержим идеей, что в них она изобразит его «гомиком». Собственную гомофобию Хемингуэй никогда не скрывал (несмотря на то что в его ближайшем окружении всегда были гомосексуалы) — известно, что у него был вечно пополнявшийся список вещей, которые «не гомику» делать не положено. В этот список входили проявление сильных чувств на публике, любой цивилизованный спор без драки и, разумеется, контакты с литературными критиками.
Кстати, у сына Хэмингуэя от второго брака - Грегори (на фото ниже) были проблемы с гендерной идентичностью. В 1995 он перенес операцию по коррекции пола, после чего начал использовать имя Глория. Несмотря на перенесённую операцию, Грегори Хэмингуэй, представляя себя как мужчина, вступил в брак с Идой Галлихер в 1997 году. На публике Грегори Хемингуэй оставался мужчиной, он давал редкие интервью о своем отце вплоть до 1999 года. В июле 1999 года он присутствовал на торжествах по случаю столетия со дня рождения Эрнеста Хемингуэя в Оук-Парке в Иллинойсе. Он также выступал на открытии Музея Пфайфер в семейном доме своей матери в Пиготте в Арканзасе, там же он совершил каминг-аут 4 июля 1999 года.
После смены пола
У Грегори есть еще и ребенок - Шон, родился в 1967 году.
Вот такая Санта-Барбара.
Хемингуэй всегда имел при себе оружие. Но на гражданке пользовался им в исключительных случаях — чаще всего для демонстрации хорошего расположения духа. Однажды эта привычка чуть не стоила ему счастья в личной жизни. В середине 1940-х он долго и безуспешно ухаживал за журналисткой Мэри Уэлш (в будущем — четвертой миссис Хемингуэй). Отчаявшись, он вызвал на помощь в Париж старую подругу Марлен Дитрих, которая должна была расхвалить его достоинства. Дитрих с поставленной задачей справилась всего за один ужин. Воодушевленный успехом, Хемингуэй отправился в туалет, где на радостях спустил весь магазин своего кольта. Убежать из ресторана Уэлш (на фото ниже) не дала все та же Дитрих.
Хемингуэй был убежден, что настоящий мужчина должен начинать пить в двенадцать лет.Сам он, по его словам, пить начал в пятнадцать, но собственных детей решил познакомить с тяготами мужской жизни пораньше. Его сыновья от второго брака Патрик и Грегори, на летние каникулы приезжавшие к папе на Кубу, начали кутить с Хемингуэем, когда Грегори, младшему, только исполнилось двенадцать. Хемингуэй научил сыновей правильно пить и правильно похмеляться (он считал, что нет ничего лучше «Кровавой Мэри» на завтрак), а заодно — добывать пищу. По воспоминаниям Грегори, идеальный выходной с детьми Хемингуэй представлял себе как поход на охоту с последующим уроком, как правильно добивать только что подстреленных уток.
Источник: kommersant.ру
А вообще, Эрнест Хэмингуэй в молодости был красавчик, плюс еще и чертовски талантлив. Понятна его популярность у женщин.
И, кстати, внучки от сына от первого брака - Джека Хэмингуэя тоже получились красивые.
Марго Хэмингуэй - внучка. К сожалению, рано ушла из жизни, покончила жизнь самоубийством в 1996 году.
Мэриэл Хэмингуэй - внучка. Жива и здравствует. После нескольких сыгранных ролей женщин-бисексуалок и лесбиянок со сценами однополой любви («Сексуальное чудовище», «Личный рекорд»), стали говорить о нетрадиционной сексуальной ориентации Мариэль. Хотя у нее есть две дочки.
Интервью с правнучкой Эрнеста Хемингуэя — о том, какое тело должно быть у модели, чего не умеют обычные женщины и как установить нужную связь
Дри Хемингуэй — не просто носительница фамилии, известной каждому школьнику. В свои 27 лет правнучка Эрнеста Хемингуэя, дочь актрисы Мэриел Хемингуэй и племянница Марго Хемингуэй, одной из первых истинных супермоделей (ее не стало в 1996 году), знаменита как модель и начинающая актриса, а также автор очень симпатичного и популярного инстаграма, — о таких достижениях члены ее семьи и мечтать не могли.
Когда-то в интервью британской газете The Telegraph ее мать Мэриел сказала, что ее фамилия может быть как проклятием (еще бы — учитывая печальную историю этой семьи), так и даром, но для ее детей это определенно дар. Сегодня Дри, очевидно, понимает, что и проклятие тоже присутствует: да, ей не пришлось делать себе имя, но отвечать на бесконечные вопросы про прадеда уже надоело. В самом деле, сколько можно объяснять, что ты ни за что не возьмешься писать даже малюсенький рассказ, потому что это глупо!
Впрочем, только очень жестокий журналист станет спрашивать о прадедушке — слишком много в этих глазах страха перед подобными вопросами. Поэтому мы поговорили с Дри о самой Дри — девушке, которая отчаянно борется за то, чтобы перестать быть правнучкой, дочерью или племянницей.
— С чего начиналась ваша карьера?
— Первый раз я работала с DKNY, мне было 14 лет. Я познакомилась с Донной Каран, и меня пригласили участвовать в ее рекламной кампании. Помню, съемки проходили на какой-то бензоколонке. Вокруг были знаменитые модели вроде Анджелы Линдвол, которую я до этого видела только в журналах.
Меня посадили позировать на мотоцикл, и все, что я могла сделать, это в панике втянуть плечи и выпучить глаза. Было очень смешно. Но по настоящему работать моделью я начала в девятнадцать, и это было уже мое собственное решение. Я училась в актерской школе, но решила, что играть пока не готова — не хватает жизненного опыта, а перед камерой быть все-таки хочется. Стать моделью — это был неплохой компромисс.
— Сейчас вы больше играете в кино, чем снимаетесь для журналов?
— Я занимаюсь и тем и тем… Но да, я стала больше работать в кино.
— В детстве вы занимались в балетной школе: полученные навыки помогают в работе модели?
— Да, конечно. Танец и актерское мастерство помогают лучше двигаться и понимать свое тело. А кроме того, балет научил меня дисциплине… Ах, я так хочу попасть в Большой театр — какая жалость, что я завтра улетаю из Москвы!
— Вам обязательно нужно вернуться. Скажите, модели нужно пропагандировать здоровый образ жизни?
— Да, я думаю, что все модели, в том числе и я, сегодня подают определенный пример того, как обращаться со своим телом. В конце концов, от нас ждут каких-то высказываний на эту тему — и мы обязаны показывать, что нужно правильно питаться, высыпаться, придерживаться режима, заниматься спортом, найти тот вид нагрузки, который подходит лично вам… Я, например, балетом занимаюсь до сих пор.
И конечно, очень внимательно отношусь к тому, что, скажем так, кладу в себя, слежу за тем, чтобы еда была органической, из местных продуктов, чтобы в мясе не было гормонов — или что они туда пихают… С собой действительно нужно обращаться очень бережно, в конце концов, не зря же говорят, что тело — это храм, храм для всех!
— Модели на показах — это обычно интернациональная команда девушек из разных стран. С кем из них вы общаетесь больше всего?
— Да много с кем — с англичанками, американками, француженками… От национальности это не зависит, гораздо важнее — что за человек передо мной. А вообще, знаете, я не очень дружу с моделями, в конце концов, мы же обычные люди, ходим на работу, потом возвращаемся домой, и друзей, как и все, выбираем не среди тех, кто занимается тем же, что и мы. Вы же не только с журналистами дружите?
— Ну… большинство моих друзей все-таки журналисты.
— Моя лучшая подруга Кейтлин тоже журналист, она редактор журнала V. Я обожаю ее — она потрясающая, ужасно меня вдохновляет!
— Здорово. А что еще вас вдохновляет?
— Фотография, фильмы, книги, музыка, природа. Да, пожалуй, природа — больше всего.
— В США природа очень красивая — у вас есть любимые места?
— Штат Айдахо — я там выросла. Там очень хорошо: реки, зеленые долины, горы… В детстве я не особенно ценила всю эту красоту: когда живешь в каком-то одном месте, почему-то всегда хочется чего-то другого. Но чем больше я сейчас путешествую, тем больше скучаю по нашим горам в Айдахо, тем больше вспоминаю о детстве, о своей семье.
— Как, по-вашему, модная индустрия влияет на наши представления о красоте? Казалось бы, журналы стараются время от времени снимать моделей с формами, но на подиумах по-прежнему сплошные худышки, и обычные женщины не перестают сравнивать себя с ними и чувствовать себя толстыми.
— Я думаю, дело не столько в модной индустрии, сколько в том, что женщины не умеют принимать и любить себя такими, какие они есть. Вот если бы я была более полной, честное слово, я не переживала бы, это же так прекрасно — иметь грушевидную фигуру. К сожалению, у меня просто другая конституция.
А эти девчонки на подиумах — они ведь худые просто потому, что очень юные! Посмотрите, это же еще совсем дети невинные, естественно, они тоненькие как спички!
В их возрасте я и сама была такой, но, поверьте, если когда-нибудь задница у меня станет огромной, я переживать не буду. Нужно просто знать, кто ты, и перестать хотеть стать кем-то другим. Недостатки — они прекрасны. Да это и не недостатки вовсе. У каждой женщины есть какие-то комплексы, у моделей тоже, но если ты любишь и принимаешь себя — ты выглядишь лучше любой модели.
— Быть моделью трудно или приятно?
— И то, и то. Приходится много ездить по миру, но это очень здорово, можно увидеть мир, да еще и поработать с потрясающими фотографами и дизайнерами, примерить прекрасную одежду. В этом много приятного.
Но те, кто думает, будто быть моделью — это значит просто сидеть и тупо таращиться в камеру, не правы. Нужно создать образ, почувствовать связь с фотографом. Не так-то просто без конца летать с места на места и каждый раз, оказываясь перед камерой, слышать: «Ну давай, девочка, будь красивой!», стараться выразить нужную эмоцию, заставить зрителя что-то почувствовать, рассказать глазами целую историю, чтобы фотография получилась, как кадр из фильма.
— Бывали моменты, когда контакта с фотографом не происходило?
— Да, и это очень неприятно. Почувствовать связь с фотографом — важнейшая часть моей работы, и, если я ее не ощущаю, мне всегда кажется, будто это моя вина, будто это я пришла с неправильным настроем.
Но я всегда пытаюсь оставаться оптимисткой и убеждаю себя, что, если случаются какие-то неполадки, в этом нет ничего страшного — в конце концов, все мы люди и не можем все время быть бодры и веселы. И это нормально.
Мировые модели. Дри Хемингуэй
Мать девушки Мюриэл Хемингуэй была знаменитой актрисой и снималась у самого Вуди Аллена. Дри тоже решила не прочь стать актрисой, к тому же она работает моделью и иногда выступает стилистом съемки, но вот идти по стопам прадеда ей не суждено. Говорят, у Дри врожденная дислексия. К тому же, Дри не прочитала до конца ни одной книги своего прадеда:
Эрнест – совсем не тот, о ком я думаю постоянно. На самом деле, его друг Френсис Скотт Фицджеральд нравится мне немного больше.
Дри уже успела побывать лицом рекламных кампаний Valentino, Jean Paul Gaultier и Gianfranco Ferre, а также снялась в нескольких фотосессиях крупных журналов. А успех пришел к ней в позапрошлом году на показах Givenchy и Calvin Klein.
Она выражает свободную и бесстрашную природу истинной женщины.
Для показов ее берут не так часто, как для фотосъемок. Она не принимает участия в дефиле для Givenchy и Alexander McQueen, зато ее любит Карл Лагерфельд, и Дри делает шоу и в Chanel и в Karl Lagerfeld.
У Дри всегда очень интересные фотосессии. В ее внешности нет ничего особенного, классические черты лица, но девушка завораживает, наверное, своей простой и понятной харизмой. Я бы не сказала, что у нее выдающиеся актерские таланты.
Я брючная девочка. Я просто чувствую себя в них наиболее комфортно.
Правда, на светских мероприятиях спортивные курточки и джинсы Дри себе позволить не может.
Мировые модели. Дри Хемингуэй
Мать девушки Мюриэл Хемингуэй была знаменитой актрисой и снималась у самого Вуди Аллена. Дри тоже решила не прочь стать актрисой, к тому же она работает моделью и иногда выступает стилистом съемки, но вот идти по стопам прадеда ей не суждено. Говорят, у Дри врожденная дислексия. К тому же, Дри не прочитала до конца ни одной книги своего прадеда:
Эрнест – совсем не тот, о ком я думаю постоянно. На самом деле, его друг Френсис Скотт Фицджеральд нравится мне немного больше.
Дри уже успела побывать лицом рекламных кампаний Valentino, Jean Paul Gaultier и Gianfranco Ferre, а также снялась в нескольких фотосессиях крупных журналов. А успех пришел к ней в позапрошлом году на показах Givenchy и Calvin Klein.
Она выражает свободную и бесстрашную природу истинной женщины.
Для показов ее берут не так часто, как для фотосъемок. Она не принимает участия в дефиле для Givenchy и Alexander McQueen, зато ее любит Карл Лагерфельд, и Дри делает шоу и в Chanel и в Karl Lagerfeld.
У Дри всегда очень интересные фотосессии. В ее внешности нет ничего особенного, классические черты лица, но девушка завораживает, наверное, своей простой и понятной харизмой. Я бы не сказала, что у нее выдающиеся актерские таланты.
Я брючная девочка. Я просто чувствую себя в них наиболее комфортно.
Правда, на светских мероприятиях спортивные курточки и джинсы Дри себе позволить не может.
Кафка, Бродский, Хемингуэй: путешествия по следам любимых писателей
Эрнест Хемингуэй — Мадрид (Испания)
Взять с собой: «Фиеста» («И восходит солнце»)
После поездки в Испанию в середине 1920-х Эрнест Хемингуэй, или Эрнесто, как он сам называл себя, написал роман «Фиеста» («И восходит солнце»), книгу, принесшую ему известность и открывшую дорогу в большую литературу. В Испанию он будет возвращаться еще не раз, завороженный искренностью испанцев, восхитительным вином и, конечно, корридой.
В рассказе «Смерть после полудня», впервые опубликованном в журнале Esquire в 1932 году, он пишет: «Когда узнаешь Мадрид получше, оказывается, что это самый испанский город из всех <…>. Только в Мадриде вы почувствуете подлинную сущность Испании».
Первым делом отправляйтесь в любимый бар писателя Museo Chicote (Calle Gran Vía, 12) и закажите Хемингуэй Дайкири — вариацию классического коктейля без сахара (Хэмингуэй страдал диабетом) и с двойным ромом. Ужинать идите в ресторан Casa Botin (Calle Cuchilleros, 17). Если сильно проголодались, заказывайте молочного поросенка — его любил писатель. К слову, этот ресторан попал в Книгу рекордов Гиннесса как старейший в мире -—он был открыт в 1725 году. А затем стоит пойти в Ботанический сад, или Ретиро, где любил прогуливаться Хемингуэй, равно как и герои его романов.
Иосиф Бродский — Стамбул (Турция)
Взять с собой: «Путешествие в Стамбул»
«Как все чистильщики сапог, эти люди — большие философы. А лучше сказать, все философы суть чистильщики больших сапог». Иосиф Бродский приехал в Стамбул в 1985 году. Он смотрел на город достаточно меланхолично, но вместе с тем подмечал каждую деталь — его эссе «Путешествие в Стамбул» можно считать путеводителем.
Вот так он упоминает дворец Топкапы: «В восхитительно инкрустированных шкатулках хранятся зуб Пророка, волосы с головы Пророка. Посетителей просят не шуметь, понизить голос». Отправляясь на прогулку, пишет: «Взбираешься на паром и отправляешься пить чай в Азию. Через двадцать минут сходишь в Чингельчее, находишь кафе на самом берегу Босфора, садишься на стул, заказываешь чай…».
«Мне почему-то казалось, что здесь, в домах и кофейнях, должен сохраниться исчезающий повсюду дух и интерьер», — говорит Бродский. Стамбул, что в азиатской, что в европейской своей части остается неизменным — людные, шумные, цветастые площади и проспекты с мороженщиками, развлекающими туристов фокусами с дандурмой. Тихие, ведущие то в холм, то с холма улочки с десятками маленьких магазинов и кафе, в которых хозяева пьют кофе и играют в шашки. Едва ли вас пригласят присоединиться — если только вы не знаете турецкого, но наблюдать за этим, неспешно перемещаясь из кафе до кафе, — отдельное удовольствие.
Перекусить отправляйтесь на улицу Хорхор — здесь держат кафе выходцы из южных регионов страны, например, городов Газиантеп и Шанлыурфа, где, по мнению турков, делают лучшие в мире кебабы.
Обязательно загляните в парк «Мачка» в Нишанташи — он так же красив, как и другие парки города, но есть и одно заметное отличие. В Стамбуле множество котов, что сразу бросается в глаза, но в «Мачке» их буквально сотни — и все дружелюбны и общительны.
Френсис Скотт Фицджеральд — Париж (Франция)
Взять с собой: «Великий Гэтсби»
Во французской столице Фицджеральд жил в один из самых лучших периодов своей жизни. Здесь он познакомился с Эрнестом Хемингуэем, здесь же — закончил и опубликовал «Великого Гэтсби», книгу, принесшую ему всемирную славу и почетное место в истории литературы.
Франц Кафка — Прага (Чехия)
Взять с собой: «Приговор»
Было бы, конечно, преувеличением сказать, что Кафка любил Прагу. Скорее, он всю жизнь мечтал из нее сбежать и забраться как можно дальше от деспотичного отца и воспоминаний о нем. «Прага не отпускает нас. Ни тебя, ни меня», — писал он своему другу, искусствоведу Оскару Поллаку.
Однако его меланхолия, переплетающаяся с меланхолией самого города — в старинных зданиях, готических соборах и седых лодочных капитанах на реке Влтаве, — только придает Праге очарование. Здесь, в маленьких кафе Кафка влюблялся или заводил друзей, в мощеных улочках — черпал вдохновение для создания своих произведений.
Отправляйтесь за вдохновением и вы. Десять минут пешком от заполненной туристами Староместской площади — и вы увидите Прагу почти такой же, какой ее видел Кафка. Выпейте чашку кофе в Зеркальном зале отеля «Европа» на Вацлавской площади — в декабре 1912-го именно здесь автор зачитывал публике свою новеллу «Приговор». Или в кафе «Лувр» (Narodi, 22) — здесь работал дискуссионный кружок, который Кафка посещал еще студентом, и где познакомился с Максом Бродом, будущим издателем всех его произведений.
Читайте также: