Бродский когда уехал в сша
Родился 24 мая 1940 г. в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Его отец, Александр Иванович Бродский, был военным фотокорреспондентом, после демобилизации в 1948 г. работал в Военно-морском музее, затем в ленинградских газетах. Мать, Мария Моисеевна Вольперт, работала бухгалтером.
Во время Великой Отечественной войны Бродский с матерью находился в эвакуации в Череповце (Вологодская обл.), они вернулись в Ленинград в 1944 г. Иосиф Бродский окончил 8 классов школы, после чего пошел работать, сменил несколько профессий (был фрезеровщиком, санитаром, кочегаром, матросом), участвовал в геологических экспедициях, где написал первые стихотворения.
В конце 1950-х гг. и начале 1960-х гг. сблизился с группой ленинградских поэтов (Евгений Рейн, Анатолий Найман и др.), познакомился с Анной Ахматовой, впоследствии оказавшей большое влияние на его творчество и жизненные взгляды. Регулярно выступал с чтением собственных стихов, в 1960 г. его стихотворения были опубликованы в самиздатском журнале "Синтаксис". В 1962 г. дебютировал как переводчик, в том же году в детском журнале "Костер" впервые было напечатано стихотворение Бродского.
Осенью 1963 г. в газете "Вечерний Ленинград" появился фельетон "Окололитературный трутень", авторы которого обвинили Бродского в тунеядстве и "паразитическом образе жизни". Чтобы скрыться от преследований, поэт с помощью знакомых врачей на несколько дней лег в психиатрическую больницу им. Кащенко в Москве. Однако уже в феврале 1964 г. Бродского арестовали, а 13 марта приговорили к максимально возможному наказанию за тунеядство (на тот момент это было административным правонарушением) – пяти годам принудительных работ на Севере.
В апреле 1964 г. Иосиф Бродский был отправлен в деревню Норенскую Коношского района Архангельской области. В это время развернулась активная общественная кампания, письма в защиту Бродского подписали ведущие деятели советской культуры (Дмитрий Шостакович, Самуил Маршак, Корней Чуковский, Константин Паустовский, Александр Твардовский, Юрий Герман и др.). Тогда же поэт получил международную известность, подробности суда были опубликованы в зарубежной прессе, за границей начали печатать его стихи. Под давлением общественности после 18 месяцев ссылки срок был сокращен до реально отбытого и в сентябре 1965 г. Бродского освободили.
После ссылки, чтобы избежать новых обвинений в тунеядстве, Бродский по рекомендации Корнея Чуковского и Бориса Вахтина поступил на работу переводчиком в Ленинградское отделение Союза писателей СССР. В 1965-1972 гг. активно работал, закончил крупную поэму "Горбунов и Горчаков", а также писал стихи, которые впоследствии вошли в изданные за рубежом сборники. Бродский столкнулся с негласным запретом на публикацию в СССР своих работ, хотя его произведения для детей и переводы выходили в печать. Произведения поэта распространялись в самиздате. В то же время за границей стихотворения Бродского продолжали появляться. В 1970 г. в Нью-Йорке был опубликован первый сборник под названием "Остановка в пустыне".
В мае 1972 г. Бродского вызвали в Отдел виз и регистраций и предложили эмигрировать в Израиль, что фактически было ультиматумом. 4 июня поэт, лишенный советского гражданства, отбыл в Вену. В июле 1972 г. Бродский прилетел в США. В 1972-1980 гг. с перерывами преподавал историю русской литературы, теорию стиха и другие предметы в Мичиганском университете в г. Анн-Харбор. В 1977 г. получил американское гражданство, в 1981 г. переехал в Нью-Йорк. В общей сложности на протяжении 24 лет Бродский работал в шести американских и британских университетах. Он много путешествовал, регулярно выступал на литературных фестивалях и поэтических чтениях. Сборники стихов Бродского на русском языке ("Конец прекрасной эпохи", "Часть речи", "Новые стансы к Августе", "Урания" и др.) выходили в американском издательстве Ardis ("Ардис"). Также поэт до конца жизни занимался литературными переводами на русский и английский языки, писал эссе на английском ("Набережная неисцелимых", "Полторы комнаты").
В 1987 г. Бродскому была присуждена Нобелевская премия по литературе с формулировкой "за всеобъемлющую литературную деятельность, отличающуюся ясностью мысли и поэтической интенсивностью". В том же году стихи поэта впервые после его эмиграции были опубликованы в СССР в журнале "Новый мир". В 1991 г. Бродскому было присуждено почетное звание "Поэт-лауреат Библиотеки Конгресса США".
В конце 1980-х гг. поэзию и сочинения Бродского начали активно издавать в СССР, в 1992-1995 гг. в России вышло его 4-томное собрание сочинений. При этом возвращаться на родину Бродский отказался.
В 1990 г. женился на итальянке Марии Соццани, дочь от этого брака – Анна Александра Мария Бродская (род. 1993). Другие дети: сын Андрей - от Марины (Марианны) Басмановой, дочь Анастасия - от Марианны Кузнецовой.
Иосиф Бродский скончался от инфаркта в ночь на 28 января 1996 г. в Нью-Йорке. Был похоронен в США, в 1997 г. перезахоронен в Венеции.
В 1990 г. женился на итальянке Марии Соццани, дочь от этого брака – Анна Александра Мария Бродская (1993 г. р.). Другие дети: сын Андрей - от Марины (Марианны) Басмановой, дочь Анастасия - от Марианны Кузнецовой.
«Я – еврей, русский поэт и американский гражданин»: 25 лет назад умер Иосиф Бродский
28 января исполнилось 25 лет со дня смерти одного из величайших поэтов XX века, лауреата Нобелевской премии по литературе Иосифа Бродского. Ему было всего 55 лет, напоминает портал Nation News.
Поэт родился 24 мая 1940 года в Ленинграде, а умер 28 января 1996 года в Нью-Йорке по причине сердечной недостаточности. Бродский с юности страдал проблемами нервной и сердечно-сосудистой системы, в эмиграции перенес операцию на открытом сердце. Инфаркт, прервавший его жизнь, стал для него четвертым.
Иосиф Бродский сам определял словами: «Я – еврей, русский поэт и американский гражданин». Паспорт США он получил в 1977 году, спустя пять лет после того, как покинул СССР. В марте 1964 года он был признан виновным в тунеядстве был сослан в Коношский район Архангельской области, где трудился разнорабочим в совхозе «Даниловский». По его собственным словам, полтора года реального отбывания наказания там были «одним из лучших периодов в его жизни», который он не хотел бы «драматизировать». Срок ссылки пришлось сократить из-за большого общественного резонанса, который вызвал арест Бродского.
В 1972 году Бродский был вынужден эмигрировать в США. Ему предложили пост «приглашенного поэта» (poet-in-residence) в Мичиганском университете. До самой смерти Бродский преподавал историю литературы и теорию стихосложения в общей сложности в шести американских и британских университетах (на родине он окончил неполные 8 классов средней школы). Поэзия Бродского получила широкое признание за рубежом. В 1980-е ему присудили стипендию Мак-Артура, поэт был членом шести литературных академий и почетным доктором нескольких университетов.
В 1987 году Бродскому была присуждена Нобелевская премия по литературе, а через четыре года Библиотека Конгресса избрала его поэтом-лауреатом США на 1991-1992 годы. В 1990 году он женился на своей студентке Марии Соццани, итальянке с русскими корнями. Несмотря на 30-летнюю разницу в возрасте, по многочисленным свидетельствам, супруги были счастливы. В 1993 году у них родилась дочь Анна, младшая из троих детей Иосифа Бродского.
Поэт похоронен в Венеции на кладбище Сан-Микеле. На родину, несмотря на неоднократные приглашения, поэт так и не вернулся.
Дело Бродского — от обвинений до эмиграции
16 мая 1972 года дело об отъезде Иосифа Бродского из Советского Союза было окончательно решено. За день до этого поэта попросили сдать паспорт и приготовиться покинуть свою родину. Как началось давление на Бродского, что он считал своей работой и почему отказывался критиковать СССР — в материале RT.
Фото: RT на русском RT на русском«Трутень и предатель»
12 мая 1972 года Иосиф Бродский, поэт и переводчик, сидел в отделении ленинградского ОВИРа. Перед ним лежала стандартная форма обращения за разрешением выехать за границу. У Бродского уже было условное приглашение в Израиль: в конце 1960-х им обзавелись многие потенциальные репатрианты. Представители власти предложили поэту наконец воспользоваться этой возможностью. Иначе говоря, ему настоятельно рекомендовали покинуть СССР добровольно.
Это был последний этап дела Бродского, которое в широком смысле началось ещё в 1963 году — со статьи, подписанной Иониным, Лернером и Медведевым. В тот год, 29 ноября, в газете «Вечерний Ленинград» появился своего рода фельетон-донос под названием «Окололитературный трутень». Бродского обвиняли не только в отсутствии литературного таланта — как утверждали авторы статьи, поэт является тунеядцем и даже «вынашивает планы предательства».
«Здоровый 26-летний парень около четырёх лет не занимается общественно полезным трудом. Живёт он случайными заработками; в крайнем случае подкинет толику денег отец — внештатный фотокорреспондент ленинградских газет, который, хоть и осуждает поведение сына, но продолжает кормить его, — заключали авторы фельетона. — Бродскому взяться бы наконец за ум, начать наконец работать, перестать быть трутнем у родителей, у общества. Но нет, никак он не может отделаться от мысли о Парнасе, на который хочет забраться любым, даже самым нечистоплотным путём».
«Кто причислил вас к поэтам?»
В 1964 году тема поэтического творчества Бродского и его тунеядства всплыла вновь — на сей раз в суде. Во время одного из заседаний была упомянута и эта газетная публикация.
«Статья Лернера была лживой. Вот единственный вывод, который я сделал. Я не считаю себя человеком, ведущим паразитический образ жизни. Там только имя и фамилия верны. Даже возраст неверен. Даже стихи не мои. Там моими друзьями названы люди, которых я едва знаю или не знаю совсем», — отвечал поэт на вопросы судей.
Стоит отметить, что большинство стихов, приведённых в злополучной статье, действительно не принадлежали Бродскому. А немногие написанные им слова были перевраны. «Люблю я родину чужую», — эту цитату авторы привели как пример антисоветских настроений поэта. Между тем у Бродского эта строка выглядела совершенно иначе. «Люби проездом родину друзей Жалей проездом родину чужую», — вот какие строки обрамляли его стихотворение 1961 года.
Ко времени начала судебного процесса талант Бродского уже успели признать в профессиональных кругах. Высоко оценивала его переложения зарубежной поэзии поэтесса Наталья Грудинина, более 10 лет руководившая работой молодых переводчиков. Не говоря уже о лестных отзывах Анны Ахматовой и Корнея Чуковского. Тем не менее 18 февраля началось первое заседание по делу Иосифа Бродского — то ли поэта, то ли тунеядца. Сам он утверждал, что стихи и переводы — это и есть его работа и что он надеялся их напечатать. Однако суд такое оправдание не устраивало.
«А кто это признал, что вы поэт? Кто причислил вас к поэтам?» — спрашивали у Бродского, силившегося вспомнить, какие именно его стихи были изданы и какие договоры с издательствами заключены.
Литераторы против судей
По итогам заседания поэта направили в психиатрическую больницу, где врачи дали заключение, что никакие отклонения не могли помешать Бродскому продуктивно работать — было бы только желание. Однако ни на одном из своих рабочих мест — фрезеровщика, члена геологической экспедиции и многих других — подсудимый не задерживался надолго. Вместо нормальной работы, отметил суд, Бродский почему-то занимался стихами.
На втором заседании обвинение уже не брезговало никакими аргументами. Перевод по подстрочнику, а не с языка оригинала, нежелание издавать стихи, частая смена работы — всё это, как утверждалось, свидетельствует о тяге к безделью. Пошли в ход и подробности его частной жизни: поэта обвинили в недостаточной заботе о родителях. Речь зашла о временах, когда Бродскому дали отсрочку от армии. Отец его лежал после инфаркта, и Иосиф остался в Ленинграде как единственный кормилец в семье. Суд же решил, что кормильцем такой сын быть не может. Кроме того, звучали обвинения, что поэт якобы вёл переговоры об издании сомнительных произведений за рубежом. А начальник Дома Обороны Смирнов даже усмотрел в творчестве поэта антисоветские настроения.
Обвинение получило веские основания применить к Бродскому административное наказание за тунеядство. Суд вынес обвинительный приговор: 5 лет принудительных работ — и поэт был отправлен в село Норинское Коношского района Архангельской области.
В это время его коллеги по цеху начали борьбу за возвращение Бродского в Ленинград. Ахматова, Чуковский, Паустовский, Маршак, Шостакович и многие другие известные люди при поддержке зарубежной общественности призывали власти освободить поэта. И они добились своего. Вот только изданию стихотворений Бродского они помочь не смогли. Печатать молодого поэта никто не хотел, а в тех редких случаях, когда одобрение на публикацию удавалось получить, Бродский мог и сам сорвать дело. Так, по воспоминаниям Евгения Евтушенко, поэт однажды не согласился с редакторской правкой, и в журнале «Юность» так и не вышли 8 его стихотворений.
Во плоти или на бумаге
Снова столкнулся с советской властью поэт уже в 1972 году. В пятницу, 12 мая в ОВИРе он подписал своё условное прошение о разрешении на выезд за границу, а в понедельник его уже попросили сдать паспорт. 16 мая начался отсчёт дней до отъезда. В случае отказа поэту угрожали, что для него настанут «весёлые времена»: видимо, власти имели в виду заключение в тюрьму или отправку в психбольницу. Дело было решено: Бродский выбрал отъезд из страны, надеясь, что когда-нибудь сможет вернуться или хотя бы перевезти к себе родителей. Поэт не хотел уезжать, пытался тянуть время. Но теперь у него не было даже паспорта.
В июле 1972 года, после поездки в Вену и Лондон, он уехал в Америку. Там 32-летнему литератору предложили преподавать в Мичиганском университете. Америка к поэту отнеслась очень благосклонно. Он путешествовал, устраивал мастер-классы по стихосложению, читал лекции о поэзии. В США поэт достиг известности и в 1987-м получил Нобелевскую премию.
В 1980-м году, когда Бродский получил американское гражданство и отметил своё сорокалетие, он написал стихотворение, в котором подвёл в каком-то смысле итог своей жизни.
Library of Congress
«С высоты ледника я озирал полмира, / Трижды тонул, дважды бывал распорот. / Бросил страну, что меня вскормила. / Из забывших меня можно составить город», — писал поэт.
За границей общественность не одобряла его нежелания критиковать Советский Союз. Бродский же отвечал, что своё отечество ему винить не в чем. В том же стихотворении 1980 года он говорит: «Что сказать мне о жизни? Что оказалась длинной. / Только с горем я чувствую солидарность. / Но пока мне рот не забили глиной, / Из него раздаваться будет лишь благодарность».
С таким же настроением он в 1972-м уезжал из Ленинграда. Поэт, по слухам, названный Иосифом в честь Сталина, перед отъездом из СССР писал Брежневу: «Мне горько уезжать из России. Я здесь родился, вырос, жил, и всем, что имею за душой, я обязан ей. Всё плохое, что выпадало на мою долю, с лихвой перекрывалось хорошим, и я никогда не чувствовал себя обиженным Отечеством. Не чувствую и сейчас. Ибо, переставая быть гражданином СССР, я не перестаю быть русским поэтом. Я верю, что я вернусь; поэты всегда возвращаются: во плоти или на бумаге».
Уже после получения Бродским Нобелевской премии его постепенно начали издавать в России. Чуть позже ему неоднократно предлагали вернуться на родину — хотя за считаные годы до этого власти страны не пустили родителей поэта к больному сыну и не разрешили Иосифу проводить в последний путь сначала мать, а потом и отца. По рассказам знакомых, Бродский боялся вновь ступить на родную землю. Из-за своих раздумий и сомнений он так и не вернулся в Россию. Поэт Иосиф Бродский скончался в Нью-Йорке в 1996 году.
Бродский в Америке
Бродский прилетел из Лондона в Детройт 9 июля 1972 года[380]. С самого начала его американской жизни был задан повышенный темп. Уже 21 июля он полетел в Западный Массачусетс к своему американскому переводчику Джорджу Клайну, чтобы поработать с ним над книгой избранных стихов[381]. Работал он, в основном сидя на дереве: ему страшно понравился домик на ветвях старого дуба – американцы часто строят такие детям для игры[382]. Благодаря газетам и в особенности телевидению, оповестившим страну о приезде русского поэта-изгнанника, на Бродского сыпались бесчисленные приглашения. Клайн рассказывает, что с лета 1972-го до весны 1973 года он выступал вместе с Бродским в качестве его переводчика в университетах и колледжах Америки около тридцати раз. Бродского особенно трогало то, что ему писали, предлагая гостеприимство, и простые американцы. Но у него уже было где поселиться, помимо дуба в Массачусетсе.
С точки зрения иммиграционной службы США, Иосиф Бродский был одним из нескольких десятков тысяч бывших советских граждан еврейского или номинально еврейского происхождения, подавшихся в Америку в семидесятые годы. Подобно некоторым выдающимся ученым или известным диссидентам в этом потоке он не имел оснований особенно беспокоиться о своем будущем в новой стране – его имя было известно в академических, журналистских и правительственных кругах. Стараниями Карла Проффера ему было предложено место в Мичиганском университете с годовым окладом в двенадцать тысяч долларов, что в те времена было приличной суммой. К тому же он был одинок и свободен от забот о семье.
Трудоустройство, заработки составляют, однако, лишь часть иммигрантских забот. Всем новым американцам приходилось пережить то, что социологи называют «культурным шоком», адаптироваться в обществе, устроенном совсем на других принципах, нежели то, в котором они выросли. Фундаментальные понятия американской цивилизации головокружительно отличались от российских. «Успех» и «неудача», «богатство» и «бедность», «народ» и «правительство» и даже конкретные понятия – «дом», «город», «автомобиль», «обед», «пойти в гости» – значили в Америке не совсем то или совсем не то, что в России. Личная свобода, полная ответственность за собственное существование да и материальный комфорт стали нелегкими испытаниями для тех, кто к ним не привык. Бродский оказался более подготовленным, чем многие, к первоначальному неуюту чужого мира. У него за плечами был уже богатый опыт изгойства в родной стране. Быть школьником в заводском цеху, здоровым в сумасшедшем доме, интеллигентом на совхозном поле или чужаком в незнакомой стране – разница невелика. Кажется, он вообще боялся социального уюта как пути к душевной энтропии уже тогда, когда не хотел вписываться в либеральный фрондирующий литературный круг, где со значением, как гимн, пели песню Булата Окуджавы: «Возьмемся за руки, друзья, чтоб не пропасть поодиночке!» Он даже из собственного дома с собственного дня рождения убегал, когда застолье становилось слишком задушевным.
Да и страна, куда он переехал, не была для него такой уж незнакомой. Бродский был из того меньшинства эмигрировавшей в Америку интеллигенции, кто прошел долгую школу заочного знакомства с американской культурой. Голливуд, джаз, американская литература несли исподволь колоссальное количество культурной информации о заокеанской стране. Бродский не шутил, когда начинал историю свободомыслия в советской России с фильмов о Тарзане[383]. Оглашающий воплями джунгли Тарзан Джонни Вейсмюллера и фехтующий флибустьер Эррола Флинна действительно могли преподать впечатлительному ребенку первые уроки индивидуальной свободы как абсолютной ценности, а ковбои и шерифы вестернов – образец личной ответственности за себя и то, что Бродский называл «мгновенной справедливостью». Когда Иосиф подрос и увлекся, как многие в его поколении, джазом, он распознал в основе этого искусства тот же по существу принцип личной независимости, одинокой свободы. В великом романе Мелвилла, в стихах Эдвина Арлингтона Робинсона, Роберта Фроста, Эдгара Ли Мастерса открывались иные, тревожные аспекты индивидуализма. Но этика одинокого противостояния хаосу и ужасу мира, «мужество быть» были привлекательнее аморального марксистского детерминизма («свобода есть познанная необходимость») или циничного релятивизма, сформулированного персонажем одного из эзоповских стихотворений Евтушенко: «Настоящей свободы – ее ни у нас, ни у вас. »[384] Выше мы цитировали знаменитую строфу из «Щита Ахилла» Одена о маленьком человеческом звереныше, который совершает зло, потому что никогда не слышал «of any world where promises were kept» («ни о каком таком мире, где сдерживаются обещания»). Собственно говоря, Оден откликается здесь на еще более хрестоматийное (самое хрестоматийное!) американское стихотворение двадцатого века «Остановившись в лесу снежным вечером» Роберта Фроста, которое кончается:
But I have promises to keep,
And miles to go before I sleep,
And miles to go before I sleep.
(Но за мной еще обещания, которые надо сдержать / И мили пути до ночлега, / И мили пути до ночлега.)
Это лишь один пример того, как из пристального чтения американской поэзии Бродский мог исподволь получить представление об обществе, где личная ответственность аксиоматична.
Бродский не раз повторял, что жить в чужой стране можно, только если что-нибудь в ней сильно любить. «Что нравится лично мне, так это то, что здесь я был оставлен наедине с самим собой и с тем, что я могу сделать. И за это я бесконечно благодарен обстоятельствам и самой стране. Меня всегда привлекали в ней дух индивидуальной ответственности и принцип частной инициативы. Ты все время слышишь здесь: я попробую и посмотрю, что получится. Вообще, чтобы жить в чужой стране, надо что-то очень любить в ней: дух законов или деловые возможности, или литературу, или историю. Я особенно люблю две вещи: американскую поэзию и дух [американских] законов. Мое поколение, группа людей, с которыми я был близок, когда мне было двадцать, мы все были индивидуалистами. И нашим идеалом в этом смысле были США: именно из-за духа индивидуализма. Поэтому, когда некоторые из нас оказались здесь, у нас было ощущение, что попали домой: мы оказались более американцами, чем местные»[385].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Бродский как еврей
Бродский как еврей Бродский родился и рос в тот период советской истории, когда антисемитизм стал почти официальной политикой правительства и одновременно оживился и распространился среди городского населения. В особенности недоверие, притеснения по службе
Бродский на кафедре
Бродский на кафедре В отличие от сочинителей текстов для популярной музыки подлинный поэт, даже если он очень знаменит, не может зарабатывать на жизнь писанием стихов. Да если бы и мог, возникает проблема иного порядка. «Работать поэтом? – изумился один американский
Бродский и Солженицын обращаются к Америке
Бродский и Солженицын обращаются к Америке Бродский, при всем его прокламируемом презрении к политике, при всей сложности поэтического мышления, которой соответствовал подчас эпатирующий парадоксализм его эссеистики и публичных выступлений, невольно оказался в роли
Бродский и Солженицын
Бродский и Солженицын Подчеркнем еще раз, что различие между Бродским и Солженицыным – стилистическое. То, о чем говорил Бродский, хотя и могло прозвучать в стихах иронически цинично, диктовалось не цинизмом и не одной прагматикой. Так же, как солженицынский дискурс,
Бродский на английском
Бродский на английском Когда говорят о Бродском как об американском или англоязычном писателе, его обычно сравнивают с двумя предшественниками и соотечественниками – первый из них даже тезка поэта – Джозефом Конрадом[473] и Владимиром Набоковым. Это сравнение
Иосиф БРОДСКИЙ
Иосиф БРОДСКИЙ Бродский перенес тяжелую операцию на сердце. Я навестил его в госпитале. Должен сказать, что Бродский меня и в нормальной обстановке подавляет. А тут я совсем растерялся.Лежит Иосиф — бледный, чуть живой. Кругом аппаратура, провода и циферблаты. И вот я
БРОДСКИЙ ИОСИФ
БРОДСКИЙ ИОСИФ БРОДСКИЙ ИОСИФ (поэт; скончался 28 января 1996 года на 56-м году жизни).У Бродского было слабое сердце (он надорвал его еще в 60-х, будучи в ссылке). В 1981 году в Америке ему была проведена операция – шунтирование – и врачи рекомендовали поэту более внимательно
Глава 66. Бродский
Глава 66. Бродский Однажды в ресторане «Самовар» были поминки. Посетители, одетые в черное, были погружены в траур, двигались медленно и чинно. Они расселись за накрытыми столами и стали говорить речи потерянными голосами. Что-то ледяное повисло в воздухе, люди пили не
Иосиф Бродский
Иосиф Бродский 1 Игорь Сергеевич Черноуцан – заместитель заведующего отделом культуры ЦК КПСС.Письмо в защиту Бродского – см. 3–3, с. 395–398.2 Статья. – Имеется в виду статья А. Ионина, Я. Лернера и М. Медведева «Окололитературный трутень» (Вечерний Ленинград. 29 ноября 1963).
БРОДСКИЙ Иосиф
БРОДСКИЙ Иосиф БРОДСКИЙ Иосиф (поэт; скончался 28 января 1996 года на 56-м году жизни). У Бродского было слабое сердце (он надорвал его еще в 60-х, будучи в ссылке). В 1981 году в Америке ему была проведена операция – шунтирование, – и врачи рекомендовали поэту более внимательно
Бродский
Бродский Наталия Александровна Роскина:Бродского она очень любила, очень ценила его стихи. Мне кажется, это был единственный поэт из молодых, кто был ей действительно по душе. Он ей импонировал, в частности, своей образованностью и одухотворенностью. Анна Андреевна редко
Плачущий Бродский
Плачущий Бродский Да, 2 июня 1972-го. Мы с Володей только что вернулись из скоростной союзписательской поездки по Финляндии – Швеции. Впервые побывали за границей, на вожделенном Западе. Глотнули неразбавленной, как озон, свободы. Обалденно. Райские, признаться, ощущения.
Отъезд из СССР
12 мая 1972 года Бродского вызвали в отдел виз и регистрации ленинградской милиции (ОВИР)[306].
«Я знал, что из ОВИРа гражданам просто так не звонят, и даже подумал, не оставил ли мне наследство какой-нибудь заграничный родственник. Я сказал, что освобожусь довольно поздно, часов в семь вечера, а они: пожалуйста, можно и в семь, будем ждать. Принял меня в ОВИРе полковник и любезно спросил, что у меня слышно. Все в порядке, отвечаю. Он говорит: вы получили приглашение в Израиль. Да, говорю, получил; не только в Израиль, но и в Италию, Англию, Чехословакию.
А почему бы вам не воспользоваться приглашением в Израиль, спрашивает полковник. Может, вы думали, что мы вас не пустим? Ну, думал, отвечаю, но не это главное. А что? – спрашивает полковник. Я не знаю, что стал бы там делать, отвечаю.
И тут тон разговора меняется. С любезного полицейского «вы» он переходит на «ты». Вот что я тебе скажу, Бродский. Ты сейчас заполнишь этот формуляр, напишешь заявление, а мы примем решение. А если я откажусь? – спрашиваю. Полковник на это: тогда для тебя наступят горячие денечки.
Я три раза сидел в тюрьме. Два раза в психушке. и всем, чему можно было научиться в этих университетах, овладел сполна. Хорошо, говорю. Где эти бумаги? <. > Это было в пятницу вечером. В понедельник снова звонок: прошу зайти и сдать паспорт. Потом началась торговля – когда выезд. Я не хотел ехать сразу же. А они на это: у тебя ведь нет уже паспорта»[307].
Обычно процедура получения разрешения на выезд и оформления документов тянулась от трех-четырех месяцев до года и дольше. От звонка из ОВИРа до вылета Бродского в Вену прошло чуть более трех недель. Однако это была не специальная акция властей, направленная против Бродского, а мероприятие в рамках широкой программы действий.
Почти герметическая закупоренность Советского Союза стала давать трещины в конце шестидесятых годов. Некоторому количеству граждан начали разрешать отъезд из СССР для воссоединения с родственниками за границей. Приблизительно по одной тысяче евреев выехали из СССР в Израиль в 1968, 1969 и 1970 годах. Эта цифра подскочила до тринадцати тысяч в 1971 году и перевалила за тридцать две тысячи в 1972-м. Советский Союз вступал в пору тяжелого экономического кризиса, который и привел к его развалу два десятилетия спустя. В начале семидесятых годов у правительства Брежнева не было другого выхода, кроме облегчения гонки вооружений и улучшения экономических отношений с Западом. Советские стратегические ракеты и советские граждане, желающие эмигрировать, были фишками в этой геополитической игре. Резкий скачок в числе разрешений на выезд весной 1972 года объясняется просто – в Москве ожидали приезда президента США Ричарда Никсона[308]. Америка с ее сильным еврейским лобби всегда настаивала на облегчении условий эмиграции из Советского Союза, и вот Никсону выдавался аванс за будущие поставки зерна и политику «детанта».
У Бродского к этому времени имелся «вызов» – официально заверенное израильскими властями письмо от фиктивного родственника в Израиле с приглашением поселиться на земле предков. Многие советские граждане еврейского или полуеврейского происхождения обзавелись тогда с помощью знакомых иностранцев такими «вызовами» – на всякий случай. Бывало, «вызовы» приходили и безо всякой инициативы приглашаемого. Кажется, именно так было и с приглашением, полученным Бродским. Во всяком случае, воспользоваться этим приглашением он не собирался. В тот момент он все еще полагал, что обстоятельства переменятся и ему начнут позволять поездки за границу, как позволяли иногда не только писателям с особым официальным статусом – Аксенову, Вознесенскому, Евтушенко, – но даже и тем, кто, как ему казалось, не слишком отличался от него в глазах властей: ленинградскому поэту-авангардисту Виктору Соснора, например. В те времена даже официально эмигрировавший из СССР навсегда терял возможность вернуться, чтобы навестить близких. Пропаганда приравнивала эмигрантов к предателям. Бродский был слишком привязан – к родителям, сыну, друзьям, родному городу, слишком дорожил родной языковой средой, чтобы уезжать безвозвратно. У ленинградского КГБ были, однако, свои виды на старого клиента. Представился удобный случай избавиться от непредсказуемого поэта раз и навсегда. Бродскому не дали толком ни собраться, ни попрощаться. 4 июня 1972 года, через десять дней после своего 32-летия, Бродский вылетел из Ленинграда в Вену.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Приложение 4. Заслуженные мастера спорта СССР по альпинизму. Мастера спорта СССР международного класса. Заслуженные тренеры СССР по альпинизму
Приложение 4. Заслуженные мастера спорта СССР по альпинизму. Мастера спорта СССР международного класса. Заслуженные тренеры СССР по альпинизму Заслуженные мастера спорта СССР по альпинизму Крыленко Николай Васильевич Москва 1934 Бархаш Лев Львович Москва 1934 Абалаков
XXI ОТЪЕЗД
XXI ОТЪЕЗД Уезжали мы на том же пароходе, на котором приехали; всего ведь только два парохода, чередуясь, заходят на остров.Со всех сторон нам несут подарки: золотистый жемчуг, перламутровые плоские раковины, прозрачные раковины, самых причудливых форм, красные, тонкие
ОТЪЕЗД
ОТЪЕЗД Рано утром мы приземляемся в Дели. «Эр-Франс», неплохо все организующая, окрестила наш самолет весьма многозначительно-«Замок Фонтенбло». Несколько позже Непальский королевский воздушный флот доставляет нас в Катманду, где нас ожидает Жан-Поль Пари. Наш друг
Глава тринадцатая После лагеря. 1956–1974. Отъезд из СССР
Глава тринадцатая После лагеря. 1956–1974. Отъезд из СССР 30 июня 1956 года сыновья, Святослав и Олег, получили телеграмму: «Выезжаю сегодня вечером восемь тридцать целую Мама».В назначенный час они ждали Лину Ивановну на вокзале.Встречу описывает Софья Прокофьева: «Начну
Миф № 35. Едва только возглавив объединенное министерство внутренних дел СССР, Л.П. Берия попытался расширить карательные функции МВД за счет Особого Совещания при МВД СССР
Миф № 35. Едва только возглавив объединенное министерство внутренних дел СССР, Л.П. Берия попытался расширить карательные функции МВД за счет Особого Совещания при МВД СССР Махровая ложь Никиты Хрущева. Никаких комментариев не будет. Пусть говорит архивный
Миф № 41. Едва только Сталина не стало, Берия стал прижимать ВПК СССР в расходовании бюджетных средств, требуя ограничения аппетитов капитанов военно-промышленного комплекса, нанеся тем самым серьезный ущерб обороноспособности СССР.
Миф № 41. Едва только Сталина не стало, Берия стал прижимать ВПК СССР в расходовании бюджетных средств, требуя ограничения аппетитов капитанов военно-промышленного комплекса, нанеся тем самым серьезный ущерб обороноспособности СССР. С этой глупостью на пленуме выступил
От советского информбюро В МИД СССР ПОСЛУ ВЕЛИКОБРИТАНИИ В СССР БЫЛО СДЕЛАНО СЛЕДУЮЩЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ
От советского информбюро В МИД СССР ПОСЛУ ВЕЛИКОБРИТАНИИ В СССР БЫЛО СДЕЛАНО СЛЕДУЮЩЕЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ Внимание британской стороны неоднократно обращалось на возможные самые серьезные последствия поставок новейших вооружений, включая зенитные системы «Блоупайп»,
ГЛАВА 9. ЖЕРТВА АВГУСТА СИЛЬНОГО. ГРАФИНЯ ФОН ПОЗЕН. ЭСКАПАДА. ОТЪЕЗД ХЕЛЬМУТА. НАШ ОТЪЕЗД. ПЕШКОМ ПО САКСОНСКОЙ ШВЕЙЦАРИИ. МАГДЕБУРГ. ВИТТЕНБЕРГ
ГЛАВА 9. ЖЕРТВА АВГУСТА СИЛЬНОГО. ГРАФИНЯ ФОН ПОЗЕН. ЭСКАПАДА. ОТЪЕЗД ХЕЛЬМУТА. НАШ ОТЪЕЗД. ПЕШКОМ ПО САКСОНСКОЙ ШВЕЙЦАРИИ. МАГДЕБУРГ. ВИТТЕНБЕРГ Мы поехали экскурсией в близлежащее место, где в лесу стоял замок, некогда принадлежавший Августу Сильному (August der Starke). В
Отъезд
Отъезд 24-го января вечером уезжаем из Грозного. Улицы многолюдны. В основном это вооруженные люди. На углу двое знакомых автоматчиков в маскировочных костюмах: один из них молодой, в костюме «белого ниньдзя», другой постарше, в роскошной папахе из серебристого каракуля.
КНИГА 2 ОПЕРАЦИЯ «ГРОМ». ПРЕЛЮДИЯ К ПАДЕНИЮ СССР Глава 1 КГБ СССР — ОРГАНИЗАТОР ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕРЕВОРОТА
КНИГА 2 ОПЕРАЦИЯ «ГРОМ». ПРЕЛЮДИЯ К ПАДЕНИЮ СССР Глава 1 КГБ СССР — ОРГАНИЗАТОР ГОСУДАРСТВЕННОГО ПЕРЕВОРОТА Когда сформировался заговор?Горбачев на своей пресс-конференции после возвращения из «крымского заточения» назвал дату и час начала государственного переворота,
1. Отъезд
1. Отъезд День избиения младенцев — Миссис Стич в Генуе28 декабря 1958. На третий день после Рождества мы отметили День избиения младенцев[184]. Думается мне, мало найдется простодушных отцов, которые не испытывают легкого чувства солидарности с черным всадником, что в центре
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Мой отъезд в Москву. — Наша легализация как политическая провокация. Нелегальная жизнь в Москве. — Приезд Гоца в Москву. — Приезд английской рабочей делегации и собрание печатников. — Нелегальный отъезд из России
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ Мой отъезд в Москву. — Наша легализация как политическая провокация. Нелегальная жизнь в Москве. — Приезд Гоца в Москву. — Приезд английской рабочей делегации и собрание печатников. — Нелегальный отъезд из России При эвакуации Уфы мне
8. ПРЕЗИДЕНТУ АН СССР акад. А. П. АЛЕКСАНДРОВУ ЧЛЕНАМ ПРЕЗИДИУМА АН СССР
8. ПРЕЗИДЕНТУ АН СССР акад. А. П. АЛЕКСАНДРОВУ ЧЛЕНАМ ПРЕЗИДИУМА АН СССР Глубокоуважаемый Анатолий Петрович! Я обращаюсь к Вам в самый трагический момент своей жизни. Я прошу Вас поддержать просьбу о поездке моей жены Елены Георгиевны Боннэр за рубеж для встречи с матерью,
Отъезд
Отъезд Обстановка в стране с каждым днем накалялась. Кончался седьмой месяц правления нового президента, а обещанные народу блага оставались обещаниями. Правда, Мачадо не забыл посулов, сделанных в Вашингтоне, и щедрой данью раздаривал остров американским компаниям.
И.Т. Федоренко, секретарь правления Союза писателей СССР, главный редактор журнала «Иностранная литература член-корреспондент Академии наук СССР Бессмертное шолоховское творение
И.Т. Федоренко, секретарь правления Союза писателей СССР, главный редактор журнала «Иностранная литература член-корреспондент Академии наук СССР Бессмертное шолоховское творение Позвольте мне с высокой этой трибуны раньше всего обратиться к Михаилу Александровичу
Сложная жизнь писателей: почему Иосиф Бродский был вынужден уехать в США?
Это сейчас мы воспринимаем Бродского как великого русского поэта, однако открыто высказываться на счет его творчества на территории СССР было запрещено. Но почему Иосиф фактически стал изгнанником? Расскажем в сегодняшней статье!
✒️ Основная причина
Как ни странно, виноват в своей судьбе не поэт, а его коллеги и журналисты Медведев, Лернер и Ионин. В 1963-ем они составили статью-пасквиль и опубликовали ее в «Вечернем Ленинграде». Там журналисты яро доказывали, что Бродский виновен в антисоветских настроениях и тунеядстве. В качестве доказательства они прикрепили вырванные из контекста четверостишия из поэмы «Шествие», где Иосиф написал, что любит «родину чужую». Обществу этого примера было достаточно, чего уж говорить о тех, кто занимался пропагандой социалистического строя…
✒️ Реакция общественности и арест
13 января Бродский был арестован. Арест этот наложился на ужасное для поэта время разрыва с его любимой женщиной, музой, и матерью его ребенка Марианной Басмановой. Из-за этого Иосиф даже пытался покончить с собой.
После того, как поэта поместили в камеру, у него случился сердечный приступ. Этот случай сильно отразился на дальнейшей жизни Бродского, поскольку он до конца дней страдал от сердечной недостаточности.
Ровно через три месяца в суде Бродского обвинили в тунеядстве и дали 5 лет трудовой ссылки. Поэта вместе с другими уголовниками отправили в Архангельскую область отбывать наказание за несуществующее преступление. На защиту Иосифа встала Анна Ахматова, Маршак и Шостакович, однако власти этого было недостаточно. Тогда свое мнение высказал заграничный писатель Жан-Поль Сартр. Он пригрозил запретом на въезд русских дипломатов к нему в страну. Бродского почти сразу выпустили и предоставили условный срок.
Читайте также: