Мое место берлин мигачев
ГАНГУТ — русское название п ова Ханко (Финляндия). Во время Северной войны 1700 21 около Гангута авангард русского галерного флота под командованием Петра I 27.7(7.8).1714 разгромил шведскую эскадру контр адмирала Н. Эреншельда и захватил все 10 вражеских … Большой Энциклопедический словарь
Гангут — мыс см. Ханкониеми Географические названия мира: Топонимический словарь. М: АСТ. Поспелов Е.М. 2001 … Географическая энциклопедия
Гангут — мыс см. Ханкониеми … Топонимический словарь
Гангут (линейный корабль — Гангут (линейный корабль, 1719) Гангут Основная информация Класс судна Парусный линейный корабль Тип судна … Википедия
Книга посвящена героическим подвигам летчиков морской и сухопутной авиации, в первые месяцы Великий Отечественной войны сумевших осуществить ряд бомбардировок Берлина.
Название настоящей книги является фрагментом текста радиограммы, отправленной с борта самолета полковника Преображенского сержантом Кротенко. Эти слова стали символом, прологом будущей победы над фашистской Германией. Совершенно секретная операция по нанесению бомбового удара по столице Рейха в трагические дни августа 1941 года увенчалась успехом и показала, что советские летчики морской авиации летать умеют и могут наносить врагу ощутимый урон.
На основе многочисленных источников с привлечением мало известных архивных материалов автором реконструируется хроника событий этой уникальной операции.
"Мое место - Берлин!" - Мигачев В.В.
Книга посвящена героическим подвигам летчиков морской и сухопутной авиации, в первые месяцы Великий Отечественной войны сумевших осуществить ряд бомбардировок Берлина.
Название настоящей книги является фрагментом текста радиограммы, отправленной с борта самолета полковника Преображенского сержантом Кротенко. Эти слова стали символом, прологом будущей победы над фашистской Германией. Совершенно секретная операция по нанесению бомбового удара по столице Рейха в трагические дни августа 1941 года увенчалась успехом и показала, что советские летчики морской авиации летать умеют и могут наносить врагу ощутимый урон.
На основе многочисленных источников с привлечением мало известных архивных материалов автором реконструируется хроника событий этой уникальной операции.
Листая архивы. Выпуск 1
«9 октября 1943 года… В районе Шушулино приземлился наш самолет «ЯК-5», летчик лейтенант ГУМЕННЫЙ ранен, которому оказана помощь, самолет подожжен артогнем противника, вывести его из зоны обстрела не удалось»…
ЯК-5? Як-3 – знаю, Як-4, Як-6, Як-7 – знаю. Як-5 – не знаю…
Час от часу не легче: Як-5 – это опытный высотный истребитель И-26 образца 1940 года…
«Самолет, построенный в единственном экземпляре, 29 октября 1940 г. передали на летную станцию ОКБ Яковлева. Наземные испытания и доводка производились по конец ноября 1940 г…» Видимо, подвел наших штабистов какой-нибудь довоенный «Альбом силуэтов самолетов РККА для постов ВНОС».
Но так как же быть с приземлением у Шушулино (это между Новосокольниками и Великими Луками)? На чем летал Гуменный?
«Гуменный Илья Степанович, 1922 года рождения [парню на момент событий 21 год], старший летчик 976-го истребительного авиационного полка. За время пребывания на Калининском фронте он произвел 54 боевых самолето-вылетов на самолете Як-7Б (вот оно!) с общим налетом 44 часа, из них: на перехват – 5 боевых вылетов, на прикрытие войск – 3, на разведку – 15, на сопровождение - 31. Участвуя в 31 боевом вылете на сопровождение, тов. Гуменный не имеет ни одной потери штурмовиков, разведчиков и бомбардировщиков по его вине. Он самоотверженно дрался с истребителями противника, несмотря на их численное превосходство, но всегда давал возможность своим сопровождаемым выполнить задание.
24.08.43 г. при вылете на прикрытие наших войск шесть Як-7Б при участии Гуменного завязали бой с 10 самолетами противника типа ФВ-190 и Ме-109. В этом бою т. Гуменный лично сам сбил 2 самолета противника типа Ме-109 и ФВ-190. Подтверждают летчики: Ахунов, Хмелевский.
07.09.43 г. сопровождая штурмовиков, подвергся атаке истребителей противника – в воздушном бою лично сбил один ФВ-190, но и в тоже время был сбит сам – посадил самолет на стороне противника, сам же вернулся невредимым – подтверждает [сбитый ФВ-190] личный рапорт.
09.10.43 г. сопровождая штурмовиков, так же был атакован истребителями противника – в завязавшемся бою лично сбил 1 ФВ-190, в то же время был сам сбит – посадил самолет на нейтральной линии и сам вернулся в свою часть невредимым. Подтверждает – личный рапорт».
11 октября 1943 года Илья Степанович даже попал в списки пропавших без вести своего полка, как «не вернувшийся с боевого задания», но к 19-му (этим числом датирован процитированный выше наградной лист) уже находился в части и был представлен к ордену «Красного Знамени».
И это было только началом славного боевого пути. Ровно через полгода, 11 апреля 1944 года за еще 48 успешных боевых вылетов Гуменный был представлен ко второму ордену «Красного Знамени» (получил «Отечественную Войну» I степени). А к концу войны у аса Гуменного на счету было 9 лично сбитых самолетов, 273 боевых вылета, 3 ордена Красного Знамени, 2 – «Отечественная Война» и орден Красной Звезды [Михаил Быков, Все асы Сталина 1936-53, с. 319]…
«Отменить статью 121 приказа ГУК НКО № 033-44 г. в отношении лейтенанта Гуменного Ильи Степановича – летчика старшего 976 истребительного авиационного полка 259 истребительной авиационной дивизии, исключенного как пропавшего без вести 9.10.43 г., который жив, приказом войскам Закавказского военного округа №0420 от 3.3.46 г. уволен в запас и состоит на учете в Молотовском РВК г. Уфа, Башкирской АССР».
И вот, вдогонку об октябрьском бое, пусть не из документов, а из интернет-«Книги памяти Украины»:
«Случилось это так. 9 октября 1943 года в 08.09 группа из шести самолетов Як-7б вылетела на прикрытие барражированием штурмовиков Ил-2 в районе Верхитино, на Псковщине. Без десяти девять летчики обнаружили группу из восьми бомбардировщиков противника, и пошли на сближение. И сразу же группа Паялки была атакована немецкими истребителями Fw-190. Завязался воздушный бой, уже через несколько минут два наших самолета вышли из него. А еще четыре - Паялки, Алексеева, Склярова и Гуменного в назначенное время на аэродром не вернулись.
На всех не вернувшихся в расчетное время летчиков, были отправлены похоронки. И так они попали в списки погибших. Однако судьба оказалась милостива. В дальнейшем было установлено, что Алексеев и Скляров пошли на преследование бомберов, ввязались в бой с немецкими истребителями, сбили по одному и сами были сбиты. Раненный в ногу Скляров спустился на парашюте северо-восточнее Невеля, в районе деревни Артемово и 16 октября 1943 года благополучно вернулся в полк.
Як-7б
Подбитый Як-7б Гуменного произвел посадку на фюзеляж в двадцати метрах от нейтральной полосы в районе деревни Корино, где его раздолбала вражеская артиллерия. Но сам летчик благополучно вышел к своим тремя днями ранее Склярова. А Паялка, чья машина была повреждена в бою, сел на занятой немцами территории в районе деревни Островское. Вышел к партизанам и 17 октября на самолете У-2 был переброшен на аэродром Шумилов, откуда на следующий день отправился в полк».
Такая вот история за строчкой «журнала боевых действий» одной дивизии…
"Мое место - Берлин! Задачу выполнили. Возвращаемся на базу"
В начале августа 1941 года Берлин мало походил на столицу воюющей страны. Война была где-то там далеко, сперва на западе, а теперь вот на востоке, откуда то и дело приходили бравурные вести о падении такого-то и такого-то советского города. Но для берлинцев это все было не ближе, чем, скажем, для современных жителей Нью-Йорка события где-нибудь в Ираке. Берлин не был на военном положении, работали кафе и рестораны, люди жили обычной мирной жизнью, война практически ничем о себе не напоминала. Но все резко изменилось в ночь с 7 на 8 августа 1941 года, когда пятнадцать советских дальних бомбардировщиков подвергли бомбежке Берлин и его предместье Штеттин.
Этот удар стал ответом на бомбардировки Москвы, которые немцы начали 22 июля 1941 года, через месяц после начала Великой Отечественной войны, и вели регулярно в течение нескольких месяцев. Так, 24 июля самолетам противника удалось сбросить на город почти 300 тонн фугасных и зажигательных бомб. Во время тяжелых боев в небе над Москвой министр пропаганды Германии Йозеф Геббельс сообщил в прессе, что советская авиация полностью уничтожена, а главнокомандующий германских военно-воздушных сил (люфтваффе) Герман Геринг заверил берлинцев в том, что "ни одна бомба никогда не упадет на столицу третьего рейха".
В начале августа 1941 года летчики первого минно-торпедного полка ВВС Балтийского флота под командованием полковника Евгения Преображенского перебазировалась на эстонский остров Эзель, ныне известный под названием Сааремаа. На тот момент он был самой западной точкой на карте, которую контролировала Красная армия - и, по большому счету, находился уже в тылу противника, войска которого активно продвигались вглубь Советского Союза. С аэродрома Кагул на Эзеле до Берлина и обратно экипажам дальних бомбардировщиков предстояло пролететь порядка 1800 километров, при этом большая часть маршрута пролегала над морем. Путь не близкий, к тому же на самолетах ДБ-3, которые предполагалось использовать в операции, не было автопилота - а значит, весь путь (около семи часов в воздухе)пилоту нужно было вести машину "на руках". Кроме того, чтобы обойти ПВО противника и не попасть под атаку истребителей уже вблизи линии фронта, бомбардировщикам нужно было лететь на высоте в семь тысяч метров, где температура воздуха за бортом опускалась до минус сорока градусов по Цельсию. От этого стекла кабин и очки шлемофонов покрывались инеем, а летчикам приходилось все время работать в кислородных масках. Режим секретности предполагал полет пятнадцати самолетов без радиообмена, что требовало от пилотов ювелирной точности в маневрировании. Трудно даже представить, какова должна была быть слаженность действий экипажей.
ДБ-3 в полете ДБ-3 в полетеПятнадцать советских бомбардировщиков с бомбами и антивоенными листовкам на борту вылетели на боевое задание с аэродрома Кагул на острове Эзель в девять часов вечера 7 августа 1941 года. Флагманским самолетом группы командовал лично полковник Преображенский. Через три часа ДБ-3 достигли северной границы Германии. Немецкие наблюдательные посты обнаружили полет русских, но никаких действий предпринимать не стали. Бойцы германских сил ПВО приняли воздушные суда за сбившиеся с курса самолеты люфтваффе, которые возвращались домой. Никто на земле тогда не мог поверить, что советские ВВС способны атаковать Берлин - Геббельс ведь объявил об уничтожении советской авиации! А потому немецкое командование не стало даже использовать светомаскировку города - в результате чего с неба он был виден, как на ладони. В половине второго ночи 8 августа пять бомбардировщиков ДБ-3 сбросили первые бомбы на Берлин, остальные экипажи отбомбились по железнодорожному вокзалу Штеттина, где стояли эшелоны, ожидавшие отправки на Восточный фронт.
Через несколько минут после первых взрывов на земле немецкая ПВО открыла шквальный огонь по бомбардировщикам. Понимая, что прорваться через такой плотный огонь зениток будет невозможно, радист Василий Кротенко прервал режим радиомолчания и доложил в эфире о выполнении задания: "Мое место - Берлин! Задачу выполнили. Возвращаемся на базу!". К счастью, из того боя советские летчики вернулись без потерь.
Поначалу германская пропаганда заявила об атаке на город 150 самолетов английской авиации, из которых прорваться сквозь оборону города смогли лишь 15 машин: о русских самолетах не то чтобы не хотели говорить из пропагандистских соображений - в них просто-напросто не верили даже нацистские главари. Однако их разочаровал Лондон, который сообщил, что ни 7, ни 8 августа английские бомбардировщики вообще никуда не летали - плохая погода не дала им подняться с аэродромов.
Утром 8 августа Совинформбюро оповестило советских граждан и заодно весь мир о том, кто на самом деле потревожил сон и покой берлинцев. С этого дня в столице третьего рейха прекратилась мирная размеренная жизнь. Жители города почти месяц провели в подвалах и бомбоубежищах, опасаясь новых атак русских, которые оказались способны на подвиги, совершенные на пределе человеческих возможностей. И правильно опасались: до 5 сентября 1941 года советские летчики выполнили еще девять налетов на Берлин, сбросив на него в общей сложности более 20 тонн бомб. Эти удары не нанесли существенного материального урона нацистам, однако произвели сильный психологический эффект, как в самой Германии, так и в Красной армии.
Вам может быть интересно:
Понравилась статья? Ставьте "лайк" и подписывайтесь на наш канал "Непобедимая и легендарная" ! И если не сложно, кликните, пожалуйста, на рекламный блок в публикации - вам не сложно, а нам поддержка:)
Мое место Берлин! Задачу выполнили. Возвращаемся на базу! (в логове Третьего рейха)
Первый период войны для ДБА
Первый период по продолжительности времени составлял всего 4 дня, с 22 по 25 июня 1941 . Он характеризовался, прежде всего, применением дальней бомбардировочной авиации, согласно принятой в мирное время тактики «глубинного удара».
Военная тактика СССР начала 40-х годов предполагала нанесение множественных контратак противнику с последующим глубинным ударом по его тылам.
Первыми на сигнал боевой тревоги 22 июня 1941 года отреагировали войска 1-го и 7-го ДБАК.
В ночь 23 июня войсками 7-го и 53-го ДБАП, каждый из которых включал по 15 ДБ-3 и ДБ-3Ф с загруженными 100 килограммовыми бомбами серии ФАБ, были проведены успешные стратегические операции по уничтожению верфи, нефтехранилища, складов портов Данцига, а также железнодорожной станции Кенигсберга.
Повторные операции были проведены в тот же день с весьма успешными результатами.
Подобные операции, с переменным успехом, проводились и в других частях дальней бомбардировочной авиации СССР.
23 и 24 июня 100-м ДБАП, в боевые задачи которого входило уничтожение авиазавода в Люблине, 3-м ДБАК занятого уничтожением железнодорожных узлов Седлец, Цехоновец, Острув.
Ситуация изменилась 25 июня, когда «глубинные удары», направленные на уничтожение основных тыловых объектов снабжения противника, были практически свернуты, в связи с огромными потерями прифронтовой авиации, вынужденной практически без прикрытия истребителей совершать бомбардировку наземных сил противника.
Многие авиаполки дальней авиации были вынуждено переквалифицированы в прифронтовые, что ставило перед ними совершенно новые тактические задачи по уничтожение танковых и автомобильных колонн противника продвигающихся по территории СССР.
Бомбили танковые колонны, двигавшиеся в на правлении Вильно (Вильнюса) и Шауляя. Большинство экипажей выполнили в день по два боевых вылета: утром или поздним вечером. Использовали облачность, а также заходом со стороны солнца, что уменьшало боевые потери.
Лётчики выдерживали плотность строя при атаке немецких истребителей, а в случае, если какой-либо само лёт получал повреждения, обеспечивали его прикрытие на обратном пути к аэродрому.
Боевые потери все же сохранялись на высоком уровне.
По данным на 1 июля 1941 года
Пояснения военной летной аббревиатуры
ДБАП — дальнебомбардировочный авиационный полк особого назначения.
ДБАК — дальнебомбардировочный авиационный корпус.
ДБА ГК — дальнебомбардировочная авиация Главного командования; истребительные и бомбардировочные дивизии, находившиеся в непосредственном подчинении командующих фронтами.
Последний третий период, начального этапа войны для ДБА начался в августе 1941 года.
Ровно через месяц после начала Великой Отечественной войны. В ночь с 21 на 22 июля 1941 года, немецкая авиация обрушилась с массированным авианалетом на Москву.
«Мое место – Берлин!»: как «сталинские соколы» в 1941-м Геринга обесчестили
Увы, были времена, когда историю Войны подвергали нещадной цензуре, наводя на нее совершенно неуместные глянец и ретушь, как будто ужас и боль страшных месяцев ее начального периода хоть в чем-то умаляют величие Победы. Впрочем, потом стало еще хуже – дурацкое стремление к «затушевыванию» наших поражений сменилось, увы, попытками вымазать грязью и совершенно обесценить весь подвиг Великой Отечественной, представив ее лишь чередой разного рода ошибок, промахов, нелепостей, бездарных решений и бессмысленных жертв. К счастью, это гнусное время закончилось, хочется верить, навсегда и безвозвратно. Впрочем, ядовитые «семена» щедро разбрасывавшиеся тогда, дали, увы, куда более обильные всходы в умах и душах наших соотечественников, чем того можно было бы ожидать. Тем важнее в наши дни, вспоминая те или иные эпизоды Великой Отечественной, говорить о них без всяких умолчаний и купюр.
«Ни одна бомба не упадет на столицу Рейха!»
Сегодня речь у нас пойдет о беспрецедентном по своей сложности, дерзости и успешности предприятии – операции по нанесению бомбовых ударов по главному нацистскому логову, Берлину, осуществление которой началось 8 августа 1941 года. Нельзя сказать, что эти события относятся к категории малоизвестных – написано и рассказано о них немало. Вот только в подавляющем большинстве описаний этого славного дела некоторые его моменты старательно «убираются из кадра». Мы же расскажем вам всю правду. Начать тут следует с того, чтобы вспомнить об обстановке, которая царила в те, без преувеличения, кошмарные недели и месяцы. Сокрушительные удары Вермахта, под которыми наши оборонительные рубежи прогибались и рвались, несмотря на совершенно беспримерный героизм их защитников. Где-то – стойкость и мужество, а где-то – хаос, неразбериха, а то и отчетливо попахивающие предательством «странности», порой перечеркивавшие четкие, слаженные и успешные действия РККА на других участках обороны. Самое страшное – враг несется по советской земле стальным катком и движение его, нацеленное к сердцу нашей Родины - Москве, кое-кому уже начинает казаться неостановимым в принципе. Самоуверенность захватчиков, их убежденность в том, что развязанная ими война фактически уже выиграна, возрастают день ото дня, вопреки первым, крайне болезненным ответным ударам, получаемым нацистами от красноармейцев и ополченцев. Уже назначаются сроки «парада победоносного Вермахта на Красной площади», в ставке Гитлера уже решают судьбы миллионов советских людей, считая их своими рабами, и обсуждают различные способы уничтожения наших городов.
Планами дело не ограничивается – первые стаи нацистских стервятников обрушиваются на Москву ровно через месяц после начала Великой Отечественной, 22 июля 1941 года. В тот день защитники столицы сумели их отогнать, однако в самом скором времени армады самолетов с черными крестами на крыльях снова появляются в московском небе и обрушивают с него вниз сотни тонн бомб. В Москве - первые пожары и жертвы среди мирного населения. В Берлине – безудержное ликование и новые взрывы хвастовства. «Авиации большевиков больше не существует! Господство Люфтваффе в русском небе стало абсолютным, а на столицу Третьего рейха никогда не упадет ни единая вражеская бомба!» - такими заявлениями сыпал рейхсминистр авиации и шеф Люфтваффе Герман Геринг. Откуда этому деятелю, впоследствии весьма метко прозванному «летающим боровом», было знать, что в Ставке Верховного главнокомандования для уверовавшей в свою безнаказанность нацистской нечисти уже готовится сюрприз самого неприятного свойства? Надо отметить, что изначально об авианалетах на Берлин там даже не помышляли – вследствие стремительного наступления врага к концу лета расстояние от наших ближайших аэродромов до вражеской столицы возросло настолько, что преодолеть его было не под силу большинству крылатых машин, находившихся на вооружении Красной армии. Однако, как оказалось, не всем. Впрочем, граничивший с самоубийством план возник в умах как раз не армейских генералов, а флотских руководителей. Да и то сказать – силы и средства, а также позиции, впоследствии использованные для внезапной воздушной атаки на столицу Германии, сперва предназначались совсем для другого. Краснофлотцы планировали нанести удар по базе в Пиллау, где на тот момент были сосредоточены военно-морские силы нацистов. Однако, впоследствии у них возникла идея получше.
«Отсель бомбить мы будем немца!»
По имеющимся данным, первым с идеей «вжарить по Берлину» вместо немецких кораблей выступил главком Военно-воздушных сил ВМФ СССР Семен Жаворонков (впоследствии – маршал авиации, а тогда – генерал-лейтенант), обратившийся с таким предложением к военно-морскому Наркому адмиралу Николаю Кузнецову. Имевшийся в распоряжении флотской авиации аэродром «Кагул», расположенный на острове Эзель (ныне – Сааремаа) представлял собой крайнюю точку на Западном направлении, доступную для использования авиации дальнего действия. С него до вражеской Столицы вполне можно было дотянуть! В принципе. Теоретически. «Всего» каких-то девять сотен километров лёту в один конец. Впрочем, альтернативных вариантов не имелось вовсе. Вторично свой смахивающий на натуральную авантюру план Жаворонкову пришлось озвучивать уже в кабинете Верховного, куда его (раз такой умный!) притащил Кузнецов, горячо поддержавший намерения подчиненного. Тут нельзя не упомянуть об одном нюансе – кого другого Сталин с такими «завлекательными» предложениями, возможно, и послал бы куда подальше. Каждый самолет на счету, а тут предлагается рискнуть лучшими из имеющихся дальних бомбардировщиков, да еще и в деле, шансы на успех имеющем, откровенно говоря, мизерные. Однако именно адмирал Кузнецов 21 июня 1941 года вместо того, чтобы потчевать своих подчиненных дурацкими байками о якобы приходящих из Москвы приказах стоять, разинув варежку, и «не поддаваться на провокации», привел все силы и средства советских ВМФ в полную боевую готовность. Результат общеизвестен – таких ужасающих потерь, как РККА, целые части и соединения которой были уничтожены буквально в первые же часы войны, краснофлотцы не понесли и близко. Было Сталину за что уважать Кузнецова, и он к его словам прислушался.
«Мое место – Берлин!»
Первый разведывательный вылет, в ходе которого нагруженные для «дальней дорожки» полным запасом топлива и бомб машины просто проверяли условия взлета и уточняли метеоусловия, был осуществлен уже 3 августа – в день прибытия на Эзель. Ну, чтоб зря машины не гонять, попутно побомбили Свинемюнде, занятое фрицами с 1939 года – не везти же «подарки» обратно?! Три дня спустя с аэродрома в небо взмыли уже 5 экипажей из сформированной особой ударной группы, которой предстояло на практике довести герру Герингу его неправоту. На сей раз «смотались» почти до самого Берлина. Полученные в результате рейда разведывательные сведения заставляли крепко задуматься: нацистская столица, как того и следовало ожидать, оказалась окружена кольцами прекрасно организованной противовоздушной обороны в радиусе сотни километров. Ниже 6 тысяч метров спускаться для бомбометания было нереально – нарвешься не только на «добивающие» на эту высоту слепящие лучи сверхмощных прожекторов и зенитный огонь, но еще и на аэростаты системы ПВО. Лететь, как уже было сказано, предстояло в абсолютной ночной тьме, то есть исключительно по приборам. «В обе стороны» длина этого перелета составляла почти 1800 километров, из которых 1400 приходилось на безбрежные морские просторы – откажет навигация и ориентируйся как знаешь. Из расчета потребного для успешного броска к цели и последующего возвращения количества топлива (высчитывали с точностью до литра!), бомбовая нагрузка никак не могла превышать полтонны. В конечном итоге остановились на бомбах ФАБ-100 по центнеру весом каждая. Прекрасно ведь было понятно, что о прицельных ударах речи быть не может – решили, против обыкновения «взять числом», увеличивая шансы на попадание по важным объектам.
7 августа 1941 года в 21.00 по Москве с «Кагула» поднялась группа из 15 ДБ-3 Балтфлота, которой лично командовал полковник Преображенский. Шли тремя звеньями по 5 машин, командование другими двумя осуществляли капитаны Василий Гречишников и Андрей Ефремов. Воздушное пространство Европы они прошли, как острый нож – кусок размякшего масла. Самое интересное, что гитлеровские зенитчики обнаруживали наши самолеты неоднократно, но у них и мысли не возникло о том, что это могут быть советские бомбардировщики! Принимали за своих, которые идут с задания или «заблудились», радушно подсвечивали прожекторами дорогу к ближайшему аэродрому. В 1.30 8 августа под крыльями наших машин уже раскинулся Берлин – беспечный, ярко освещенный и даже не думающий о светомаскировке. Можно только представить себе, что думали наши пилоты, прошедшие свой путь на семикилометровой высоте, где царил мороз в -40 и дышать можно было только в кислородных масках, глядя на раскинувшееся внизу море огней. «Резвитесь, значит? Развлекаетесь, гады фашистские!? Ну, щасссс. » На головы берлинцев обрушились стокилограммовые фугасные «приветствия», а заодно тюки с агитационными листовками, в которых им на чистейшем немецком разъяснялось, что на СССР они напали совершенно зря и очень горько об этом пожалеют. Так не врали же нисколечко, что характерно. Собственно, столицу бомбили пять машин, остальные отработали по предместьям и городу Штеттину. Удар был столь неожидан, столь ошеломляющ, что свет начал гаснуть на улицах и площадях города чуть ли не минуту спустя после начала налета. А потом с земли во всю мощь влупили «проснувшиеся» зенитки. Огонь был таким плотным, что на какие-то мгновения показалось: конец. Вот тогда-то, нарушив строжайший запрет на выход в эфир, радист Василий Кротенко выдал свое историческое: «Мое место – Берлин! Задача выполнена. Идем на базу!» И ведь дошли же – все до единого, без потерь.
Лучшее – враг хорошего
Как правило, на этом рассказ о бомбежках Берлина в 1941 стараются закруглить. Ну, разве что упоминают о том, что налеты на нацистскую Германию с «Кагула» продолжались почти месяц – до 5 сентября. Всего было осуществлено 86 боевых вылетов, в том числе 9 авиаударов по вражеской столице, в ходе которых на нее успели сбросить 21 тонну бомб, что привело к более трем десяткам пожаров и множеству прочих разрушений. Таким образом «за кадром остаются» другие, менее удачные моменты операции. А ведь в ходе нее потеряно было 17 самолетов и 7 экипажей. Умолчать о причинах этих потерь – значит предать память погибших. 10 августа 1941 года, ставшее «черным днем» для «Кагула», кое-кто пытается объяснить чуть ли не «личным самодурством Сталина» - это, мол, он приказал использовать для дальнейших налетов не маломощные ДБ-3, а более новые самолеты: ТБ-7 (Пе-8) (которые могли донести до Берлина 4 тонны бомб, половину на внешней подвеске) и ДБ-240 (Ер-2). Ну, чушь, конечно. То, что для ударов предпочтительнее применять машины с чуть ли не вдесятеро большей бомбовой нагрузкой – ежу, простите, понятно, а не то что Верховному. При чем тут «самодурство»?! Вот только Сталину никто не доложил, что между ТТХ новых самолетов и их реальным состоянием, как говорится, «дистанция огромного размера». К операции вместо моряков привлекли армейскую авиацию, в частности 81-ю бомбардировочную авиадивизию под командованием живой легенды – комбрига Михаила Водопьянова, Героя Советского Союза, участника спасения челюскинцев и арктических экспедиций. Увы. Ничем хорошим это не закончилось – первый же Ер-2, попытавшийся взлететь с повышенной нагрузкой, «впечатался» в ограждение взлетной полосы, повредив шасси. Со второй машиной – ТБ-7 вышло еще хуже. Оба ее двигателя отказали сразу после взлета и она попросту рухнула вниз. После этого присутствовавший при ЧП Жигарев запретил взлет остальных машин. В результате на Берлин в ту ночь отправились всего 10 бомбардировщиков вместо 26. Однако, как оказалось, неприятности на этом только начинались.
В те далекие годы Интернета, напомню, не существовало. Информацию об отличии своих и вражеских самолетов бойцы ПВО получали из специальных альбомов, по которым обязаны были изучать их силуэты. Так вот, соответствующее издание, где были представлены новейшие ТБ-7 и ДБ-240, к печати было подписано . 21 июня 1941 года. В войсках его просто не было. В результате наши защитники неба, которых в известность о сверхсекретной операции, конечно же, не ставили, видели в незнакомых машинах свои законные цели. В результате несколько бомбардировщиков было атаковано своими же истребителями (в том числе и машина самого Водопьянова), несколько попали под огонь советских зениток – вдобавок к немецким. Один из ТБ-7 в результате разбился при посадке. Водопьянов со своим экипажем также вынужден был сесть на оккупированной территории, чудом избежав плена. А вот команде старшего лейтенанта Панфилова такая удача не выпала – их ТБ-7, серьезно поврежденный немецким зенитным огнем, дотянул до Финляндии, на земле которой летчики, успев окопаться и снять с самолета вооружение, приняли свой последний бой, продержавшись четверо суток. В живых остался только радист, переживший финский плен и поведавший о судьбе боевых товарищей. В конечном итоге из десятка ушедших с «Кагула» бомбардировщиков до Берлина дотянули 6, а на базу (в Пушкино) вернулись всего два. Водопьянова (какое-то время числившегося пропавшим без вести, но успешно вернувшегося к своим) никто, вопреки либеральным бредням, «к стенке ставить» или «стирать в пыль лагерную» не стал. Даже звания не лишили. С дивизии сняли, понятно, далее воевал простым командиром экипажа и славно воевал. Дальнейшие вылеты осуществлялись по большей части силами авиации Балтийского флота.
Нужны ли были эти бомбежки, обошедшиеся столь дорогой ценой? Не думаю, что здесь уместны сомнения. Хребет Третьему рейху они, конечно, не сломали – не были разрушены ни Рейхстаг, ни Рейхсканцелярия (с этим пришлось подождать еще четыре года), бомбы не угодили на головы заправил НСДАП или верховного командования Вермахта и СС. Однако спесь с нацистов сбили очень качественно – иллюминациями они более не баловали, а в ночное небо смотрели с самыми нехорошими предчувствиями. Остров Эзель отбили с превеликим трудом, положив массу народа. А уж на опозорившегося Геринга Гитлер, насколько известно, орал так, что уши закладывало, припоминая его обещания. Только что по башке роскошным рейхсмаршальским жезлом не лупил. А может, и лупил – кто ж знает. До того момента, когда фюрер объявит «летающего борова» врагом Рейха и возьмет под арест, было еще далеко, но первый шаг к этому был сделан после тех самых ночных бомбежек, в этом нет ни тени сомнения. При этом неплохой сигнал был дан и нашим «союзничкам»: «СССР не сломлен и биться будет до последнего!» Что характерно, изначально немцы объявили первую атаку . делом рук «коварных англичан», при этом превзойдя самих себя во вранье: мол, на Берлин налетела армада в 150 самолетов, прорвалось к городу 15, из них мы сбили 9! В ответ Лондон с максимальной дозой ядовитого ехидства официально заявил, что в означенную дату ни единый самолет Королевских ВВС Британии в воздух не поднимался. Пришлось-таки признать очевидное: бомбили русские.
Главное же, истекавшие в эти тяжелейшие военные дни кровью и стоявшие насмерть советские люди получили весомое подтверждение тому, что их отчаянная борьба не безнадежна. Нацистов можно бить, в том числе и на их территории! Уже бьем и разгромим окончательно – лишь дайте срок! Держитесь, братья и сестры, Победа будет за нами! Товарищ Сталин понимал это прекрасно, а потому все участники первого вылета в самом скором времени были отмечены «по высшей мерке» - четверо стали Героями Советского Союза, 13 получили Ордена Ленина, еще более полусотни ордена Красного Знамени и Красной Звезды. Впоследствии круг награжденных расширился соответственно количеству участников операции – еще пять Героев, ну и орденов с медалями немало. Материальную сторону, кстати, тоже не забыли – по приказу Верховного каждый участник бомбежки Берлина получал по 2 тысячи полновесных рубликов (вчетверо против обычного вознаграждения летчиков-бомбардировщиков за операции).
Пройдет четыре года – и на породивший «коричневую чуму» Берлин обрушатся сотни тысяч бомб. Однако первыми все равно останутся те герои, истинные сталинские соколы, которые сумели прорваться к нему летом 1941 года. Вечная им слава и наша благодарность!
"Мое место - Берлин!"
Мигачев В.В.
Отзыв должен быть уникальным и содержательным: копировать отзывы целиком или частями с других сайтов нельзя.
Нецензурная брань запрещена.
Отзыв должен относиться к товару, на который он написан.
Пересказ аннотации, содержания, занимающие большую часть отзыва, не допускается.
Ссылки, почтовые адреса и личные данные публиковать в отзывах нельзя.
Мы не одобряем спойлеры.
Если Вы обнаружили ошибку в описании товара «"Мое место - Берлин!"» Мигачев В.В., выделите её мышкой и нажмите: Ctrl + Enter . Спасибо!
Мое второе я — Моё второе я La Mujeren el Espejo Файл:La mujer.jpg Жанр теленовелла В главных ролях Паола Рей Альфонсо Баптиста Страна Колумбия На экранах с 2004 год … Википедия
больное место — Только ед. Наиболее уязвимая, слабая сторона кого либо; то, что более всего волнует, беспокоит; то, что является причиной постоянных забот, огорчений, страданий. С сущ. со знач. отвлеч. предмета: математика, рисование… больное место кого? сестры … Учебный фразеологический словарь
Самое секретное место на Земле — Amerikas geheimer Krieg in Laos Die größte Militäroperation der CIA Жанр документальный Режиссёр Марк Эберле Страна … Википедия
аудитория — место, где слушают лекции Ср. Я никак не могу отделаться от мысли: очень возможно, что, когда я умру, его назначат на мое место, и моя бедная аудитория представляется мне оазисом, в котором высох ручей. А.П. Чехов. Хмурые люди. Скучная история … Большой толково-фразеологический словарь Михельсона
ГАНГУТ — русское название п ова Ханко (Финляндия). Во время Северной войны 1700 21 около Гангута авангард русского галерного флота под командованием Петра I 27.7(7.8).1714 разгромил шведскую эскадру контр адмирала Н. Эреншельда и захватил все 10 вражеских … Большой Энциклопедический словарь
Гангут — мыс см. Ханкониеми Географические названия мира: Топонимический словарь. М: АСТ. Поспелов Е.М. 2001 … Географическая энциклопедия
Гангут — мыс см. Ханкониеми … Топонимический словарь
Гангут (линейный корабль — Гангут (линейный корабль, 1719) Гангут Основная информация Класс судна Парусный линейный корабль Тип судна … Википедия
Читайте также: