Аксенов уехал в сша
Василий Аксенов: "Все мы немножко робинзоны. " Моя жизнь в Америке.
Интервью, взятое в России для журнала ПМЖ незадолго до кончины писателя.
Был, говорят, такой случай. Однажды едет Аксенов со своим
литературным агентом по Нью-Йорку в такси. Американец спрашивает: «Почему
большинство русских писателей-эмигрантов живет в Нью-Йорке?».
А в этот момент в них чуть не врезались. Шофер как закричит по-русски:
«Чтоб тебя. ». Василий Палыч говорит агенту: «Теперь понятно?».
На самом деле Василий Аксенов в Нью-Йорке не жил. А жил в Северной Вирджинии, в пригороде Вашингтона. Но признавал: «В Нью-Йорке действительно очень много русских. Если закричать на улице: «Кто тут по-русски говорит?» — обязательно кто-нибудь откликнется! И писательством он в Америке занимался исключительно на каникулах, в крайнем случае — в академическом отпуске: «В это время я болтаюсь сам по себе, стараюсь забыть, что я профессор, и вспомнить, что писатель. ». В остальное время Василий Павлович — был профессором. Американским. Университета Джорджа Мэйсона. О чем он нам и рассказал.
— У нас принято ругать американскую систему образования — вот и американские школы в Москве не прижились. А университеты США остаются желанными — в основном из-за престижности диплома. Что вы о них думаете, зная изнутри?
— Что касается университетов, то они в Америке самые что ни на есть настоящие. Хотя в них постоянно происходят перемены и бурление. Я выдвигаю идею, что мы готовим не большинство, а меньшинство, без которого жизнь нации невозможна. Я и студентам своим говорил — вы станете членами меньшинства, потому что люди с университетским образованием не становятся членами большинства.
Я принадлежу к группе профессоров Робинзона. Мистер Робинзон, очень богатый человек, пожертвовал деньги на существование этой группы. В нее входят профессора разных дисциплин — есть антропологи, биологи, историки, социологи, вот писатель один есть. Часто мы дебатировали вопрос университетского образования — что такое университет? Каким будет университет XXI века — должен ли он становиться трэйд-скул, то есть ПТУ, или оставаться университетом? Если он будет университетом — значит, гуманитарные науки приобретают особенно важное значение, какое они имеют и сейчас. Однажды пришел новый президент университета, и администрация решила убрать из программы уроки русского, французского и немецкого языков, подрезать историю и теоретическую физику. Это было наступление на сам характер университетского образования! Когда они обнародовали свой проект, начался
настоящий бунт. В конце концов совет преподавателей выступил против администрации, и она отказалась от своих подлых намерений.
— Что вы преподавали?
— В своем университете я формально не входил в состав русской кафедры, поэтому совершенно был свободен со своими курсами и темами. У меня бывало два курса по русской литературе и один по русской культуре. Туда даже существовала предварительная запись. Один класс по литературе был продвинутый, а другой — молодежь. Одна тема, которую я из года в год преподавал — «Русский модернизм и авангард», то есть, Серебряный век и его последствия. Вторая — «Два столетия русского романа» — для «продвинутых».
— Значит, интерес к русской литературе в американском университете велик?
— Среди моих слушателей две трети были — компьютерщики, инженеры, экономисты. Все студенты должны получить гуманитарные «кредиты», а мой курс давал целых три «кредита». Почти все приходили формально, за отметками, но некоторые начинали на самом деле что-то чувствовать и выходили из моего класса несколько ошеломленными: они никогда не думали, что такое есть на свете. Один студент даже переменил свое направление — он был биологом, а вдруг написал работу об Эйзенштейне и сказал: «Я буду кинематографом заниматься.». У меня появился профессиональный опыт, я научился различать студентов и вычислял этих «неформальных».
— А что они у себя в Америке хотят от университета?
— Большинство американских студентов идет в университет не за абстрактными знаниями, а за обеспеченной жизнью. Наш «Джордж Мэйсон» находился на окраине Вашингтона, в Северной Вирджинии, которая известна своим «коридором высоких технологий». Там расположены колоссальные предприятия, и студенты начинают от них уже на втором курсе получать предложения. И к окончанию они из нищих сразу становятся состоятельными людьми, получают большущую зарплату, 70-80 тыс. долл. У меня был один студент, который говорил: «Никакие предложения не приму, не хочу становиться рабом технологии — я просто получу бакалавра и смоюсь». Он был безумно нищий, приносил свой завтрак в пластмассовой коробочке с какой-то гистологической средой на дне, но говорил все время о свободе и независимости. Потом он закончил университет. Спустя некоторое время я наткнулся на него на стоянке возле супермаркета. Смотрю — идет в новом пальто, шарф шикарный, машина хорошая. Я ему сказал: «Ты, кажется, не устоял. ». Так и получилось.
— А как ваши студенты реагировали на сентябрьскую трагедию 2001 года, это же произошло когда вы преподавали?
— Я пришел к ним во вторник сразу после событий, и мы изучали, представьте, Пушкина! Но в перерыве все же говорили не о литературе, а об этом чудовищном терроре. Один из студентов сказал, что это новый Перл-Харбор, что это решительно изменит всех нас, нашу ментальность. Сложно сказать, действительно ли произойдет такое — Америка набита всеми национальностями. В нашем университете треть студентов были — выходцы с Ближнего Востока. В моем классе сидели люди с такими же фамилиями, как у террористов. И, конечно, возникала масса сложностей: как бы не скатиться к «охоте на ведьм», как предупредить проявления стихийной ненависти к этим людям. Во всяком случае в моем университете никаких эксцессов не было, я даже не замечал, чтобы на арабских студентов кто-то косо смотрел. Сами они тоже внешне были спокойны. Наша «робинзонская» группа профессоров собиралась и мы обсуждали, как вести себя по отношению к студентам-мусульманам. А как себя вести? Они-то ни в чем не виноваты!
На следующее утро после событий пришла арабская девочка, попросилась в мою группу. Я ее, конечно, принял — пусть изучает Пушкина. У меня учились две очаровательные девушки из Саудовской Аравии, так они после университета отказались возвращаться на родину: не захотели оказаться в гареме.
— Какие они — американцы?
— Такие же люди, как и мы. Я довольно часто бывал на всяких вечеринках — и весело, и хохочут люди, и анекдоты друг другу рассказывают — все, как у нас. Начинают еду разбирать на столах, потом едят, обмениваясь репликами. У них просто структура таких вечеринок другая. У нас сразу все садятся за стол, а там сначала долго ходят с бокальчиками, перетирают разные темы, потом переходят к еде, расходятся и болтают, потом начинают думать, как бы побыстрее смыться. Но все-таки, американские вечеринки — это не полная освобожденность, которую испытываем мы, когда собираемся вместе. Тут уже интонация совершенно другая.
— Вам нравилось в Америке?
— В общем-то да. Но нравилось не всё. Например, влажность воздуха — немыслимая, а летом просто чудовищная. По всему восточному побережью. А я люблю жару, но не влажность. Мы жили на окраине Вашингтона, прямо на краю леса. Официально это уже штат Северная Вирджиния, но входит в большой Вашингтон. У нас там был таун-хаус, трехэтажная квартира, довольно просторная. Нас всего было трое, и нам хватало. Наши окна смотрели прямо в потрясающий лес — там белки, лисицы, бурундуки, олени часто выходят, птиц полно всяких, очень много воздуха. И в то же время все это находится в двух шагах от огромных торговых центров, очень удобно. Мне это жилище очень нравилось, и стоило оно гораздо дешевле, чем наш бывший дом в Вашингтоне.
— Так где для вас дом — здесь или там?
— В Америке — дом. А родина — здесь. Это разные вещи. Для американцев это все равно: «хоумлэнд» — это и есть родина. А для меня родина — в России.
— Сложно. Эмиграция вообще сложная вещь.
— Даже многие годы спустя?
— Даже многие годы спустя. Хотя сейчас это совсем другое явление, чем то, что мы пережили в восьмидесятых годах. Тогда была полная изоляция. Я не мог даже представить, что увижу своего сына, который остался в Москве. А сейчас я живу часть года в Москве, езжу по России, оттуда люди приезжают, работают, если находят работу. Эмигрировало наше поколение — оттепельное. А сейчас многие рассеиваются по всему миру, что очень хорошо — не эмигрировать, а просто уезжать жить куда-то. Это очень важно.
— Что такое американский образ жизни? Вы жили там так же, как ваши соседи, или так, как жили в Москве?
— Нет, мы жили иначе. Например, если мы кого-то приглашали, то моя жена Майя старалась все, что можно, выложить на стол — что ни есть в печи. В американском доме этого не увидишь. Там чипсы, сырые овощи — совсем другой вариант. А еще там каждый стрижет свой газон, а я не нет, этим занималась дочка Майи, поэтому я считался подозрительным человеком. Так что для соседей я был — подозрительный человек с акцентом.
— А какое гражданство у «подозрительного» человека?
— Двойное. В Америке я восемь лет жил вообще без паспорта. Когда меня лишили гражданства, я получил «грин кард», так и жил. Не то что мне не давали американское гражданство — просто я почему-то не подавал заявление. Потом все-таки подал, уже в начале девяностых годов. И началась дикая волокита, я бесконечно долго ждал. Потом наконец мне дали американский паспорт, и тут же — советский. Новый посол приехал — Лукин Владимир Петрович — и предложил мне получить советский паспорт. Я говорю: «У меня уже есть американский». А он: «У вас что, только один карман в пиджаке? Второй-то найдется?». Государственный департамент США, который они запросили, сказал: «В этом случае мы ничего не имеем против», хотя обычно они не разрешают такие вещи.
— Философский вопрос: откуда пришли люди?
— Известно, откуда — из рая. Из того места, где не было времени, не было биологии. И идут обратно в рай. Помните — «Когда святые в рай идут. »?
Беседовала Анна ВЕСЕЛОВА
При использовании материала, текста или перепечатке любых отрывков (цитат) из него в интернете или печатных изданиях - ссылка (действующая!) на данный сайт www . pmg - online . ru (цитируемую страницу сайта) и упоминание полного названия «Журнал ПМЖ» – обязательны! С иными правами можно ознакомиться на странице «Copyright ПМЖ».
Рваная судьба: в чем трагедия Василия Аксенова
Писатель Василий Аксенов родился 20 августа 1932 года в Казани в семье председателя городского совета Павла Аксенова и заведующей отделом культуры газеты «Красная Татария» Евгении Гинзбург. В 1937 году его родителей арестовали по сфабрикованным делам.
Отца, члена РСДРП(б) с 1918 года, обвинили в «притуплении большевистской бдительности» и антигосударственной деятельности, мать объявили участницей троцкистской террористической организации. Воспоминания Евгении Гинзбург о годах, проведенных в тюрьме, легли в основу ее автобиографической книги «Крутой маршрут», тогда как детские впечатления Аксенова о поездке к ней на поселение в Магадан нашли отражение в его романе «Ожог» в середине 1970-х.
Несмотря на господствовавшее в советском обществе отношение к детям «врагов народа», которое выражалось пословицей «яблочко от яблони недалеко падает», Аксенову удалось окончить школу в Магадане, вернуться в Казань и поступить в мединститут.
«Они (родители) сказали: «В литературный тебя не возьмут, в университет тоже не примут, иди-ка в медицинский – в лагере врачи лучше выживают», — вспоминал Аксенов в интервью с Игорем Шевелевым.
Правда, из института его все равно выгнали. Василий Павлович не указал, что его семья — «враги народа» (самого вопроса в анкете на поступление при этом не было), но после смерти Сталина ему быстро удалось восстановиться и перевестись в 1-й Ленинградский медицинский институт.
«Поехал в Москву в министерство. Помню, как там какой-то пожилой чиновник посмотрел на меня всепонимающим взглядом и сказал: «Странно, что ваши товарищи предпринимают немного запоздалые действия». Меня восстановили, я вернулся в Казань и пошел к ректору института.
Был такой доцент Вясилев. Он говорит: «Вы что тут делаете? Вы же отчислены». Я говорю: «Дело в том, что я сейчас только из министерств. Там считают, что вы какие-то запоздалые действия предпринимаете». Он вдруг как заорет: «Мальчишка! Убирайся вон отсюда! Пошел вон!», — рассказывал о тех событиях сам писатель.
Ослабление идеологической хватки государства после смерти Сталина открыло дорогу для той части советской молодежи, которая верила в возможность «западного» пути – появились советский джаз, советская «новая волна», советская авангардная поэзия. Одну за другой Аксенов печатает книги «Коллеги» и «Звездный билет», которые заставили критиков говорить о феномене «городской молодежной прозы», а самого писателя выводят в лидеры зарождающегося движения «шестидесятников».
Оба эти романа, кстати, были экранизированы с первыми лицами отечественного кинематографа тех лет – в «Коллегах» сыграли Василий Ливанов, Василий Лановой и Олег Анофриев (а в эпизоде фильма появился молодой Михаил Кокшенов), а на съемки картины «Мой младший брат» (экранное название «Звездного билета») пригласили Андрея Миронова, Олега Даля, Александра Збруева и Олега Ефремова.
Отличительной чертой раннего Аксенова была попытка «примирить» любовь к джазу, гуманистические ценности, живую речь и искренние чувства с патриотизмом, советским официозом и государственным строем. Однако уже в 1963 году, после встречи руководителей партии и правительства с представителями творческой молодежи, на которой Никита Хрущев наорал на него и поэта Андрея Вознесенского, характер творчества автора начинает меняться. Позднее Аксенов изобразил речь первого секретаря ЦК КПСС следующим образом:
«Книжку недавно одну взял, — тихо продолжал Глава, набирая силы для нового взлета. — Тошнить стало, товарищи. Не в коня пошел корм, товарищи (смех, аплодисменты). Ни пейзажа, товарищи, ни стройной фабулы, ни одного рабочего даже на уровне райкома нету. Ни зима, ни лето, товарищи, а попадье кочерга в одно место! (Долгий несмолкающий смех, переходящий в слезы.) Да в другие времена за такую-П книжку! Семь шкур! С сочинителя! С жены-П! С детей! Сняли-П!»
Разрыв с интеллигенцией, которую Хрущев использовал для укрепления власти, политические процессы над диссидентами, ввод танков в Прагу в 1968 году утвердили Аксенова в мысли о невозможности построения социализма «с человеческим лицом», и его произведения начали тяготеть к тяжеловесным аллегориям о состоянии общества.
В 1975 году Василий Павлович закончил работу над романом «Ожог», в котором действуют сразу несколько его двойников – проживая на бумаге различные варианты своей судьбы, писатель пытался выработать новую стратегию жизни во враждебном ему обществе. Чтобы текст сохранился, а также для возможности опубликовать его в случае неприятностей в СССР, Аксенов передал рукопись за границу.
Узнав об этом, сотрудники внутренних органов сделали шаг назад – Аксенова вновь начали печатать, его стали выпускать для чтения лекций в зарубежных университетах.
«Взрыв» наступил в 1979 году из-за выхода неподцензурного альманаха «Метрополь», тексты для которого, помимо Аксенова, отдали Белла Ахмадулина, Андрей Битов, Юз Алешковский, Фридрих Горенштейн, Владимир Высоцкий и другие. Вышло всего 12 экземпляров альманаха, однако этого было достаточно, чтобы вызвать ненависть партийного руководства.
«Я вам скажу, как сталинградский комбат. Это — антисоветская пропаганда. В Иране льется кровь, люди гибнут у Сомосы, а мы здесь разводим разговоры. Где здесь новаторство? Это — декадентские неликвиды, а мы сидим и рассуждаем о том, как с вами разговаривали и во сколько вам позвонили.
Это — политика. Потому что политика — жизнь, и литература — жизнь. Комплекс. Если альманах выйдет на Западе, нужно их поставить лицом к народу. Пусть ответят, и пусть летят их головы», — сказал председатель Верховного Совета РСФСР Николай Грибачев во время заседания секретариата МО СП СССР, посвященного выходу «Метрополя».
Скандал совпал по времени с окончанием работы Аксенова над романом «Остров Крым», в котором он максимально жестко поставил для себя самого вопрос о возможности сосуществования советской системы и свободолюбивого образа жизни. Словно бы отвечая автору, власти страны лишили Аксенова советского гражданства во время очередной поездки за границу.
«Учитывая, что Аксенов В. П. систематически занимается враждебной советскому народу деятельностью, наносит своим поведением ущерб престижу СССР, президиум Верховного Совета СССР постановляет . за действия, порочащие высокое звание гражданина СССР, лишить гражданства СССР Аксенова В. П., 1932 г. рожд., уроженца г. Казани, временно проживающего в США», — говорилось в тексте указа, подписанного Леонидом Брежневым.
Сам литератор рассказывал в интервью, что указ был датирован ноябрем, однако опубликовали его только в январе, потому что в тот момент уже «собирались вышвыривать» другого диссидента – Владимира Войновича, которого не хотели «пугать». О лишении гражданства сам писатель узнал изначально из слухов.
Аксенову с женой дают в США приют супруги Профферы, владельцы главного эмигрантского издательства «Ардис», публикующего «крамольные» и просто запрещенные в СССР произведения.
«Надо сказать, что мы ждали Аксенова как человека, который должен возглавить нашу эмигрантскую литературу. Потому что, по нашим представлениям, королем поэзии был, конечно, Бродский, ну а кто был королем прозы? Солженицын на эту роль не годился, потому что он никогда не признавал эмигрантскую литературу, поэтому он был тузом. Но он был тузом, который находился в Вермонте, и, может быть, это даже был не туз, а джокер, потому что он не входил в колоду.
Зато мы думали, что Бродский и Аксенов вместе возглавят русскую литературу в изгнании, и будет все замечательно. Знаете, как дети говорят: почему бы Толстому и Достоевскому не пришло в голову вместе сочинить что-нибудь?» — рассказывал литературовед Александр Генис.
Несмотря на планы Аксенова ворваться в американскую прозу со своим сложным исповедальным романом, прорыву оказалось не суждено сбыться – Бродский дал произведению крайне негативную характеристику («написан шваброй»), тем самым закрыв возможность публикации на английском языке, что на несколько лет затормозило карьеру писателя.
«Твоя оценочная деятельность, Иосиф , меня всегда при случайных с ней встречах восхищает своим глухоманным вздором. Подумал бы ты лучше о своем собственном шарабане, что буксует уже много лет с унылым скрипом. Ведь ты же далеко не гигант ни русской, ни английской словесности», — написал он Бродскому в 1984 году.
Аксенов начал преподавать, продолжил писать и издаваться, а в 1989-м даже выпустил книгу «Yolk of the egg» («Желток яйца»), написанную на английском. В том же году — по приглашению посла США в Москве Джека Мэтлока — Аксенов впервые после лишения гражданства посетил родину. При этом он активно поддерживал реформы, проводимые новым руководством. События тех лет писатель вывел в романе «Новый сладостный стиль» 1996 года, где, в частности, есть описание того, как Сергей Михалков, бродя по площади Восстания, сочиняет новый гимн: «Борцов демократии, сильных, свободных / Сплотила навеки великая Русь…».
Между тем в американской жизни Аксенова также произошли радикальные изменения. Его произведения выходили в издательстве Random House, которое в 1998 году приобрел медиаконцерн Bertelsmann.
«Посмотрев, как продавались в Штатах книги Аксенова на английском языке, сказали, что, в общем, в ноль выходит, большой прибыли нет», — рассказывал позднее автор биографии писателя Дмитрий Петров.
При этом в России в те годы выходят собрания его сочинений, успехом пользуется роман «Кесарево свечение» 2000 года, его имя становится символом целой эпохи. В результате — в 2004 году — он окончательно покидает Америку и начинает жить в Москве и в Биарицце.
Последние годы жизни Аксенова были отмечены признанием и успехом – на Первом канале вышел сериал-экранизация его антисталинской «Московской саги», в заключительной серии которого появился сам автор, роман «Вольтерьянцы и вольтерьянки» получил премию «Русский букер», в центр внимания попали его последние книги: посвященный судьбе Михаила Ходорковского роман «Редкие земли» (такое же название даст одному из своих альбомов лидер группы «Мумий Тролль» Илья Лагутенко – один из главных поклонников Аксенова) и автобиографическая «Таинственная страсть» (также экранизированный Первым каналом – в 2016 году). С 2007 по 2017 год в его родной Казани даже проходил «Аксенов-фест».
В январе 2008 года писателя госпитализировали с инсультом. Состояние Аксенова оставалось «стабильно тяжелым» до августа. В марте 2009 года возникли новые осложнения и ему пришлось лечь на операционный стол. Василий Аксенов умер 6 июля 2009 года в НИИ им. Склифосовского и 9 июля был похоронен на Ваганьковском кладбище в Москве.
Бывшему вице-премьеру Крыма Кабанову предъявлено обвинение в мошенничестве
Киевский районный суд Симферополя арестовал бывшего вице-премьера Крыма Евгения Кабанова на два месяца, до 22 ноября. Экс-чиновник обвиняется в хищении в особо крупном размере.
По версии следствия, Кабанов и бывший министр строительства и архитектуры Крыма Михаил Храмов, а также генеральный директор компании «Мастер-ЮГ» Роман Журавлев, предварительно вступив в сговор и действуя в составе группы, похитили деньги из государственного бюджета.
Кабанов два месяца назад объявил об отказе баллотироваться в Государственную думу, хотя победил в предварительном голосовании «Единой России» по одномандатным спискам избирательных округов. Он пояснил, что вместо этого продолжит работу в крымском правительстве, где курировал строительный комплекс и реализацию Федеральной целевой программы социально-экономического развития региона (ФЦП). Глава Крыма Сергей Аксенов тогда назвал это решение правильным.
Однако 23 сентября Кабанов заочно был отправлен парламентом в отставку путем голосования депутатов, заявление об увольнении чиновник подал сам, его принял Аксенов. В ходе голосования отставку Кабанова поддержали 73 парламентария, «против» и воздержавшихся не оказалось.
Храмов, еще один фигурант уголовного дела, о котором на тот момент не было известно официально, подал в отставку днем ранее.
17 октября 21:42На заседании Кабанову, Журавлеву и Храмову было предъявлено обвинение в хищении 57 млн 558 тыс. рублей, уголовное дело возбуждено по ч. 4, ст. 159 УК РФ (мошенничество). Защита бывшего вице-премьера просила более мягкую меру пресечения в виде домашнего ареста, однако суд удовлетворил ходатайство настаивавшего на серьезности обвинения государственного обвинителя — арест на два месяца в СИЗО.
Сам Кабанов настаивает на своей невиновности. Он пояснил, что в деле речь идет о строительстве водовода для обеспечения водоснабжения Симферополя в 2020-м (им занималась компания «Мастер-ЮГ»). По его словам, объект был построен за четыре месяца вместо плановых 12 месяцев «по всем ГОСТам и правилам».
«Возможно, я пропустил где-то вопрос ценообразования, но к вопросам хищения я точно не причастен», — заявил экс-чиновник на суде.
В Telegram-канале «Крыминфо» было опубликовано видео после заседания, где Кабанова и Храмова готовят к транспортировке в СИЗО. На нем бывшие чиновники что-то обсуждают с улыбками на лицах.
С участием Кабанова связано несколько скандалов. Весной 2020-го в Общественной палате России у Аксенова требовали уволить чиновника за отказ от соблюдения карантинного режима — в это время вице-премьер гулял по лесу и купался, а фотографию опубликовал у себя в социальных сетях. Отставки тогда ему удалось избежать после публичных извинений. В феврале нынешнего года в правительство поступила жалоба на Кабанова от «Аэрофлота». Авиаперевозчик утверждал, что чиновник в ходе полета позволил себе непристойное поведение, отказавшись надеть защитные средства, мешал работе экипажа и нецензурно оскорблял бортпроводников. Кабанова тогда сняли с рейса и доставили в полицию, на него был составлен административный протокол.
15 февраля 19:17Нахлупин, работавший в крымском правительстве с 2016-го, стал ответственным за федеральную целевую программу тоже после ареста и отставки предыдущего куратора Олега Казурина. Тот впоследствии был осужден на 11,5 лет колонии строгого режима по обвинению в отмывании денег, получении взятки в особо крупном размере и приготовлении к мошенничеству.
Дело против Казурина было возбуждено после того, как во взяточничестве чиновника заподозрил глава Крыма. Как утверждал Аксенов уже после ареста Нахлупина, на полуострове продолжается начатая по его инициативе «системная работа, направленная на очищение власти, на бескомпромиссную борьбу с коррупцией».
Из США Василия Аксенова вытолкнул книжный бизнес
Издательство «Новое литературное обозрение» выпустило в свет книгу Юрия Коваленко «Парижские встречи. Беседы с Василием Аксеновым». В нее вошли интервью, которые писатель на протяжении 15 лет давал во Франции корреспонденту «Известий». Это история жизни Аксенова в России, эмиграции в Соединенные Штаты, переезда на французский курорт Биарриц и, наконец, возвращения в Россию.
Прежде всего беседы посвящены творчеству Василия Павловича, его взглядам не только на литературные, но и на политические процессы. Он вспоминал Соединенные Штаты, где преподавал в университете и, в частности, читал курс лекций «Два столетия русского романа». Гоголя он называл своим «полнейшим кумиром», который выбивался из того, что называлось литературным мейнстримом той эпохи. Вместе с тем он считал, что значение литературы в России всегда преувеличивалось и что «глаголом жечь» — дело не писательское.
Аксенов с нежностью вспоминал своих друзей — Ахмадулину, Вознесенского, Евтушенко, Рождественского, Окуджаву, Гладилина. Оставаясь убежденным западником, он отмечал, что в эмиграции у него обострилось ощущение «русскости». Аксенов всегда остро переживал за судьбы своего Отечества: «Для меня Россия — прежде всего люди страждущие, чудные старушки, тетушки, дядюшки — пронзительные российские существа. Ну и, конечно, русская интеллигенция, хотя и говорят, что ее уже нет».
6 июля 2011 года исполнилось два года со дня смерти Аксенова. Мы публикуем несколько фрагментов из «Парижских встреч».
Когда вы, как писатель, ощущали себя самым счастливым?
Пожалуй, в самом начале, потому что со мной тогда произошло что-то невероятное. Когда появились «Коллеги» и «Звездный билет», я долго не верил, что действительно захожу с ходу в большую литературу, огромным тиражом, становлюсь сразу известным писателем. Но счастье не бывает длительным, устойчивым чувством. Это какое-то мгновение, однако эйфория была основательная. Я как-то потерял почву под ногами, не очень хорошо понимал, что происходит.
Аксенов в России в 1960-е годы был властителем дум значительной части молодежи. Ну а в Америке?
В Америке вы прожили 21 год. Что она дала вам?
Очень много… Я был как-то раздражен не против всей Америки, а против ее книжного бизнеса. Он меня на самом деле вытолкнул из Соединенных Штатов, невзирая на массу замечательных рецензий, которые я получал на мои книги. Когда книги не продаются, возникает порочный круг, и тебя просто выталкивают.
На Западе считают, что русская литература находится в кризисе.
Я никогда так не считал. Она не выдает сильных результатов, но какая литература в мире сейчас их выдает? По-моему, литература в развитых странах с рыночной экономикой скоро уже вообще отправится на свалку. Русская литература, быть может, самая живая часть мировой. Шедевров мало, но есть надежда, что возникнет нечто по прошествии некоторого незначительного времени.
Вы — заядлый феминист и не без ностальгии пишете, что три четверти XVIII столетия в России правили женщины.
Но в нынешний век мы сильно отстаем от других стран, где женщины вышли вперед. В женском существе гораздо меньше агрессии, меньше животного стремления победить и утвердиться.
Помнится, вы говорили, что в России письменного стола у вас нет. От Родины, по вашим словам, не откажешься, но домом Россию вам воспринимать сложновато. Означает ли это, что вы не вернетесь на ПМЖ в Москву?
Что касается стола, то я его недавно купил. Да, я в принципе и живу в Москве, где провожу много времени. У меня есть российский паспорт, квартира. Можно категорически сказать, что мое возвращение в Россию состоялось. Я — русский писатель, который какую-то часть года работает во Франции.
Сын Василия Аксенова: "У отца небольшая положительная динамика"
Уже почти месяц, как Василий Павлович Аксенов находится в реанимации Института скорой помощи имени Склифосовского. В реанимацию пускают только его жену Майю Афанасьевну, сына от первого брака Алексея и падчерицу, дочь Майи Афанасьевны, Алену. Алексей и Алена согласились рассказать обозревателю "Известий" Наталье Кочетковой, как сегодня чувствует себя замечательный писатель, чья внезапная болезнь стала для многих потрясением и личным горем.
"Поразительно, что в России умеют так лечить"
Алена: Василий Павлович не в коме, официально его диагноз называется сопор - глубокое оглушение после ишемического инсульта. Состояние по-прежнему считается тяжелым, однако сейчас уже есть положительная динамика. Пока она такая маленькая, что мы даже боимся говорить. Каждый день врачи применяют все более разнообразную терапию: вчера начался массаж конечностей, потом его начали понемногу сажать. Врачи говорят, что впереди длительный процесс и нужно набраться терпения. Тем не менее все изменения происходят в лучшую сторону.
Василий Павлович — в реанимации больницы Склифосовского. Это неврологическая реанимация на 12 мест, и о ней я хотела бы сказать особо. Я не могу судить о российской медицине — я уже 25 лет живу в Америке, в Россию приезжаю редко. Но то, с чем я столкнулась сейчас в реанимации больницы Склифосовского, где кроме Василия Павловича еще 11 больных, среди которых есть люди в более тяжелом состоянии, коматозные, — там просто идеальные условия. Я бываю в больнице практически каждый день, поэтому могу наблюдать: чистота, никаких запахов, постоянное внимание сестер и медбратьев. Лечащий врач Василия Павловича — Кузнецова Ирина Владимировна — обаятельная женщина, безумно внимательный человек, она подмечает мельчайшие детали, постоянно держит с нами связь. Но и с другими больными она так же внимательна. Я очень ей благодарна.
Кроме того, для меня было открытием, что могут ТАК лечить. Я говорила с американскими врачами, описывала им ситуацию, и все неврологи-профессионалы в один голос говорят: то, что делается сейчас для Василия Павловича в реанимации Склифосовского, — ни в одной стране ничего лучшего предложить не могли бы. Это совершенно замечательный уровень.
Что касается прогнозов на будущее, то их не даст ни один врач. Инсульт вещь непрогнозируемая. О реабилитации пока мы не говорим — до нее еще предстоит довольно длительный процесс лечения. И когда настанет момент, мы, семья, уже будем думать и решать.
Майя Афанасьевна чувствует себя, к сожалению, довольно средне. Ей просто не хочется двигаться, у нее сильная депрессия. Я пытаюсь ее расшевелить. И все же у нас оказалась очень крепкая семья. Леша, сын Василия Павловича, — просто замечательный человек. Я его не знала близко, но сейчас, когда мы сблизились в такой сложной, экстремальной ситуации, я поняла, что он верный друг и очень любит отца.
Нам звонят сотни людей, желают добра, предлагают помощь, но у нас есть два-три очень близких человека. Это Евгений Попов с женой Светланой и Виктор Есипов — очень близкий друг семьи. Так что, оказавшись здесь с мамой, которая себя чувствует очень неважно, и со всеми проблемами, к которым я была не очень готова, потому что не очень хорошо здесь ориентируюсь, я все равно окружена замечательными людьми. А главное — это Алексей, которого я люблю и уважаю.
Я бы хотела еще назвать имена врачей, которым мы безумно благодарны. Это заведующий отделением неотложной нейрохирургии член-корреспондент АМН РФ профессор Крылов Владимир Викторович — он смотрит Василия Павловича каждый день; заведующий отделением нейрореанимации кандидат медицинских наук Ефременко Сергей Владимирович. Оперировал Василия Павловича профессор Лежнев Владимир Леонович. И директор НИИ имени Склифосовского — профессор Хубутия Могели Шалвович. Эти люди делают все что могут и даже больше.
"Отец каждый день стоял на голове"
Алексей: Когда все это случилось с отцом, мне позвонил дежурный ГИБДД по городу и сказал, что вот машина, врезалась. "Скорая помощь" увезла отца в 23-ю больницу. Когда я приехал туда, оказалось, что там достаточно слабое неврологическое отделение и, главное, что у них нет компьютерного томографа, а только МРТ-исследование, которое отцу делать нельзя, потому что у него стоит кардиостимулятор. Тогда его перевезли в Институт Склифосовского. В связи с этим было потеряно какое-то количество времени, но потом уже все делалось очень оперативно.
Ночью мне позвонили и сказали, что нужно приехать и дать согласие на операцию. Я точно не знаю название артерий, но у отца был тромб в какой-то крупной артерии, питающей левое полушарие мозга. Этот тромб удалили — его оперировал профессор Лежнев. Сначала состояние было тяжелое, вообще не было понятно, что и как. Сейчас прошел уже почти месяц. Я только что из больницы — врачи говорят, что есть небольшая положительная динамика.
Пока трудно говорить об устойчивом процессе, но главное, что область поражения не увеличивается и даже, по последним данным, уменьшается, и какие-то надежды есть. Врачи постоянно проводят исследования. Знаете, я даже не знал, что есть такие врачи у нас в стране.
Конечно, отец вел очень активный образ жизни, и, честно говоря, может быть, ему надо было жить спокойнее. С другой стороны, это его жизнь, и он так хотел. Он, к примеру, каждый день стоял на голове — это такое йоговское упражнение. Врачи говорят, что это плохо, конечно, нельзя ему было. Ну что поделаешь, человек так себя ощущал — моложе своего реального возраста.
Я приводил к нему светил нашей медицины — вот есть такой главный невролог Российской Федерации Яхно Николай Николаевич, который подтвердил все назначения врачей. А дать конкретных прогнозов пока никто не может. Пока надо терпеливо ждать и надеяться.
Биография Василия Аксенова
Писатель, сценарист Василий Павлович Аксенов родился 20 августа 1932 года в Казани в семье партийного деятеля. Родители были репрессированы, до 16 лет Василий Аксенов воспитывался в детском доме, затем у тети. Несколько лет прожил в Магадане, где находилась на поселении его мать, Евгения Гинзбург, автор знаменитого романа о сталинских лагерях "Крутой маршрут". В Магадане Аксенов окончил среднюю школу.
В 1956 году он окончил Ленинградский медицинский институт, работал врачом на Крайнем Севере, в Карелии, в Ленинградском морском торговом порту, в туберкулезной больнице в Москве.
Написанные в начале 1960-х годов повести "Звездный билет", "Апельсины из Марокко", рассказы "Местный хулиган Абрамашвили", "Товарищ красивый Фуражкин", "Жаль, что вас не было с нами" и другие были обозначены критиками как "молодежная проза".
В 1975 году был написан роман "Ожог", а в 1979 году - "Остров Крым", запрещенные к публикации цензурой.
В 1976 году он перевел с английского языка популярный роман Эдгара Доктороу "Регтайм".
В 1979 году вместе с Андреем Битовым, Виктором Ерофеевым, Фазилем Искандером, Евгением Поповым, Беллой Ахмадулиной Аксенов стал одним из организаторов и авторов бесцензурного литературного альманаха "Метрополь", изданного в США.
В декабре 1979 года он заявил о выходе из Союза писателей СССР в знак протеста против исключения из Союза Виктора Ерофеева и Евгения Попова.
22 июля 1980 года Аксенов уехал в США и вскоре был лишен советского гражданства.
В 1980-1991 годы Василий Аксенов в качестве журналиста активно сотрудничал с радиостанцией "Свобода".
В Вашингтоне вышли написанные им в СССР, но впервые опубликованные лишь после отъезда писателя в США романы "Ожог", "Остров Крым", "Золотая наша железка".
В США Аксеновым были написаны и изданы новые романы: "Бумажный пейзаж" (1982), "Скажи изюм" (1985), "В поисках грустного бэби" (1986), трилогия "Московская сага" (1989, 1991, 1993), сборник рассказов "Негатив положительного героя" (1995), "Новый сладостный стиль" (1996). Роман "Желток яйца" (1989) был написан Аксеновым по-английски, а затем переведен автором на русский.
В 1989 году впервые после длительного перерыва Аксенов посетил СССР по приглашению американского посла Джека Мэтлока.
В июне 1999 года в Москве состоялись первые Аксеновские чтения, на которые писатель прибыл из США.
С 2002 года Аксенов жил во Франции, в Биаррице.
В 2004 году ему было присвоено звание почетного профессора Университета Джорджа Мэйсона (США).
В апреле 2007 года в Москве был издан очередной роман Аксенова - "Редкие земли".
В 2005 году Аксенов был удостоен французского Ордена искусств и литературы.
Василий Аксенов был женат дважды. От первого брака с переводчицей Кирой у него родился сын Алексей. Второй женой писателя была Майя Аксенова (Кармен). Она окончила институт внешней торговли, работала в Торговой палате, преподавала русский язык в США.
15 января 2008 года, когда Аксенов находился в Москве, у него произошел инсульт, он был госпитализирован.
6 июля 2009 года после продолжительной болезни Василий Аксенов скончался в НИИ им. Склифосовского.
Читайте также: